Полемика о комедии Н.В. Гоголя «Ревизор» в сербской печати 1860 годов: издания, позиции критиков, прецедент-тексты статей

 

Ссылка для цитирования: Сартаков Е.В. Полемика о комедии Н.В. Гоголя «Ревизор» в сербской печати 1860 годов: издания, позиции критиков, прецедент-тексты статей // Медиаскоп. 2024 Вып. 4 Режим доступа: https://www.mediascope.ru/2886

 

© Сартаков Егор Владимирович

кандидат филологических наук, доцент кафедры истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Россия), esartak@mail.ru

 

Аннотация

В статье исследуется полемика в сербоязычной прессе середины XIX в. о комедии Н.В. Гоголя «Ревизор», которая через несколько лет с успехом игралась на сцене Национального театра Белграда, став первой русской пьесой, появившейся на сербской сцене. Спор шел между «эстетическим» восприятием пьесы Гоголя (рецензия С. Новаковича в газете «Вила») и ее «реальным», или социальным (анонимная рецензия в газете «Даница»), содержанием. В статье также установлен прецедент-текст для рецензии Новаковича, которая представляет пересказ, местами дословный перевод, статьи В.П. Боткина для журнала Н. А. Некрасова «Современник».

Ключевые слова: Гоголь, «Ревизор», Сербия, сербская литература, Боткин.

 

К постановке проблемы

1860 гг. – время оживления в сербской прессе и особенно в печати сербоязычного региона¹. Во многом это объясняется историческими и социально-политическими причинами. Потрясенная революцией 1848–1849 гг. Австро-Венгрия, в которую входила Воеводина², согласилась на федерализацию империи и частичную автономию национальных окраин. В 1866 г. в Воеводине было создано молодежное общество «Омладина», ставшее во главе национального, политического и культурного возрождения сербоязычного населения. В Нови-Саде, неофициальной столице Воеводины, начинают печататься многочисленные литературные газеты, журналы и альманахи, важнейшие из которых: «Даница» (1860–1872), «Матица» (1865–1871), «Jавор» (1862–1893).

Параллельно в Белграде в 1864 г. было основано Сербское научное общество, позднее преобразованное в Сербскую академию наук и искусств. Там же в 1869 г. открылся первый национальный театр. А с 1865 г. печаталась литературная газета «Вила» (1865–1868).

Известная либерализация общественного климата позволила сербским переводчикам, издателям и журналистам обратиться к творчеству Гоголя. И если в 1840–1850 гг. сербские читатели уже были знакомы с ранними романтическими произведениями писателя (отдельные повести циклов «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород»), то в этот период настало время для зрелого творчества русского классика, пока еще не переведенного на сербский язык («Ревизор» и «Мертвые души»).

Цель настоящей статьи состоит в том, чтобы проанализировать позиции сербских критиков по поводу комедии «Ревизор» в той полемике, которая развернулась вокруг гоголевской пьесы в 1860 гг. и по возможности описать реминисцентный фон их выступлений, обнаружив прецедент-тексты анализируемых публикаций. Это позволит не только полнее воссоздать историю сербской критики, но и обнаружить проблемы социально-политического и историософского порядка, которые волновали сербское общество в указанный период. Предметом исследования выступили статьи в двух изданиях – газете «Вила» редактора Стояна Новаковича и газете «Даница» редактора Джордже Райковича. В данной статье внимание сфокусировано на общем и особенном в подходах критиков с разным идейным и творческим потенциалом к решению подобных вопросов.

Заявляя о своем намерении осуществить переводы некоторых произведений Гоголя, таких, как «Тарас Бульба», «Мертвые души», «Шинель» и «Ивана Федорович Шпонька и его тетушка», Милован Глишич и Любомир Милькович, крупнейшие сербские переводчики Гоголя второй половины XIX в., объяснили, как они пришли к этой идее и в этом объяснении бегло оценили положение, в котором находилась сербская литература в 1860 гг.: «Ни одно направление нашей слабой литературы не проявилось в должной степени <…>. Оригиналы наши бледны, а хороших переводов у нас нет. Нас посетила идея восполнить эту пустоту, если при помощи этих повестей данная идея реализуема. Мы взяли повести Гоголя, считая, что они будут полезны для наших читателей. Наш читатель в них найдет не только пустые слова, не только щегольские “охи” и “ахи”, которые часто встречаются в наших оригинальных повестях. Этого нет в гоголевских повестях. Он в них беспощадно клеймит общественные недостатки и выставляет их всенародно, как он один умеет»³.

 

Рецензия газеты «Вила» на комедию «Ревизор» и ее прецедент-тексты

Первый печатный перевод комедии Гоголя «Ревизор» будет опубликован только в 1878–1879 гг. в журнале «Стража» (переводчик П. Тодорович). Однако уже до этого «Ревизор» шел на сцене Национального театра, постановка которого была осуществлена по рукописному переводу Ж. Йовичича (Сартаков, 2017).

Вместе с тем наш анализ показал, что эта постановка была подготовлена полемикой вокруг гоголевской пьесы, развернувшейся в 1860 гг. в сербоязычной печати. Так, в 1865 г. на страницах газеты «Вила» была опубликована объемистая анонимная статья «Что-то в защиту поэзии и мастерства. Отрывок из одной критики»⁴. Новакович проявлял большой интерес к русской литературе, а в особенности к творчеству Гоголя. Этот интерес вылился в его перевод повести Гоголя «Майская ночь», опубликованный в 1862 г. в журнале «Jавор». С большой долей вероятности можно предположить, что переводчиком интересующей нас статьииз «Вилы» выступил он же.

Как нам удалось установить, статья представляла собой пересказ (местами дословный перевод) статьи В.П. Боткина «Стихотворения А.А. Фета», опубликованной в январской книге некрасовского «Современника» в 1857 г. Причем анонимный сербский переводчик взял для своего материала только первую часть статьи Боткина, в которой был предложен теоретический фундамент эстетических взглядов этого критика⁵. Анализ же лирики Фета в газету «Вила» не попал, думается прежде всего потому, что ни стихотворения, ни даже имя Фета еще не было знакомо сербскому читателю. Зато этот читатель был знаком с творчеством Гоголя, анализ произведений которого должен был подтвердить теоретические положения статьи.

Главный вопрос, вокруг которого построена вся статья «Вилы», – это проблема соотношения теоретического и художественного в литературе. Автор статьи, пересказывая Боткина без каких-либо ссылок, настаивал, что литературой можно признать только такое произведение, которое не было создано искусственно, по велению разума. Подлинное произведение искусства не зависит ни от воли писателя, ни от его ума, оно есть «неосознанно созданное таинственное дело <…> духовной природы»⁶. «Иррациональность поэтического творчества» – основа искусства, потому что «поэту удается только то, к чему его тянет невыразимое и бессознательное стремление». «Горе тому поэту, который обдумывает, о чем будет петь и петь преднамеренно!»⁷ – предупреждал молодых авторов публицист.

По мысли критика, искусство обращено к постоянным («одинаковым») свойствам и потребностям человеческой природы, которые неподвластны практическим и социальным изменениям. «При всех временных преобразованиях различных стремлений, которыми исполнена жизнь народов, основные свойства человеческой природы, – дословно повторял критик Боткина, – остаются одинаковы во все времена»⁸. Одно из таких свойств природы человека – стремление к гармонии и потребность в красоте. Главное назначение искусства – творить эту красоту.

Обилие пищи, повышение уровня комфорта, желание жить «практикой, а не теорией» – все эти приметы своего времени позволили критику назвать XIX в. «веком утилитарного направления», которое заслонило от людей их подлинные, глубинные потребности. Но с тем большим постоянством искусство должно их напоминать: «Надо, чтобы под наружностью временного угадан был поэтом вечный факт человеческой души»⁹.

Все эти размышления у сербского критика, как, впрочем, и у Боткина, восходили к эстетике Гегеля и Шеллинга с идеей последнего о бессознательности и бесцельности творчества. «Ценность бесцельного», которую не поймет тот, кто погряз в доктринерстве, воспевали и братья Шлегели – теоретики немецкого романтизма. Вместе с тем источником для подобных размышлений могли быть и статьи В.Г. Белинского, который в 1840 гг. близко общался с Боткиным.

Вопреки утверждению исследовательницы о том, что в 1850–1860 гг. эстетическая теория Боткина полностью разошлась с теорией его друга Белинского (Хегай, 1984: 144–149), Белинский «примирительного» периода (1837–1840 гг.), также увлеченный Гегелем, истолковывал искусство в объективистски-созерцательном ключе, исключающем субъективное отношение художника к действительности, любой суд над ней. В программной статье этого периода «Менцель, критик Гёте» (1840 г.) Белинский осудил В. Менцеля за его упреки Гете в том, что тот чуждался общественно-политической проблематики: «Искусство не должно служить обществу иначе, как служа самому себе: пусть каждое идет своею дорогою, не мешая друг другу»¹⁰.

Получается, что Боткин в статье о поэзии Фета только развил идеи Белинского. А за Боткиным это же повторил анонимный сербский автор. Объективистской была их мысль о том, что не художественность зависит от идеи, от того, верна она или нет, а идея – от художественности, которая объективна и правдива и делает таковым все, что с ней органически связано. Утверждение исследователя Белинского А. Лаврецкого (1968: 25) вполне может быть отнесено и к Боткину, и к сербскому критику: «Тенденциозно то назначение искусства, которое дает ему Белинский: истинное художественное произведение “примиряет с действительностью”; согласно эстетике Белинского рубежа 30–40-х гг. художественное творчество не зависит от симпатий и антипатий художника, который в процессе творчества перестает существовать как определенная личность и превращается в голос абсолютной идеи».

Вместе с тем сербская статья так привлекла наше внимание, потому что после серьезного теоретического вступления об объективности искусства автор попытался подтвердить свои идеи анализом комедии «Ревизор». Все же одно дело подтверждать мысль о «вечной красоте» искусства и об эстетике без доктринерства поэзией Фета, как это сделано у Боткина. И совсем другое – брать пьесу, которую, по крайней мере в этот период, рассматривали почти исключительно в социальном ключе. Боткин, как известно, тоже упоминал в современниковской статье комедию Гоголя, но делал это вскользь, сербский же автор развил эти положения.

«Все же, – замечал сербский рецензент, – мы не думает, что в период написания “Ревизора” Гоголь преследовал цель исправлять привычки и обычаи. Его сама по себе привлекала комическая сторона его героев, их превратных пониманий государственных интересов, их наивная безнравственность и их безграничная подлость»¹¹. При этом критик не исключал наличия морального смысла в пьесе, но отказывался сводить содержание произведения только к нему. Гоголь лелеял в своей душе «высокий нравственный идеал», который «помимо его воли проявлялся в каждом его создании» и который «помогал Гоголю, ведь он с такой проницательной точностью смог увидеть все смешные стороны жизни»¹².

Это позволило сербскому автору поставить проблему соотношения в «Ревизоре» вечного и временного, сиюминутного. Как следствие – она же проблема соотношения конкретно-национального в пьесе и всечеловеческого. Последнее – вообще важный пункт рефлексии для автора-серба, ведь можно предположить, что герои «Ревизора» и ситуации, в которые они попадают, по словам Гоголя, «русской чисто анекдот»¹³, а значит, к Сербии никакого отношения не имеют. Имеют – уверен сербский критик, ведь «гений Гоголя богат вечными истинами»¹⁴.

Причем последнее утверждение обнаруживает знакомство автора со статьей А.В. Дружинина, опубликованной в 1856 г. в редактируемой им «Библиотеке для чтения». В этой статье в сходном ключе решался вопрос о соотношении вечного и временного у Гоголя: «…не следует нам забывать того, что <…> гений Гоголя был богат истинами вечными, истинами, не зависимыми от взглядов известного поколения, истинами, никогда не преходящими, как всякая настоящая поэзия»¹⁵.

Между тем комизм Гоголя не призван бороться с пороками посредством их осмеяния, он есть следствие несовпадения высокого нравственного идеала и реального положения вещей в современной автору России: «Гоголь сам должен был над этим смеяться, ведь иначе откуда бы в его произведениях появилась неудержимая веселость, юмор, наполняющий душу удовольствием, гениальные шутки – вся та поэзия смеха, электрической струей пробежавшая по комедии»¹⁶. Последнее сравнение (сербск. поjезиjа од смеха, коjа jури по комедиjи као електричка струjа) прямо заимствовано из статьи Боткина: «Его самого смешили эти пошлые стороны: иначе откуда бы взялась <…> эта поэзия смеха, который электрической струей бежит по комедии?»¹⁷.

Истолковывая произведения Гоголя только в социальном ключе, мы обедняем его и даже ставим под вопрос его талант, потому что «настоящий поэтический дар в своей силе и мощи никогда не сможет ограничиться только дидактикой». Дидактическое направление является «свидетельством или неполного поэтического дара или его высыхания, если еще учесть то, что в поле дидактики могут с успехом развиваться и средние таланты»¹⁸.

Примечательно, что статья Боткина являлась полемическим ответом критикам круга «Современника», прежде всего Н.Г. Чернышевскому и Н.А. Добролюбову, которые в духе «реальной» критики и в противоположность критике «эстетической»¹⁹, видели в «Ревизоре» только критику социальных пороков, накладывая на Гоголя свои социально-политические теории²⁰. А в случае Добролюбова с юношеским максимализмом адепты «реальной» критики даже упрекали Гоголя за недостаточную революционность: хотя автор «Ревизора» «очень близко подошел к народной точке зрения, но подошел бессознательно, просто художнической ощупью. Когда же ему растолковали, что теперь ему надо идти дальше <…>, тогда Гоголь сам испугался: народность представилась ему бездной»²¹.

Отвечая на подобные выпады «реалистов», Боткин в статье поставил вопрос об эстетической стороне художественного творчества, правда тоже впав в противоположную крайность. Но ситуация на Балканах вышла оригинальная: сербская публика оказалась в положении, когда был напечатан только гимн эстетического восприятия литературы, поэтому и так имеющиеся в статье крайности зазвучали еще громче.

 

«Реальная» критика газеты «Даница» о комедии «Ревизор»

Не случайно такое тенденциозное восприятие искусства, в том числе творчества Гоголя, вызвало протесты у критика другого сербского издания. В 1866 г. в уже упомянутой газете «Даница» анонимный автор²² в пику своему коллеге из «Вилы» настаивал на общественном значении пьесы Гоголя: «В “Ревизоре” Гоголь хотел заклеймить взяточничество и жестокость русских чиновников»²³.

В статье «Даницы» дан краткий очерк развития русского театра, и в нем до Гоголя автор подробно остановился только на «Горе от ума», указав, что комедии Грибоедова и Гоголя весьма близки «как по чувству, так и по резкости тона»²⁴. После этого критик перешел к подробному разбору сюжета «Ревизору», сделав акцент на идее закона, который должен наказать нерадивых чиновников города N. Финал пьесы описан следующим образом: «Как только он (городничий. – Е.С.) собрал около себя чиновников, входит неожиданно почтмейстер, и у него в руках открытое роковое письмо, которое молодой прохвост написал своему приятелю в Петербург, открывающее все обманы. Городничий обезумел от горечи и стыда из-за того, что молодой пройдоха обманул его, старого лиса; а остальные рады, что городничий так опозорился. Но им тоже не поздоровиться. Приходит жандарм и говорит, что по поручению царя из Петербурга приехал один чиновник, который зовет их себе в гостиницу. Они все встрепенулись. Падает занавес»²⁵.

Сербский критик особенно выделял талант Гоголя-комедиографа: «Не поддается описанию, как комично выглядит эта пьеса на сцене»²⁶. Это впечатление было подкреплено анекдотом о Гоголе и императоре Николае I, который потом будет неоднократно повторяться в сербской критике. Якобы после первой постановки «Ревизора» император заявил Гоголю, что в жизни так не смеялся, как в тот вечер, а Гоголь ему ответил, что хотел добиться именно обратного, и теперь после этих слов ему осталось только плакать.

Очевидно, что в данном случае до Сербии в искаженном виде дошли два сюжета, связанные с премьерой «Ревизора» в Петербурге (19 апреля 1836 г.). Во-первых, это фраза, якобы брошенная Николаем I, бывшим на первом представлении комедии Гоголя: «Тут всем досталось, а мне больше всех!»²⁷. Впервые, как нам удалось установить, этот апокриф появился в 1859 г. как эпизод воспоминаний начальника репертуарной части в дирекции Императорских театров Р.М. Зотова (1794–1871) в журнале «Драматический сборник» – приложении к изданию «Театральный и музыкальный вестник». Вполне логично, что через семь лет история в искаженном виде дошла до сербского критика. Кроме того, очевидно, что на окончательный вариант этого «анекдота» повлияла и «<Авторская исповедь>», в которой Гоголь о премьере «Ревизора» писал: «Но это, как известно, произвело потрясающее действие. Сквозь смех, который никогда еще во мне не появлялся в такой силе, читатель услышал грусть. Я сам почувствовал, что уже смех мой не тот, какой был прежде, что уже не могу быть в сочиненьях моих тем, чем был дотоле, и что самая потребность развлекать себя невинными, беззаботными сценами окончилась вместе с молодыми моими летами»²⁸. 

В конце статьи в «Данице» автор вновь вернулся к сравнению «Горе от ума» и «Ревизора», чтобы констатировать: «Обе приведенные комедии двух лучших русских поэтов показали нам только мрачные стороны русской жизни»²⁹. Таким образом критик еще подчеркнул общественное направление произведения Гоголя, скрывающееся за его внешней комичностью.

Завершалась статья обещанием познакомить сербскую публику с комедией Гоголя: «Нам еще осталось добавить, что уже готов перевод “Ревизора” на сербский язык, и при первой возможности он выйдет в свет» [c. 496]. Не совсем понятно, о каком переводе шла речь в статье. Рукописный перевод Йовичича, по которому в Национальном театре Белграда впервые поставили пьесу Гоголя, так и не был опубликован. А до первого печатного перевода Тодоровича оставалось больше десяти лет.

По всей видимости имеется в виду вольная обработка «Ревизора», в которой действие пьесы было перенесено в Сербию, увидевшая свет в 1868–1869 гг. на страницах еженедельной газеты «Ружа», выходившей в Белграде под редакцией Михаила Джелешевича с 1865 по 1872 гг³⁰.

 

Заключение

Итак, возникшая в сербской печати полемика вокруг комедии Гоголя «Ревизор» продолжила знакомство сербских читателей с творчеством большого славянского писателя, а также не могла не подстегнуть интерес к постановке этой пьесы, которая через несколько лет с успехом игралась на сцене Национального театра Белграда. Еще до публикации и постановки комедии читатели не только имели представление о сюжете «Ревизора», но могли оценить критический и эстетический потенциал произведения Гоголя, отринув крайности критических оценок в газетах «Вила» и «Даница». Если эстетическое восприятие пьесы Гоголя, представленное в статье Новаковича для газеты «Вила», казалось неполным, потому что тенденциозно истолковывало содержание комедии «Ревизор» исключительно в духе «примирения с действительностью», то и «реальное» восприятие комедии как средства борьбы с социальными пороками в анонимной статье газеты «Даница», очевидно, сужало смысл пьесы, искажая идейно-творческие искания Гоголя.

Тем не менее эта полемика не могла не подогреть интереса к постановке, которая примерно в этот же период готовилась на сцене Национального театра Белграда. Симптоматично, что комедия Гоголя стала первой русской пьесой, поставленной на сербской сцене. Не менее важно и то, что «Ревизор» вошел в первый репертуар Сербского национального театра и был показан через три месяца после его открытия (1 февраля 1870 г.).

При этом следует учесть, что в целом творчество Гоголя и дальше оказывало огромное влияние на развитие театрального искусства стран балканского региона. Русская драматургия до сих пор привлекает внимание режиссеров Сербии и Хорватии и, как отмечал канадский исследователь Ж. Юричич, «русские драматурги и театральные деятели <…> вне всякого сомнения способствовали прогрессу южнославянского театра и драматургии» (Juričić, 1981: 42).

 

---

Примечания

1. В середине XIX в., времени, о котором пойдет речь в настоящей статье, Сербии в ее современных границах не существовало. Часть страны, включая Белград, официально находилась под протекторатом постепенно ослабевающей Османской империи, другая часть управлялась австрийской династией Габсбургов.
2. Воеводина – часть Сербии со столицей в Нови-Саде, расположенная севернее Дуная, входившая в XIX веке в Австро-Венгерскую империю.
3. Глишић М., Миљковић Љ. Приповетке Николе Васиљевића Гогоља // Српске новине. 1870. № 96. Авг., 14. С. 470. Здесь и далее перевод с сербского языка наш. – Е.С.
4. Anon. Нешто у одбрану појезије и вештине (Одломак из једне критике) // Вила. 1865. № 24–28.
5. Об эволюции взглядов В.П. Боткина в 1850 гг. см.: (Егоров, 1966).
6. Anon. Нешто у одбрану појезије и вештине (Одломак из једне критике) // Вила. 1865. № 24–28. С. 292.
7. Там же. С. 292.
8. Там же. С. 293.
9. Там же. С. 294.
10. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М.: Изд-во АН СССР, 1953. Т. 3. С. 403.
11. Anon. Нешто у одбрану појезије и вештине (Одломак из једне критике) // Вила. 1865. № 24–28. С. 295
12. Anon. Нешто у одбрану појезије и вештине (Одломак из једне критике) // Вила. 1865. № 24–28. С. 298.
13. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: В 14 т. [М., Л.]: Изд-во АН СССР, 1937–1952. Т. 10. С. 375. Именно так (исключительно в национальном ключе) воспринял пьесу, например, Ф.В. Булгарин, правда отказавшийся увидеть в сюжете русскую коллизию, настаивая, что «городок автора “Ревизора” не русский городок, а малороссийский или белорусский: так незачем было и клепать на Россию» (Северная пчела. 1836. Май, 1. № 98. С. 392).
14. Anon. Нешто у одбрану појезије и вештине (Одломак из једне критике) // Вила. 1865. № 24–28. С. 301.
15. Дружинин А. Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения // Библиотека для чтения. 1856. № 12. Отд. V. С. 55.
16. Anon. Нешто у одбрану појезије и вештине (Одломак из једне критике) // Вила. 1865. № 24–28. С. 341.
17. Боткин В.П. Стихотворения А.А. Фета. СПб., 1856 // Современник. 1857. № 1. Отд. III. С. 16.
18. Anon. Нешто у одбрану појезије и вештине (Одломак из једне критике) // Вила. 1865. № 24–28. С. 341.
19. О полемике «реалистов» с «эстетиками» см.: (Недзвецкий, Зыкова, 2008: 181–238).
20. Чернышевский Н.Г. Сочинения и письма Н.В. Гоголя. Издание П. А. Кулиша // Современник. 1857. № 8. С. 93.
21. Добролюбов Н.А. О степени участи народности в развитии русской литературы // Современник. 1858. № 2. С. 165–166.
22. Не приведя никаких доказательств, М. Иванич (1902: 20) назвал автором этой статьи Дж. Поповича – редактора «Даницы». В докторской диссертации югославской исследовательницы М. Милидрагович автором рецензии, правда под знаком вопроса, был назван А. Хаджич – ведущий критик «Даницы» (Milidragović, 1961: 44). Тем не менее эта атрибуция была доказана лишь тем, что анонимный автор в «Данице» высказывал «идеи, близкие тем, которые позже озвучивал Хаджич» (Milidragović 1961: 44–45). В самой статье было указано, что критик видел эту пьесу на сцене, однако данных о посещении Поповичем или Хаджичем России обнаружить не удалось.
23. Anon. Русски театар // Даница. 1866. № 18. С. 426.
24. Anon. Русски театар // Даница. 1866. № 18. С. 494.
25. Там же. С. 493.
26. Там же. С. 494.
27. Зотов Р.М. Театральные воспоминания // Драматический сборник. 1859. Кн. 11. Отд. 3. С. 6. В том же 1859 г. Зотов выпустил отдельное издание своих воспоминаний, повторив цитату императора (Зотов Р.М. Театральные воспоминания. Автобиографические записки. СПб.: тип. Я. Ионсона, 1859. С. 104). Причем как в журнальном, так и в книжном варианте воспоминаний император не назван, указано, что фраза была брошена «высоким лицом, бывшим в первом представлении». Однако при перепечатке этого материала уже после смерти Зотова в журнале «Исторический вестник» в 1896 г. император назван по имени (Записки Рафаила Михайловича Зотова // Исторический вестник. 1896. № 12. С. 786).
28. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: В 14 т. [М., Л.]: Изд-во АН СССР, 1937–1952. Т. 8. С. 440.
29. Anon. Русски театар // Даница. 1866. № 18. С. 494.
30. Ревизоръ. Слободно по Гоголю // Ружа. 1868. № 40–48; 1869 № 1–4, 15–20. К сожалению, нам не удалось познакомиться с этим переводом, ни одна библиотека Сербии не содержит экземпляров этой газеты за нужные годы. Факт его существования был отмечен в работе: (Погодин, 1932–1936: 47).

 

Библиография

Егоров Б.Ф. В.П. Боткин – литератор и критик. Статья 3 // Ученые записки Тартуского государственного университета. Тарту: [б. и.]. 1966. Вып. 184. С. 33–42.

Лаврецкий А. Белинский, Чернышевский, Добролюбов в борьбе за реализм. М.: Худож. лит., 1968.

Недзвецкий В.А., Зыкова Г.В. Русская литературная критика XVIII–XIX веков. М.: Аспект Пресс, 2008.

Сартаков Е.В. История первой постановки комедии Н.В. Гоголя «Ревизор» на сербской сцене // Славяноведение. 2017. № 6. С. 12–20.

Хегай О.Ч. Своеобразие мировоззрения и творчества В.П. Боткина: дис. … канд. филол. наук. М., 1984.

 

Иванић М. (1902) Помен Гогољу о педесетогодишњици смрти његове. Београд: Штампано у државноj штампариjи Краљевине Србиjе.

Погодин А.Л. (1932–1936) Руско-српска библиографиjа, 1800–1925. Београд: Издање Задужбине Каменка и Павла Браће Jовановића. Књ. 1.

Juričić Ž. (1981) Demeter I Šenoa i razvoj Ruskog repertoara Hrvatskog Narodnog kazališta. Forum 3: 41–52.

Milidragović M. (1961) Gogolj kod Srba: doktorska disertacija. Sarajevo.