Languages

You are here

Редакционная политика изданий как основной фактор оценки и интерпретации художественного произведения в литературной рецензии

Научные исследования: 

Editorial Policy of Publications as a Main Assessment Factor in the Interpretation of Creative Works in Literary Reviews

 

Башкатова Анастасия Геннадьевна
аспирантка кафедры периодической печати факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, 7bga@rambler.ru

Anastasia G. Bashkatova
PhD student at the chair of print journalism, Faculty of Journalism, Moscow State University, 7bga@rambler.ru

 

Аннотация
В статье говорится о наслоении друг на друга в рамках одной литературной рецензии ценностных картин мира периодического издания, рецензента, писателя, потенциального читателя. Автор указывает на существование в каждом издании собственной редакционной политики и ценностных иерархий, обусловленных типовыми и видовыми особенностями СМИ. На примере опубликованных в «Независимой газете», «Коммерсанте», «Российской газете», «Известиях», «Литературной газете», журналах «Огонек» и «Итоги» рецензий на роман В.О. Пелевина «Snuff» автор показывает, как редакционная политика влияет на выбор тем и проблем для осмысления, оценку и интерпретацию произведения.

Ключевые слова: литературная рецензия, ценность, редакционная политика, В.О. Пелевин, «Snuff».

Abstracts
The article talks about the overlap between several value world views (the one of the pubcliation, the reviewer, the writer and the potential reader) in a literary review. The author notes the existence of an editorial policy and a set of values in each publication, which are defined by the typological and specific features of a mass media outlet. On the basis of reviews on Viktor Pelevin’s novel “Snuff” the author shows the way editorial policy influences the choice of themes and problems for apprehension and the assessment and interpretation of the writer’s work.

Key words: literary review, value, editorial policy.

 

Жанр литературной рецензии – рецензии на произведение художественной литературы – обладает уникальным свойством. Рецензия является не только критическим отзывом о новом произведении, его анализом и оценкой1, но и «отображением уже отображенной действительности»2. Рецензент имеет дело с той действительностью, которая прошла этап оценки, интерпретации и художественного осмысления писателем. Таким образом, рецензент выносит оценку картине мира писателя, его ценностным установкам и той форме, в которой писатель преподнес читателю свои идеи. Главная задача рецензента при этом – «определить ценностный статус произведения»3, провести его «ценностный и интерпретационный анализ»4.

Информационным поводом для рецензии становится не только выход в свет новой книги, но и актуальность, значимость тем и проблем, затронутых писателем, знаковость самого произведения. Книга рассматривается как событие – и книгоиздательского бизнеса, и литературного процесса, и общественной мысли в целом.

Информационный повод так или иначе увязывается с ценностью произведения: 1) эстетической (насколько богата образная система, насколько красив язык, изящен стиль, насколько реализация замысла соответствует самому замыслу); 2) этической (насколько позитивны, созидательны, оптимистичны или, наоборот, негативны, деструктивны, пессимистичны те выводы, к которым приходит автор); 3) прагматической (насколько книга полезна и интересна читателю, насколько «выгодно» самому изданию говорить об этой книге); 4) эпистемологической (насколько достоверно книга отображает действительность, человеческие характеры и мотивы поступков, насколько глубоко проникает в социальные, психологические и иные явления) и т.п.

Критик, рецензент «выступает как режиссер, интерпретирующий литературное произведение, поворачивающий его к читателю наиболее актуальной стороной. Критик во многом определяет присваиваемый реципиентом смысл произведения, эмоциональную реакцию читателя и организует общественное мнение вокруг произведения»5. В итоге рецензия в большей или меньшей степени – в зависимости от целевых установок рецензента – наполняется общественным звучанием.

На рецензиях, безусловно, отражается специфика того издания, в котором они публикуются. Первичная оценка произведений начинается уже на этапе отбора книг для рецензирования. Выбор одних текстов и авторов в ущерб другим определяется редакционной политикой издания в целом, а также мировоззренческими и иными установками. То же самое относится к выбору для анализа конкретных тем и аспектов в ущерб другим в рецензиях разных изданий на одну и ту же книгу.

Литературоведы и критики (Б. Менцель6, С. Чупринин7, И. Кукулин8, М. Липовецкий 9, Н. Иванова10, В. Пустовая11 и др.) указывают на то, что каждое издание, вольно или невольно, стремится выстроить собственную иерархическую систему критериев для определения актуальности тем в творчестве писателей. Эта ситуация имеет свою оборотную сторону. Подчас редакционная стратегия оборачивается редакционным «произволом»12, настоящая литературная политика уступает место суррогату литературной политики – произвольному делению литературного потока на своих, чужих и ничьих, на модных или немодных, на рейтинговых и читаемых или не рейтинговых.

Как поясняет, в частности, филолог и литературный критик Александр Агеев, «настоящая литературная политика … должна проводиться посредством оценки, но оценки всего»13 – и писателей первого ряда, и писателей второго ряда, и представителей мейнстрима, и маргиналов. На практике же рецензируемая книга нередко становится не столько целью, сколько средством. Не сообщение о книжной новинке и не ее комментирование ставятся во главу угла, а те «бонусы», которые получит редакция или рецензент, обращая внимание именно на эту, а не на другую книгу.

Вариантов литературной политики существует несколько. Во-первых, через анализ книги рецензент может выйти на разговор о более важных проблемах, с точки зрения издания. Во-вторых, выбор книги может определенным образом характеризовать само издание, продемонстрировав его мировоззренческую, культурную, общественную и иную позицию на фоне других изданий-конкурентов, – обсуждаемая книга становится способом репрезентации рецензента и редакции. В-третьих, обсуждаемая книга становится способом привлечения внимания аудитории к изданию или журналисту, способом наращивания рейтингов (посещаемости в интернете) и репутационного капитала (ведь, рецензируя, например, бестселлер или долгожданную книгу популярного писателя, издание обеспечивает себе определенную долю читательского внимания и популярности). В таком случае рецензент занимается не столько навигацией в море книжных новинок, сколько фильтрацией литературного потока. Все это справедливо и для выбора конкретных аспектов, тем, сюжетных линий, образных рядов произведения, которые рецензент планирует проанализировать и оценить. Принимая решение о выявлении в произведении одних идей и приемов в ущерб другим, рецензент может сделать выбор в пользу моды, «рейтинговости», политической и социальной актуальности, личных предпочтений, редакционной установки и т.д.

Итак, в литературной рецензии прослеживается наслоение четырех ценностных пластов: 1) периодического издания, в котором публикуется рецензия; 2) ценностей самого рецензента; 3) автора рецензируемого произведения; 4) аудитории СМИ, потенциальных читателей книги.

Как правило, пласт ценностей рецензента тесно взаимосвязан с пластом ценностей СМИ: обычно рецензент разделяет мировоззрение и информационную стратегию своего издания. Похожая ситуация складывается с пластом ценностей рецензента (плюс СМИ) и пластом ценностей аудитории данного СМИ. Ценностные представления аудитории в целом совпадают с ценностными представлениями избранного аудиторией издания. Поэтому пласт ценностей рецензента коррелирует с пластом ценностей его аудитории.

Иначе обстоят дела с триадой «пласт ценностей рецензента / СМИ – пласт ценностей автора книги, писателя – пласт ценностей аудитории». Ценностная картина мира рецензента может не совпадать с ценностной картиной мира писателя; ценностная картина мира писателя может не совпадать с ценностной картиной мира потенциальной аудитории книги.

Все это влияет на вынесение рецензентом оценок. Рецензент может вынести произведению, его идейному содержанию: 1) положительную оценку (если ценности автора совпадают с ценностями рецензента и аудитории); 2) отрицательную (если ценности автора противоречат ценностям рецензента и аудитории); 3) амбивалентную (если ценности автора лишь отчасти совпадают с ценностями аудитории и рецензента); 4) нейтральную, «нулевую», т.е. рецензент вообще избегает каких-либо оценок, так как ему безразличны ценностный аспект произведения и ценностные ожидания аудитории.

В итоге, в СМИ появляются разные виды рецензий, по-разному ценностно заряженных: от явного плюса через нейтральную или же двойственную позицию к явному минусу. Это напрямую влияет: 1) на стиль рецензий (производится отбор определенных языковых средств для выражения эксплицитной или имплицитной положительной, отрицательной или амбивалентной оценки); 2) на композицию и структуру рецензии (обосновывая свою оценку, рецензент отбирает и логически выстраивает фактологический материал, цитаты, собственные рассуждения).

Литературная рецензия – интересный жанр для исследования: по ней можно составить представление об издании, о его редакционной стратегии, литературных, эстетических, этических, политических и иных «предпочтениях», о тех критериях, которыми данное СМИ руководствуется при отборе, освещении и интерпретации фактов. Особенно интересным в этом отношении оказывается анализ рецензий на одну и ту же книгу в разных изданиях. В ходе такого анализа можно увидеть, как определенная книга преподносится разными рецензентами, выявить, чем она заинтересовала разные издания, что стало для рецензентов информационным поводом для публикации, какую ценность они увидели в книге.

В ходе исследования мы провели сравнительный анализ рецензий на одну и ту же книгу, опубликованных в российских газетах и тонких журналах широкой тематической принадлежности. В течение 2011 г., пожалуй, наибольший отклик в СМИ получил новый роман Виктора Пелевина «Snuff»14. Практически каждое крупное издание посчитало своим долгом откликнуться на этот роман, дать его оценку и интерпретацию. Судя по рецензиям, речь идет действительно о знаковом, с точки зрения наблюдателей и участников литературного процесса, произведении. Писатель Виктор Пелевин достиг в литературно-критической среде уже такого статуса, что посвятить рецензию его очередной новинке – «выгодное» для СМИ решение. Новый роман Пелевина, вне зависимости от его качества и ценности идейного наполнения, уже сам по себе является информационным поводом, более того – сенсацией.

Развернутые рецензии на роман Пелевина «Snuff» дали «Независимая газета», газета «Коммерсантъ», «Российская газета», газета «Известия», журнал «Огонек», еженедельник «Литературная газета», журнал «Итоги».

«Независимая газета»15 («НГ»; речь идет о четверговом приложении к основной тетрадке – «НГ- ExLibris») оценила роман Пелевина в контексте последних политических событий в России – митинга на Болотной площади, прошедшего 10 декабря 2011 г. Рецензия начинается словами, прямо не относящимися к книге Пелевина, но – в понимании журналиста – меняющими саму обстановку в стране, а значит, и условия прочтения и интерпретации произведения: «Во-первых, политика вновь стала интересней литературы. Во-вторых, нулевые годы, наконец, закончились – 10 декабря на Болотной площади». В связи с этими событиями рецензент задает главный вопрос: «Угадал ли эти перемены Пелевин и каков его прогноз?» И сам на него отвечает: «Угадал. Неутешительный. Хотя как сказать. У Пелевина все зыбко». В рецензии дается подробный пересказ содержания книги, однако этот пересказ осмыслен и уже сам по себе ценностно заряжен, он выстроен с определенной логикой: сообщая читателю подробности романа, рецензент тут же проводит параллели с реальными событиями и явлениями российской жизни. Политические аллюзии романа занимают основное место рецензии. Рецензент также указывает на наличие связи между событиями некоторых эпизодов романа и гражданской войной в Ливии.

Мир постъядерного будущего, по Пелевину, разделен на два уровня. Есть наземная страна Уркаина (или Уркаганат), населенная так называемыми орками (или урками), по уровню своего развития застрявшими в Средневековье. И есть повисшая в воздухе страна, «офшар» Бизантиум, она населена людьми и человекоподобными роботами – почти рабами людей. В Бизантиуме обитает элита. Элита держит орков в подчинении, но с помощью информационных технологий она создает для них иллюзию свободы выбора и принятия решений, Уркаганат де-юре суверенное образование, однако де-факто он во власти Бизантиума.

«Snuff» («снафф») – для элиты это одновременно и произведение искусства, и религиозное действо, и новостной выпуск. Этим словом названы в романе короткометражные фильмы, в которых показаны реальные убийства и издевательства. В убийствах и издевательствах участвуют орки. Для получения богатого фактологического и изобразительного материала элита должна спровоцировать орков на очередную революцию, войну, борьбу и т.п. Однако борьба орков за свободу и блага обречена на провал, так как она контролируется элитой, для которой цель – не торжество справедливости в Уркаганате, а возможность снять сам процесс борьбы для своего развлечения. Специальные операторы на невидимых мини-кораблях подлетают к очагу конфликта и снимают происходящее.

Разделение между орками и людьми – не биологическое, а социальное. Чтобы орки не задумывались о реальном положении дел, элита искусственно поддерживает их в состоянии нищеты и на невысоком уровне развития. Элита и орки поклоняются богу Маниту, воплощением которого являются деньги и монитор компьютера. Некоторые мужчины, представители элиты, «заводят» дома специальных роботов женского пола. Эти роботы практически неотличимы от людей, а в чем-то они лучше и морально чище людей. На примере взаимоотношений главных персонажей, летчика-оператора и суры (суррогатной женщины), Пелевин также поднимает в романе гендерную тему и связанную с ней проблематику.

Роман заканчивается тем, что один из орков и сура сбегают в новую общину, образованную вдали от Уркаганата и Бизантиума. Пелевин – делает вывод рецензент – видит выход не в демонстративной борьбе, а в самосовершенствовании. «Восточная мудрость, которую не мешает лишний раз остроумно напомнить. Благодаря Виктору Олеговичу мы, орки, можем к ней приобщиться», – пишет автор рецензии.

Прямая параллель с событиями на Болотной площади очевидна. Рецензент, говоря о Пелевине, поставил перед читателями вопрос о том, кто в российских реалиях скорее «орки», а кто «элита», кто кого провоцирует и контролирует.

Рецензент «НГ» говорит также о стиле Пелевина, об используемых им каламбурах и образных средствах, однако делает это пунктирно, так как главное для «НГ» в рецензируемом романе – содержание, которое перекликается с российской реальностью и последними политическими событиями.

Иная ситуация сложилась в «Коммерсанте» («Ъ»)16. Издание сравнило роман с предыдущими произведениями Пелевина. Новый роман рецензент назвал провальным, «второразрядной пелевенщиной». Причина столь нелестных оценок – затертость и неоригинальность сообщаемых читателю идей, преподнесение в качестве откровения общих мест и прописных истин, безвкусица каламбуров и метафор. В романе нет ни новизны, ни особого пелевинского духа, считает рецензент. В качестве примера «Ъ» привел высказанную писателем идею о том, что деньги в современном мире – это уже давно лишь нематериальные цифры на экране компьютера, которые удивительным образом держат в подчинении весь материальный мир. Рецензент назвал такой тезис «практически обязательным к употреблению» после глобального кризиса 2008 г. Вопрос о том, как цифры на экране обрели такую власть, задается повсеместно: «в Европарламенте или в голливудских фильмах о падении Lehman Brothers», пишет рецензент. Другое общее место, на которое указывает рецензент, – вопрос о том, что управляет человеком, который управляет роботом.

О политических аллюзиях «Ъ» упоминает вскользь. Рецензент посчитал нужным сообщить лишь о том, что он заметил в романе пародию на предвыборные лозунги олигарха Михаила Прохорова. Завершающий аккорд рецензии выглядит так: произведение плохое, а «плохие произведения, как известно, пророческими не бывают». Именно поэтому от описания революций в Уркаганате «не вздрагиваешь». Банальность проблематики и несовершенство стиля девальвировали, по мнению рецензента, весь идейный пласт произведения.

«Российская газета» («РГ»)17 полностью обошла вниманием политическую сторону произведения. Рецензент «РГ» лишь напомнил, что Пелевина «его поклонники и некоторые критики любят называть пророком» и что этот писатель – «Нестор 1990 – 2000-ых годов», который фиксирует происходящее и объясняет, «как все это правильно воспринимать». «Но проблема в том, что 2000-ые уже кончились, на дворе явно другое время, которому нужны новые летописцы и пророки», – пишет рецензент. В качестве недостатков нового романа Пелевина «РГ» называет: неработающие должным образом юмор и сатиру, схематичность сюжета, пространность философских рассуждений, отсутствие новизны, скатывание остроумности к пошлости, неудачные с этической и эстетической точек зрения остроты (пример – имена некоторых персонажей: Давид-Голиаф Арафат Цукербергер, Адольф-Кики Диор Гальяно).

Главный, по мнению рецензента, вопрос, который рождает роман: действительно ли Пелевин пишет все это всерьез?. «Его погоня за объяснениями сиюминутной реальности медийного общества похожа на беготню по коридору», – считает «РГ». Однако при этом издание не уточняет, какие именно сиюминутные проявления реальности вызвали у писателя желание их осмыслить. «Пелевин остается верен себе и пустоте, в которой отражается реальность», – пишет «РГ». В романе Пелевина рецензент видит информационную пустоту.

Пелевинский текст механистичен, он собран словно без живого участия автора, с помощью специальной компьютерной программы-компилятора – таков вердикт рецензента. Тут рецензент применяет к Пелевину его же собственную мерку. В романе «Snuff» был описан «креативный доводчик» – специальная компьютерная программа будущего, которая пишет тексты за людей: «Стоит ввести слово, как тебе выдают законченную сентенцию. Эта программа учитывает все, когда-то сказанное людьми».

«Известия»18 назвали роман Пелевина «настойчивым предостережением от войны двух, в равной мере несимпатичных миров». В рецензии говорится о резвом темпе повествования, о большом количестве каламбуров, «соленых острот» и «намеков на сегодняшние реалии». «Наша политическая и общественная жизнь подбрасывает столько сюжетов, что только успевай их обрабатывать», – пишут «Известия». По замечанию рецензента, газетные колумнисты уже давно поняли благодатность этой темы (тут можно увидеть намек рецензента, например, на Дмитрия Быкова, который раз в неделю готовит для «Новой газеты» стихотворение на актуальную тему и который посвящает злободневным проблемам еженедельные выпуски проекта «Гражданин поэт»). В отличие от газетных колумнистов, Пелевин выпускает новое произведение раз в год, и за это время наблюдения писателя успевают как бы отстояться, стать более насыщенными. Именно поэтому Пелевин «анализирует и высмеивает новостные заголовки лучше и жестче любого поднаторевшего публициста». Правда, добавляет рецензент, «основное оружие» писателя – запрещенное, это матерная лексика.

«Известия» отмечают пристальное внимание писателя к информационной повестке дня. Но конкретных примеров пересечения художественного вымысла и российской действительности издание все же не приводит. Вместо этого в рецензии дается философская цитата из произведения о сущности власти.

Наконец, издание обращает внимание на женскую линию романа. И тут в рассуждениях рецензента происходит серьезный смысловой скачок: тема войн и революций орков увязывается с темой спасительной любви, которая может проснуться даже в сердце искусственной женщины. Именно в любви рецензент видит выход из всех тех противоречий, на которые намекает писатель, спасение от саморазрушения и от стремления уничтожить другого. Спасаться надо уже сейчас, говорит рецензент, «иначе будем жить в пелевинском будущем». Начав рецензию с намеков на политическую повестку дня, отраженную на страницах романа, журналист закончил текст переходом на более глубокий, философский пласт произведения и разговором о гуманитарных ценностях.

Рецензент журнала «Огонек»19 расширил образ «снаффа» до «глобальной метафоры»: «Весь мир поделен на жертв и телезрителей, которые, усевшись с чайком и пирожными на диван, с интересом наблюдают за последними конвульсиями жертв». И ни жертвы, ни зрители не видят в таком положении дел ничего аморального, ведь «сила современной философии не в силлогизмах, а в авиационной поддержке» (это цитата из романа, приведенная рецензентом в качестве аргумента).

Рецензент сообщает, что роман Пелевина навеян ливийскими событиями и казнью Муаммара Каддафи (запись казни попала в интернет), а также всеми прошедшими и длящимися революциями, которые можно назвать не столько «твиттерными», сколько «видеореволюциями». Пелевин, по мнению рецензента, даже не пытается скрыть ливийского подтекста. Отсюда столь очевидная параллель между описанным в романе дистанционно управляемым летающим кораблем, оснащенным камерой и оружием и предназначенным для съемки конфликтов, и реально существующими беспилотными летательными аппаратами НАТО, с которыми вели борьбу «каддафисты».

Этот подтекст наводит рецензента на мысль о том, что в литературе формируется особый жанр, который построен на художественном осмыслении самых актуальных и злободневных событий. Роман Пелевина сравнивается в «Огоньке» с проектом «Гражданин поэт», который тоже занимается осмыслением информационной повестки последней недели. Пелевин работает в жанре «информационных романов, или ньюз-романов».

Несмотря на то что орки, казалось бы, невинные жертвы, их, по замечанию рецензента, «не жалко», в них «опознается много родного». Судя по всему, это узнавание «родного» рецензенту не столь приятно. Ведь орки жестоки, неразумны и легко поддаются информационному манипулированию. В рецензии не скрывается, что роман Пелевина затрагивает в том числе политические события в России, во многом предугадывая их дальнейшее развитие. В качестве доказательства рецензент приводит цитату, в которой очень точно и даже пророчески описывается российская политическая ситуация. Речь идет о выплеснувшемся на улицу недовольстве граждан властью, режимом, который персонифицируется в конкретном политике. Пелевин рассуждает о том, что даже ликвидация этого политика не приведет к позитивным изменениям, ведь на смену ему придет другой политик, который будет не лучше, потому что проблемы гораздо глубже и серьезнее. Выводы из этой цитаты аудитория, судя по всему, должна сделать самостоятельно, ведь рецензент многозначительно молчит и никак не комментирует слова писателя.

Отмечает рецензент и любовную, женскую линию. Однако он видит в ней не столько гимн феминизму и сочувствие к женской доле, сколько констатацию факта: современная жизнь не дает поводов для появления в литературе полноценных женских образов, писать женский идеал не с кого, поэтому Пелевин вводит в роман женщину-робота. И тут же рецензент иронически добавляет, что, может быть, это всего лишь компенсация детской травмы, полученной писателем в школе от общения с вздорной учительницей.

Также рецензент сообщил о переосмыслении и порой «кощунственном снижении» в романе Пелевина классических образцов литературы. Катарсиса от романа Пелевина получить нельзя, считает рецензент, так же, как и от просмотра телевизора.

Журнал, по сравнению с газетами, дал более глубокий анализ и более развернутую интерпретацию романа, что вполне объяснимо, так как в журнале нет столь строгих ограничений по срокам и объемам, как в газетной периодике. В рецензии были затронуты факты не только внутрироссийской политики, но и внешней. Рецензент вышел на глобальную метафору современного мира и поставил диагноз всему цивилизованному человечеству.

Той же линии придерживается рецензент в еженедельнике «Литературная газета» («ЛГ»)20. Рецензию в «ЛГ» можно назвать эссеистичной. Книга стала поводом для размышлений рецензента о современной войне, которая все больше похожа на компьютерную игру: бойцы не входят в контакт со своими жертвами, они, благодаря технологиям, ведут бой на расстоянии (в качестве примера перечисляются война в Персидском заливе, бомбардировки Югославии, события в Ливии). «Книга Пелевина – одно из предположений, во что могут превратить людей рафинированность и заведомая безнаказанность удаленного убийства», – поясняет рецензент.

Рецензент отмечает некоторую усталость от вялых и предсказуемых пелевинских «философских» разговоров, называет «фирменную пелевинскую сатиру» не всегда умной и меткой, а часто – довольно плоской, скучной, притянутой за уши, «перенасыщенной мутной символикой», указывает на самоповторение и самоцитирование писателя. Но недостатки стиля и прочие недочеты не имеют значения на фоне стремления Пелевина совершить чудо. Чудом рецензент называет попытку писателя воспеть настоящую любовь, которой покорны все – даже роботы, подключенные к беспроводному интернету, а значит, к сохраненной в электронном виде мудрости человечества. Это и есть свет в конце тоннеля, «пусть он всего лишь электрический, как духовность главной героини, но любовь и кровь настоящие, – пишет рецензент. – И под толщей фирменного умного (и не очень) стеба рассказано о них так, что есть, над чем подумать». На этом рецензия-эссе завершается, читателю предлагается уже самостоятельно осмыслить и книгу, и рецензию, и такие вечные темы, как смерть и любовь.

Журнал «Итоги»21 посвятил рецензию не детальному разбору и интерпретации романа, а рассмотрению самого «бренда» под названием «Пелевин», ведь это уже не столько имя собственное, сколько наименование продукта. «В продажу поступил новый “Пелевин”… В этом контексте единственное, что на самом деле волнует читателя, – хорош ли новый “Пелевин”. Брать или нет? В случае с романом “Snuff” ответ однозначный – хорош. И, несмотря на грабительски завышенную цену в пятьсот с лишним рублей – да, брать. Продукт надлежащего качества», – пишет рецензент. За качество отвечают шутки, которые хочется цитировать, а также «парадоксально точно пойманный и засахаренный дух времени». Рецензент замечает, что «многие пассажи, касающиеся оркских “священных войн”, зловеще перекликаются с самыми последними событиями в России». Конкретные примеры, доказывающие этот тезис, аудитория, судя по всему, должна найти самостоятельно.

В рецензии роману дается своеобразная эмоциональная оценка. Пелевин с каждым новым произведением становится все пронзительнее, надрывнее, трагичнее. Возможно, это возрастное изменение, а возможно – это миграция Пелевина в иные формы. «Если, конечно, допустить, что он – этот самый Пелевин – все еще существует», – замечает рецензент.

Формирование из той или иной фигуры бренда невозможно без одновременной мифологизации этой фигуры. Рецензент в журнале «Итоги» довел процесс мифологизации писателя Пелевина до гротеска и абсурда – до образа полностью самоустранившегося, растворившегося в пустоте писателя.

 

Выводы

Как показал анализ рецензий на одну и ту же книгу, даже общая тематика и проблематика произведения вовсе не гарантирует, что разные издания будут одинаково подходить к интерпретации и оценке прочитанного. Анализируя одно и то же произведение, рецензенты рассматривают его с разных ракурсов, приходят к разным выводам, и одну и ту же черту они могут оценить как положительно, так и отрицательно.

Рецензии в ежедневных газетах, еженедельниках и тонких журналах отличаются друг от друга прежде всего глубиной анализа, «ассортиментом» тем и проблем, поднятых рецензентом вслед за писателем. Журналы и еженедельники газетного типа, как правило, демонстрируют более вдумчивую интерпретацию художественного произведения, рецензии в них эссеистичны, рецензент охватывает не только тот пласт идей и смыслов, который находится на поверхности, но и выходит на иной уровень осмысления – философский, аксиологический, литературоведческий.

Оперативные ежедневные газеты, наоборот, нацелены на более сжатую, концентрированную интерпретацию, на разговор лишь о самом знаковом в произведении. Многое остается за кадром, поэтому рецензент вынужден либо ограничиться намеками, либо упоминанием вскользь тех проблем и тем, разговор о которых в рамках газетной рубрики излишен и трудновоспроизводим.

На это типовое различие накладывается также видовое. Разные журналы и разные оперативные газеты подходят к рецензированию одного и того же произведения неодинаково. В разных изданиях так или иначе сложился разный подход к информированию и аналитической журналистской деятельности, разные ценностные иерархии и тематические предпочтения.

«Независимая газета» позиционирует себя как общественно-политическое СМИ, «без гнева и пристрастия» информирующее о происходящем. Этот принцип транслируется с «материнского издания» и на приложение к основной тетрадке. Рецензия в «НГ» оказалась публицистически окрашенной, разговор о книге был приурочен к последним внутриполитическим событиям. Именно идейное содержание стало главным предметом осмысления и интерпретации, в то время как о форме рецензент говорит лишь вскользь. Прямых оценок произведению рецензент не выносит.

«Коммерсантъ» позиционирует себя как деловое издание, которое большое внимание уделяет теме бизнеса. «Коммерсантъ» не скрывает, что он ставит себя в вопросах бизнеса, экономики, политики выше читателя. Он просвещает, ориентируясь при этом на западные стандарты журналистики. Издание скептически и иронически отнеслось к новому произведению писателя и оценило прежде всего его «внешнюю» сторону – стиль, образный ряд, а также новизну заявленных в книге идей. Политические, социальные, экономические аллюзии и философские размышления писателя потеряли в глазах рецензента всякую ценность по причине их неоригинальности. Издание назвало произведение провальным и второсортным.

«Российская газета» – «издание нового российского государства, она учреждена правительством РФ»22. Это официальный общенациональный печатный орган, в котором, в частности, публикуются вступающие в силу государственные документы. В то же время это газета широкой общественно-политической тематики. Правительственное издание обошло вниманием внутриполитический подтекст произведения и сделало акцент на стиле, уместности каламбуров, новизне идей. Прямо отрицательную оценку рецензент книге не выносит, однако композиция рецензии, лексические средства и ассоциации, используемые в ней, свидетельствуют по меньшей мере о скептическом отношении рецензента к книге.

«Известия» претерпели ряд внешних и внутренних изменений вследствие относительно недавней смены руководства. «Известия» оказались на границе между качественной и массовой периодикой, что привело к некоторому раскрепощению издания: тон стал острее, газета почувствовала вкус к сенсации. Издание посчитало важной именно любовную и женскую линию нового романа Пелевина, рецензент перешел на более глубокий, философский пласт произведения и заговорил о гуманитарных ценностях. Политическая подоплека романа затронута рецензентом вскользь, на некоторые актуальные темы рецензент намекает цитатами непосредственно из самого романа.

Журнал «Огонек» несколько лет назад был куплен издательским домом «Коммерсантъ». И это не могло не сказаться на «лице» издания. «Огонек» и ранее представлял собой качественный иллюстрированный журнал широкой тематики, рассчитанный на публику, которая стремится осмыслить происходящее. Теперь журнал приобрел новые содержательные и интонационные оттенки, его можно назвать журнал ом для среднего класса и городской интеллигенции либеральных взглядов. Ему свойственна продуманная, взвешенная позиция, журнал не боится на своих страницах аргументированно критиковать политический курс страны. Внешняя и внутренняя политика заняли основное место в рецензии «Огонька». Рецензент привел среди прочего обширную цитату, недвусмысленно намекающую на политическую ситуацию в России. Окончательные выводы из цитаты читатель должен сделать сам. Рецензия в «Огоньке» многогранна, помимо политики издание выделило в романе Пелевина женскую тему и тему русской литературы как таковой. Прямых оценок роману рецензент не выносит, рецензия выглядит взвешенной, в ней есть как иронические замечания, так и серьезный разговор о ценностях современного общества. Рецензент, отталкиваясь от образов романа, переходит к более глобальным метафорам и выводам.

«Литературная газета» – еженедельник газетного типа, который, вопреки своему названию, посвящен не просто литературе, а российской культуре в целом, социальной и политической ситуации в стране. Издание опубликовало рецензию-эссе, содержащую размышления, которые выходят за рамки рецензируемого произведения, но для которых это произведение послужило поводом. Современная война, новые технологии, меняющие психологию людей, спасительная любовь – вот что, с точки зрения «Литературной газеты», требует тщательного осмысления.

Журнал «Итоги», полностью оправдывая свое название, подвел итог и оказался словно над «схваткой» – над разговорами о политических и социальных аллюзиях романа. Вскользь в рецензии упоминается, что Пелевин зафиксировал в своем произведении «дух времени», однако более важным рецензенту показалось осмысление «бренда Пелевина» как такового.

 


  1. Это следует из определения слова «рецензия», которое дается в Большой советской энциклопедии, Литературной энциклопедии, Словаре литературных терминов, Толковом словаре русского языка Д.Н. Ушакова, монографии А.А. Тертычного «Жанры периодической печати» (М., 2002), монографии Г.В. Лазутиной и С.С. Распоповой «Жанры журналистского творчества» (М., 2011), сборнике лекций А.Г. Бочарова «Жанры литературно-художественной критики» (М., 1982) и др.
  2. Гуревич С. М. Газета: Вчера, сегодня, завтра. М., 2004. С. 196.
  3. Борев Ю. Б. Эстетика. М., 2005. С. 791.
  4. Там же. С. 800.
  5. Там же. С. 715.
  6. Менцель Б. Гражданская война слов. Российская литературная критика периода перестройки. СПб, 2006. С. 129.
  7. Чупринин С. И. Русская литература сегодня: Жизнь по понятиям. М., 2007. С. 59–61, 116–118, 167–169, 231 и т.д.
  8. Кукулин И., Липовецкий М. Постсоветская критика и новый статус литературы в России / История русской литературной критики: советская и постсоветская эпохи / Под ред. Е. Дробенко, Г. Тиханова. М., 2011.
  9. Там же.
  10. Иванова Н. Между. О месте критики в прессе и литературе // Новый мир. 1996. № 1 // http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1996/1/ivanova.html
  11. Пустовая В. Быстрее, короче, легче // Октябрь. 2005. № 2 // h ttp://magazines.russ.ru/october/2005/2/pu7.html
  12. Агеев А. Кое-что о рецензии // Новое литературное обозрение. 2000. № 44 // http://magazines.russ.ru/nlo/2000/44/main21.html
  13. Там же.
  14. Книга вышла в декабре 2011 г. Пелевин В.О. S . N . U . F . F . М., 2011.
  15. Бойко М. Мы – орки. Виктор Пелевин о диктаториях и демократурах // Независимая газета. Приложение ExLibris . 2011. Дек., 15. № 43 (363) // http://exlibris.ng.ru/subject/2011-12-15/1_orki.html
  16. Наринская А. Виктор Пелевин выступил во втором разряде // Коммерсантъ. 2011. Дек., 10. № 232 (4773) // http://www.kommersant.ru/doc/1835845
  17. Морозова Е. Креативный доводчик // Российская газета. Федеральный выпуск. 2011. Дек., 20. № 5662 // http://www.rg.ru/2011/12/20/pelevin.html
  18. Новикова Л. Чтоб ты жил по Пелевину // Известия. 2011. Дек., 9 // http://www.izvestia.ru/news/509251
  19. Архангельский А. Любовь резиновой женщины // Огонек. 2011. Дек., 12. № 49 (5208) // http://www.kommersant.ru/doc/1831375
  20. Шабаева Т. Кровь/Любовь, или Попытка чуда // Литературная газета. 2011. Дек., 28. № 52 (6352) // http://www.lgz.ru/article/18004/
  21. Юзефович Г. Свободу Уркаине // Итоги. 2011. Дек.,12. № 50 (809) // http://www.itogi.ru/arts-kniga/2011/50/172791.html
  22. Официальный сайт «Российской газеты» // http://www.rg.ru/about/index.html