Русский
English
Русский English
Ссылка для цитирования: Иванян Р.Г. Солидарность в комментариях к истории кота Твикса в «Фонтанке.ру» // Медиаскоп. 2024 Вып. 4 Режим доступа: https://www.mediascope.ru/2884
© Иванян Рузанна Гургеновна
кандидат политологических наук, доцент кафедры журналистики и медиатехнологий СМИ Высшей школы печати и медиатехнологий Санкт‑Петербургского государственного университета технологии и дизайна (г. Санкт-Петербург, Россия), rouzanna@youthcentre.ru
Аннотация
Автор статьи анализирует реакцию пользователей на публикации об истории кота Твикса в городском общественно-политическом онлайн СМИ Санкт-Петербурга «Фонтанка.ру». Были проанализированы комментарии к 5 материалам издания, вышедшим в свет с 19 по 25 января 2024 г. (N=562). Автор приходит к выводу, что, несмотря на повышенный интерес аудитории, приравнивать ее сетевую активность, выраженную в комментировании, к солидарности не представляется возможным.
Ключевые слова: кот Твикс, журналистика, животные, солидарность, онлайн-комментарии, Интернет, «Фонтанка.ру»
Введение
О связи животных и людей написано и сказано многое. Великие философы и мыслители обычно склонялись к идее о том, что отношение к животным является мерилом нравственности и гуманистичности общества. Важнейшим элементом современной этики становится признание за животными морального статуса, аналогичного человеческому.
Сетевая среда предлагает громадный объем связанного с животными контента: от онлайн сообществ помощи «потеряшкам», web-страниц зоозащитных организаций до специализированных узкотематических полупрофессиональных медиа. Это соответствует ценностным ориентациям аудитории, любовь к домашним питомцам имеет глубоко идущие исторические и культурные корни. Хотя бы одну кошку содержат почти половина граждан страны1. Практически все владельцы домашних животных считают их членами своей семьи2.
В традиционных СМИ темы о животных уверенно вторгаются в пространство общественно-политической журналистики. Принятие законотворческих норм о содержании зверей, трагичные или смешные истории с животными, судьбы домашних питомцев великих мира сего и другие сюжеты регулярно попадают в мейнстрим медиа. Мы рассматриваем журналистику, в которой на первый план выходит морально-нравственная составляющая, как направление гуманитарной повестки СМИ (Фролова, 2015). Она существует в параллелях и пересечениях с интернет-средой. Рискнем предположить, что медиасфера реагирует и усиливает постулаты новой этики, способствует трансформации образа питомца в массовом сознании. Так, например, «очеловечение животных» давно стало широко распространенным сюжетом коротких, вирусных роликов, мемов (White, 2020). Вспомним популярный несколько лет назад мем с котами, которые смотрят сверху на спящего человека и как бы говорят шаблонные фразы: «Наташа, ты спишь?», «Вставай, мы там все уронили» и др. Конструкция шутки, где сразу несколько котов пытаются достучаться до интернет-зрителя, прекрасно подошла к любым событиям и новостям – от пасхальных поздравлений («Наташ, вставай, Христос Воскрес!»), падения курса доллара («Наташ, вставай, доллар по 72») до выступления президента РФ («Наташ, вставай, мы всех победили, и половцев, и печенегов»). «Производные» мема активно распространялись в связи с введением карантина и режима самоизоляции, «откликаясь» на все аспекты новой реальности и пародийно дезавуируя их (Осьмухина, Трушкина, 2022: 164–165). 87% мемов, созданных на этой основе, привлекли внимание огромного числа людей и набрали более 40 000 лайков (Кочмарев, 2020: 189). Беззащитность, игривость и другие черты «интернет-котиков» используется в контексте и других тем, не связанных с животными напрямую, например, в активистских онлайн кампаниях (Evans, 2023).
Выбранный нами для изучения кейс (история кота Твикса) отличается от сюжетов многочисленных рилсов, видео, фото, мемов. Речь идет о социальной ответственности человека перед теми, кто от него зависит, т.е. здесь артикулируются воспитательные, ценностные, образовательные ориентиры медиа и их вклад в формирование новой этики. В истории кота Твикса резонируют и традиционные аспекты деятельности медиа: обращение к острым, ярким, сиюминутным темам, вызывающим эмоциональную реакцию общества, драма с трагическим концом, риторическими вопросами и черно-белыми оттенками жертвенности и насилия. И в то же время медиарепрезентация судьбы домашнего питомца имела потенциал не только для выражения общественного негодования, но и для выхода на более глобальный уровень: обозначения общественной проблемы и формулирование запроса на ее решение.
Теоретическая рамка
Статья посвящена изучению цифровой солидарности в комментариях пользователей. Концепт солидарности насчитывает почти двухсотлетнюю историю изучения. Имеющиеся сегодня определения делают акцент на активном сочувствии мнениям или действиям; единстве убеждений и действий; достижении общих групповых целей; общности интересов, ценностей, жизненных смыслов; согласовании действий; круговой поруке; взаимопомощи; совместной ответственности или совместной борьбе; идентификации по различным основаниям и т. п. (Рафикова, 2019; Попов, 2021; Шкудунова, 2015).
Роль цифровой среды в создании и поддержании солидарности усиливается, пишут многие исследователи (Юдина, Алексеенко, 2020). М. Грановеттер подчеркивал, что создаваемые при помощи всемирной сети связи хотя и не обладают сильным характером, все же играют важную роль в создании социальной сплоченности, поскольку информация, которая распространяется с их помощью, помогает людям ориентироваться в социуме (Granovetter, 1973; Грановеттер, 2009).
Основой цифровой солидарности становится опыт конструирования личных социальных сетей (Артамонов, 2019: 129), горизонтальных взаимоотношений между индивидами (Сивко, Корнева, 2023). Сетевое пространство позволяет решать сразу несколько задач в контексте солидарности: осуществляет инструментальные функции, в т. ч. создает поле для создания и укрепления горизонтальных связей; отражает тренды, формы, подходы оффлайн солидарности; формирует свою, особую, цифровую онлайн солидарность. И.В. Ксенофонтова понимает под ней форму социального взаимодействия в онлайн-пространстве, в основе которой лежит объединение пользователей «на основе доверия и общности интересов в ситуации интенсивного регулярного обмена информацией в ходе интернет-коммуникации» (Ксенофонтова, 2014).
Еще одно определение цифровой солидарности дают Л.Б Зубанова, Н.Л Зыховская: «Практика ситуативно переживаемого единства, возникающая на основе сопричастности действенно-коммуникативному акту (событию, случаю, искусственно сконструированному или реально наличествующему информационному поводу) и демонстрируемого интернет-аудиторией в пространстве виртуальных коммуникаций». Исследовательницы считают, что такая солидарность носит «промежуточный» характер, может перерасти в «реальную», а может и затихнуть. Поэтому они называют ее «транзитной».
Цифровой солидарности характерен ряд признаков: спонтанный характер возникновения и стихийный механизм распространения; кратковременная публичная демонстрация единства; подвижная основа идентификации с группой (отсутствие реально скрепляющих социальных связей, парадоксальность конфигураций, а порой и соединение в единой акции изначально конфликтных групп, в традиционных сферах занимающих позицию «своих и чужих»); нацеленность на символические коммуникативные практики взаимодействия; приоритет процесса формирования солидарности (событийны именно практики вовлечения) над результатом (сформированными и устойчивыми основаниями единства) (Зубанова, Зыховская, 2019).
Цифровая солидарность может принимать разные формы, так, например, в 2008 г. Ф. Сталдер выделил четыре: «сообщество», «группа», «рой» и «слабая сеть» (Stalder, 2013). Для действенности солидарности необходимы определенные предпосылки: наличие достижимой цели, средств, т. е. доступных всем ресурсов, привлекательное предложение, актуальное для критически важного числа людей, приемлемость условий, которые индивид должен принять, чтобы стать частью цифрового сообщества. Только когда указанные измерения совпадают для большого количества людей (предложение заманчиво, инструменты доступны, а плата невысока), начинается объединение и реализация конкретных действий, считает К. Ширки (Shirky, 2008).
Рамка солидарности в контексте социальной журналистики малоизучена. С одной стороны, именно на интересе журналиста к тому или иному вектору гуманитарной повестки строится его дальнейшая работа, не исключено, что в каких-то случаях профессиональная мотивация опирается на идеи солидарности. С другой стороны, сложно провести границы между профессиональным интересом и солидарностью, попытками «поймать хайп» и трафик пользователей на теме, которая обладает большим медиатизационным потенциалом и искренним соучастием.
Комментирование журналистских публикаций в сети Интернет развивается как самостоятельный феномен, имеющий свои закономерности (Топчий, 2021: 111). Мотивация к чтению и написанию комментариев в Интернете обусловлена потребностью в социальном взаимодействии и эмоциональном самовыражении (Дьякополус, Нааман, 2011), а формирование мнений носит кумулятивный, а не делиберативный характер (Бодрунова, 2023). «В Интернете коммуникация по принципу “круглого стола”, где каждый выслушивает каждого, замещается одновременным говорением многих микро-акторов с минимальным объемом внимания друг к другу. Тем не менее доминирующие мнения в дискуссии все равно формируются – путем накопления сходных позиций» (Бодрунова, 2023: 90). Как связано выражение мнений и цифровое участие с солидарностью – вопрос, нуждающийся в концептуализации.
Хотя цифровая коммуникация в форме онлайн-комментирования может рассматриваться как один из способов мобилизации в контексте цифрового политического участия (Радина, 2018: 115), солидаризация на базе комментирования, т. е. выявление атрибутов солидарности в комментариях пользователей, практически не исследована.
Истории жестокого обращения с животными традиционно вызывают всеобщее возмущение. Смещение информационных потребностей аудитории с фактов на эмоции в цифровом пространстве (Павлушкина, 2023) создает почву для эмоционального всплеска по подобным темам. Выявление в комментариях аудитории не только эмоциональных реакции гнева и злости, но и признаков солидарности становится интересной исследовательской задачей.
Объект, предмет и методология исследования
Одиннадцатого января 2024 г. пассажир с переноской, в которой был кот по кличке Твикс, сел на поезд дочерней компании ОАО «Российские железные дороги» (ОАО «РЖД») ФПК по маршруту Екатеринбург – Санкт-Петербург. На животное был оформлен специальный билет. Во время стоянки в Кирове проводница, обнаружив четвероногого, прогуливающимся по вагону, опросила пассажиров, но в итоге предположила, что кот попал в поезд случайно. В результате он оказался на перроне, где на тот момент было около минус 35. Впоследствии видео с камеры наблюдения, зафиксировавшей этот факт, стало важной частью распространяющегося в сети контента. Мужчина, перевозивший животное, заявил о пропаже спустя семь часов, хозяева объявили награду, а узнав, что питомец оказался в мороз на перроне, обратились в полицию с требованием возбудить дело, в чем им было вначале отказано. Твикса искали несколько дней, число добровольцев по разным оценкам варьировалось от 300 до 5000 человек. Труп животного обнаружили в километре от вокзала на железнодорожных путях. ОАО «РЖД» провело служебное расследование, не обнаружило формальных нарушений, но отстранило проводницу от работы, принесло извинения и пообещало изменить систему перевозки животных.
В декабре 2024 г. уголовное дело в отношении проводницы поезда было прекращено из-за отсутствия состава преступления. Записи с видеокамер показали, что Твикса на улицу вынесла не она, а какой-то пассажир, поскольку «все полагали, что кот забежал в вагон случайно». Ранее во всех СМИ утверждалось, что именно проводница осуществила высадку кота на перрон, однако это не соответствует действительности. Проводницу обвинили в том, чего она не делала вообще», – заявил адвокат3.
Трагичных эпизодов, связанных с братьями меньшими, в Интернете предостаточно, но именно этот сюжет трансформировался в медиасобытие федерального масштаба. На историю отреагировали не только СМИ, но и близкие к принятию политических решений акторы. Эпизод совпал по времени с введением эвтаназии безнадзорных животных в трех субъектах РФ после внесения изменений в Федеральный закон «Об ответственном обращении с животными» и статью 44 Федерального закона «Об общих принципах организации публичной власти в субъектах РФ». Изменение этих норм в итоге становится причиной смерти намного большего числа животных, но реакция в социальных сетях на них несравнимо меньше, чем на историю Твикса.
По состоянию на 20 января в чате по поиску животного было больше 7 тысяч пользователей, петицию с требованием уволить проводницу подписали 110 тысяч человек, петицию о возбуждении в отношении нее уголовного дела – 38 тысяч человек. Только в изучаемом нами СМИ новость о смерти кота на странице издания за 4 часа набрала 360 комментариев, а в Telegram-канале – более 1.500 реакций и 560 комментариев. Для сравнения – ближайший по времени пост с историями жен мобилизованных собрал намного меньше реакций (211 реакций и 38 комментариев за два часа)4.
Цель нашего исследования заключалась в выявлении признаков солидарности в комментариях пользователей про историю кота Твикса на странице общественно-политического электронного издания. Автор пытается ответить на следующие исследовательские вопросы:
ИВ1: как происходило комментирование истории кота Твикса на странице общественно-политического электронного издания?
ИВ2: можно ли считать медиасобытие «История кота Твикса» в «Фонтанка.ру» примером цифровой солидарности?
Объектом нашего внимания стала активность пользователей, сформировавшаяся на базе общественно-политического городского электронного издания Санкт-Петербурга «Фонтанка.ру». Выбор медиа обусловлен высокой цитируемостью: по данным компании «Медиалогия» в третьем квартале 2023 г. оно с большим отрывом (почти в два раза) лидировало в списке самых цитируемых СМИ Санкт-Петербурга и Ленинградской области5.
Первая публикация о коте Твиксе появилась в издании «Фонтанка.ру» 19 января, т. е. почти на неделю позже, чем произошло событие. Ключевыми временными точками в изложении «Фонтанки.ру» являются следующие эпизоды: кота выбросили неделю назад, идут поиски; появилось видеодоказательство; хозяевам отказали в возбуждении дела; ОАО «РЖД» принесло извинения; волонтеры нашли мертвого кота; хозяева подтвердили смерть питомца; ФПК обнародовала итоги внутреннего расследования; проводницу отстранили от работы; глава ЛБИ Е. Мизулина предложила поставить памятник Твиксу; глава ФПК В. Пястолов выступил в Государственной думе; Бастрыкин поручил провести проверку; неповинная женщина стала объектом сетевой травли; возбуждено уголовное дело о жестоком обращении с животными.
Эмпирической базой нашего исследования стали комментарии к пяти материалам издания, вышедшим в свет с 19 по 26 января 2024 г.:
Мы изучали контент через рамку, связанную с ценностью и действиями солидарности, которая включает аспекты деятельностного сочувствия, эмпатии; сопричастности событию, единству убеждений и действий; артикуляции совместных целей; общности ценностей; декларировании общей ответственности; инициировании совместных действий в онлайн и/или оффлайн среде. На основании этих показателей были разработаны индикаторы для качественно-количественного контент-анализа.
В выборку отбирались комментарии объемом не менее 5 слов, размещенные последовательно, с момента публикации материала (N=562). В случаях, если комментарий сопровождался ответами, реакциями других пользователей, в выборку попадал только первый, находящийся в основном треде обсуждения. Некоторые комментарии обладали критериями, которые позволяли их отнести сразу к двум категориям анализа.
Результаты исследования
Комментирование истории кота Твикса вывело на поверхность ряд подтем, некоторые из которых находятся хотя и в смежной, но все же во внешней области гуманитарной повестки. Мы идентифицировали несколько подобных тем, развивающихся параллельно и с разной скоростью: права потребителей, реакция структур, влияющих на процессы принятия политических решений на высшем уровне (Дума, Совет по правам человека при президенте РФ, Лига безопасного интернета и др.); этическая оценка норм и стандартов РЖД, реакция и планы компании по изменению норм и стандартов; медиатизация события, его связь с общественным резонансом в социальной сети и в итоге влияние или его отсутствие на системные изменения; взаимоотношения людей и животных в условиях современного мира, разрешенность и неразрешенность протеста и др. Некоторые темы развивались исключительно в публикациях издания и никак не отражались в комментариях пользователей (например, реакция верхнего уровня власти: «Фонтанка.ру» информировала о ней, но в пользовательских комментариях тема не прослеживалась).
Заметной сюжетной линией становится реакция на инцидент со стороны следственных органов. Отказ полиции в возбуждении дела стал триггером для актуализации темы беззащитности человека, ограниченности возможностей по достижению социальной справедливости, отсутствии правовых норм защиты и др.
Не претендуя на исчерпывающий список, назовем подтемы, которые лежат в интересующем нас проблемном поле социальной журналистики: отношение к животным в ответ на их «преданность» (кота выставили на мороз, Твикс «пытался догнать поезд»), равнодушие/участие (авторы предполагают, что пассажиры вагона проявили равнодушие, волонтеры искали кота), отстраненность государственной системы по восстановлению справедливости в случаях частной человеческой трагедии (хозяева обратились в полицию, их переживания проигнорировали), реакция на инцидент в публичном пространстве (кто «заслуживает» публичной жалости, сочувствия, эмпатии, солидарности), конфликтующие права и интересы (пассажиры с животными и пассажиры с аллергией на животных и проч.), противопоставляемые социальные группы и общности (зоозащитники, РЖД и пассажиры и др.). Эти темы обозначались как в публикациях издания, так и в комментариях пользователей.
Почти пятая часть эмпирического материала (21%) содержит негативную оценку действий проводницы и ее личности, требования привлечь к ответственности, наказать, а также другую агрессивную риторику в ее адрес. Подчеркнем, что впоследствии суд признал проводницу невиновной. Но на изучаемый период всего лишь в 2% комментариев действия проводницы оправдываются регламентом ОАО «РЖД». Еще меньше комментариев можно заметить в защиту женщины от травли в социальных сетях, хотя они тоже появляются к концу изучаемого периода. Материал В. Галеевой (Публ.4) отчасти содержит призыв «оставить проводницу в покое», но пользователи откликаются на него агрессией в адрес самой журналистки. Примерно в три раза меньше, чем проводницу, пользователи обвиняют мужчину, который перевозил кота (6%). Они подозревают его в пребывании в состоянии алкогольного опьянения, халатности. Этот контент также содержит агрессивные высказывания, однако в меньшей степени, чем в отношении проводницы. Оправдывают действия мужчины неумышленностью всего в трех комментариях. Два процента комментариев сводятся к возложению вины на обоих ключевых акторов. В целом, почти треть публикаций (29% от общего числа) посвящены вине и ответственности мужчины, перевозившего кота, и проводницы.
Еще четырнадцать процентов комментариев содержат гневные, и даже агрессивные высказывания, призывы к наказаниям, оскорбления, атаки на других видимых и невидимых акторов: участников дискуссии, зоозащитников, пассажиров с животными, пассажиров, имеющих аллергию на животных и т. д. В 9% публикаций содержатся саркастические ноты, обесценивающие усилия других людей, их эмоции и чувства.
Комментарии, которые призывают рассматривать случившийся инцидент как индикатор общей дегуманизации российского общества, cоставляют около 10% от общего числа. Они содержат эмоциональные элементы самобичевания и обвинения общества и государства в жестокости, бездушии и утрате важных ценностных ориентиров. Авторы подвергают сомнению возможность влиять на процессы принятия решений, подчеркивают низкую субъектность граждан и невыполнение законов со стороны государственной системы.
В целом почти треть комментариев пользователей (около 30%) содержит отрицательные эмоциональные реакции (злость, агрессию, гнев, злобу), обвинения, угрозы, а также саркастические ноты. При событии, имеющем сильный эмоциональный потенциал в реальном мире, негативная реакция пользователей в его медиарепрезентации воспринимается как норма. При этом вектор постепенно, осознанно или неосознанно, может смещаться в сторону негативистской оценки других сторон жизни за счет эстраполяции, обобщения, проведения логических параллелей, сравнений, аналогий и т. д. «Когда мы читаем эту историю, то бессознательно соотносим свою слабость с котом-жертвой и проживаем сложные эмоции — от ярости до жалости, от гнева до отчаяния. Когда животные просто гибнут на улице или дома, это не вызывает таких чувств. Здесь конфликт на уровне общества, это шанс для него выплеснуть недовольство»11.
Противовесом, однако, несоразмерным, можно считать некоторые комментарии жалости, сочувствия и эмпатии хозяевам, молитвы, банальные и назидательные сентенции о доброте, любви, и т. д. Они составляют не более 4% от изученной эмпирики. Примечательно, что комментариев, связанных с положительной оценкой действий волонтеров, разыскивающих животное, мы не обнаружили совсем. Более того, образ зоозащитника в комментариях выглядит очень непривлекательным: агрессивным, радикальным.
О нормативах ОАО «РЖД», которые с юридической точки зрения нарушены не были, действиях компании в связи с инцидентом, декларировании ее намерений изменить правила провоза животных пишется в менее, чем 2% публикаций. Запросы на более высокий уровень, попытки обратиться к властям, лицам, принимающим решения системного характера, сводятся к нулю, хотя «Фонтанка.ру» в публикациях вводит эту тему.
В 9% комментариев пользователи, отталкиваясь от истории с котом Твиксом, обращаются к другим темам, в частности СВО, предстоящим выборам. В эту же категорию мы отнесли комментарии, в которых пользователи рассматривают историю как раздутое медиасобытие, направленное на очернение имиджа ОАО «РЖД», отвлечение внимания населения. Авторы выражают недоверие имеющейся в публичном пространстве информации об инциденте, критикуют журналистов как профессиональную группу и конкретно СМИ «Фонтанка.ру». Риторика, связанная с чрезмерностью общественного внимания, «искусственностью темы» в медиаполе и усталостью от нее фиксируется в 8% публикаций.
Диалог с изданием заметен при комментировании публикации В. Валеевой в рубрике «Особое мнение». Читатели дают свой ответ на вопрос, поставленный автором в заглавии, реагируют на призыв «оставить проводницу в покое», подвергают положительной или отрицательной оценке публикацию и деятельность журналиста. Здесь также встречаются уничижительные комментарии.
Таблица 1
Результаты контент-анализа
|
Число комментариев (в ед.) |
Итого Ед. (%) |
|||||
Темы |
Публ. 1 |
Публ. 2 (N=40) |
Публ. 3 (N=250) |
Публ. 4 (N=93) |
Публ. 5 (N=44) |
562 |
|
Негативная оценка действий проводницы, требование привлечь ее к ответственности, наказать, агрессия, угрозы |
43 |
16 |
28 |
19 |
11 |
117 |
|
Защита проводницы, оправдание ее действий регламентом РЖД и неумышленностью |
6 |
0 |
3 |
1 |
1 |
11 |
|
Негативная оценка действий пассажира |
8 |
8 |
10 |
1 |
6 |
33 |
|
Оправдание пассажира |
0 |
2 |
|
|
1 |
3 |
|
Обоюдная вина пассажира и проводницы |
2 |
1 |
1 |
1 |
3 |
8 |
|
Ответственность РЖД, стандарты проезда с животными, компенсации хозяевам Твикса |
6 |
0 |
2 |
0 |
0 |
8 |
|
Гневные, агрессивные комментарии, призывы к привлечению к ответственности, обвинения зоозащитников, аллергиков, других участников дискуссии |
17 |
6 |
31 |
19 |
7 |
80 |
|
Саркастические комментарии |
11 |
5 |
28 |
5 |
3 |
52 |
|
Жалость, банальные сентенции, назидательность, нравоучительность, морализаторство |
6 |
0 |
9 |
5 |
0
|
20 |
|
Животные в транспорте приносят дискомфорт, аллергики не должны страдать |
7 |
0 |
2 |
0 |
0
|
9 |
|
История отражает состояние социума, демонстрирует утрату важных ценностей |
17 |
3 |
18 |
14 |
3 |
55 |
|
Чрезмерность общественного внимания, «искусственность темы» в медиаполе, усталость от темы |
14 |
4 |
19 |
10 |
2 |
49 |
|
Другое (выборы, СВО, история как повод очернить ОАО «РЖД», недоверие публичной информации, «власти отвлекают нас», критика СМИ и журналиста, история как разрешенный протест и др.) |
11 |
4 |
24 |
5 |
9 |
53 |
|
Выводы и заключения
Изначально в истории про кота Твикса были заложены триггеры, провоцирующие эмоциональный отклик аудитории, а медиа, в данном случае, «Фонтанка.ру», постаралось использовать его в максимальной степени. Публикации издания «легли» на подготовленную в сети почву, что проявилось в быстром и резком вовлечении аудитории в эмоциональное комментирование. В реакции пользователей обозначилась общая стартовая ценностная основа (любовь к животным и неприемлемость насилия), но вскоре вектор дискуссии раздробился на множество подтем, и по каждой происходило постепенное накопление мнений (Бодрунова, 2023). При этом доминантой сохранилось обвинение конкретных акторов и эмоциональная оценка их деятельности с точки зрения морально-этических норм. Основу комментариев составили защита «жертвы», которая давала возможность вербализовать другие чувства, негативная оценка действий акторов и сильные эмоциональные высказывания (надежда, злость, гнев, отчаяние, жалость, сочувствие и др.).
Издание продемонстрировало краткосрочную приверженность теме, что отразилось в интенсивности публикационного ритма, внимании к различным, как значимым для аудитории, так и не очень значимым эпизодам, обозначении сопряженных сюжетных линий и подтем. При этом и повод, и фокусы, и рамка подачи информации выбирались с учетом ценностных установок аудитории и ее реакции.
Появление первой публикации о коте Твиксе почти на неделю позже, чем произошел реальный факт, вкупе с другими наблюдениями, подтверждает выводы современных исследователей о принципах функционирования сетевой среды, в частности, идеи К. Х. Миро, о том, что аудитория «предписывает» журналистам тематику и стилистику, «управляя» изданиями с помощью инструментов проявления своего внимания, внося коррективы в нарративы с помощью чувств и эмоции, разнообразия точек зрения, личного опыта (Juarez Miro, 2022: 21).
И в то же время комментирование истории кота Твикса в «Фонтанка.ру» отличалось от коллективного и индивидуального выражения эмоций. В пользовательских комментариях прослеживалось политическое измерение, которое, хотя и проявляло себя по-разному, обесценивало субъектность граждан и ставило под сомнение действенность и результативность их усилий. В изучаемом нами примере видно и то, как высокий медиатизационный потенциал темы привлек пользователей с альтернативными целями (троллей), такими, например, как очернение, создание негативного эмоционального фона и др. Но при этом несмотря на то, что в части комментариев инцидент с котом Твиксом рассматривался как индикатор состояния государственной машины (например, подчеркивались неразработанность стандартов по защите животных, социальная несправедливость, неэффективность законов и др.), запросов на системные политические изменения не происходило, а обвинения оставались расплывчатыми и лишенными конкретики.
Обращаясь к признакам цифровой солидарности (Зубанова, Зыховская, 2019), можно отметить, что в комментариях отсутствовали, как минимум, публичная демонстрация единства; идентификация с группой; практики взаимодействия. У комментаторов не было вербализированной цели, организационного узла или узлов, качественного запроса к верхним уровням принятия решений, предложения для трансформации эмоций в действия, стратегического видения желаемых результатов. Все это вкупе привело к «замиранию» солидарности на ее стартовой позиции. Схожесть эмоциональной реакции на трагическую историю оказалась недостаточным условием для формирования цифровой солидарности, а солидаризация на базе согласия или сходных эмоциональных реакций не предложила каких-либо активных действий, помимо комментирования.
Рассмотрение кейсов, имеющих большой медийный резонанс, через оптику солидарности заставляет нас задумываться о предпосылках для перехода от эмоционального всплеска, который традиционные СМИ пытаются использовать в своих интересах, и медиатизации событий к виртуальной, цифровой, а затем и, возможно, оффлайн солидарности практико-ориентированного характера. Цифровая среда представляет собой уникальное пространство, в котором идеи солидарности могут быстро возникать, но при отсутствии соответствующих поддерживающих факторов также быстро нивелироваться и исчезать.
Переход от эмоционального всплеска к цифровой солидарности был бы возможен, если СМИ, в данном случае, «Фонтанка.ру», предлагали бы контент, не только отзывающийся на эмоциональные триггеры аудитории, но и принимающий во внимание ее конструктивные намерения и коллективную субьектность, актуализированную в данный момент. Так, например, сочувствие конкретной жертве может быть трансформировано в действия по оказанию помощи другим (например, некоммерческим организациям, работающим в области зоозащиты). Если конкретное СМИ рассматривает комментирование как свободный процесс выражения мнений и не может влиять на качество комментариев за счет модерации, то по крайней мере может направить русло дискуссии в более деятельностную сторону за счет предлагаемого в публикациях контента. В таком случае материалы, сопровождающие развитие истории, содержали бы положительные примеры решения проблем, а также предлагали бы аудитории разные способы эффективного практического соучастия онлайн или оффлайн. Более интересным вариантом со стороны СМИ было бы взятие на себя функций коллективного организатора по теме события (например, мониторинг законодательства, подготовка официальных запросов, инициирование конкретных действий, влияющих на процессы принятия политических системных решений, адвокация, документирование и сбор свидетельств, организация волонтерских инициатив, сетевых флешмобов, фанддрайзинг, краудфандинг и др.).
В таком случае комментирование стало бы источником сведений не только для подготовки журналистского контента, но и для понимания базы возможных практических действий аудитории, т.е. перехода от выражения мнений и эмоций в цифровой среде к практической солидарности.
Примечания
Библиография
Артамонов Д.С. Новая цифровая солидарность и «реабилитация» толпы // Известия Сарат. ун-та. Новая серия. Сер. Философия. Психология. Педагогика. 2019. Т. 19. Вып. 2. С. 124–129. DOI: 10.18500/1819-7671-2019-19-2-124-129.
Бодрунова С.С. Кумулятивная делиберация: новая нормативность в изучении публичных сфер онлайн // Вестник Московского университета. Серия 10. Журналистика. 2023. № 1. С. 87–122. DOI: 10.30547/vestnik.journ.1.2023.87122.
Грановеттер М. Сила слабых связей // Экономическая социология. 2009. Т. 10. № 4. С. 31–50.
Зубанова Л.Б., Зыховская Н.Л. Транзитная солидарность в современной сетевой культуре: между карнавалом и травмой // Социологические исследования. 2019. № 5. C. 119–128.
Ксенофонтова И.В. Интернет-солидарность: методологические основания подхода и практика измерения: автореф. дис . … канд. социол. наук. М., 2014.
Павлушкина Н.А. Гуманистические ожидания аудитории социальных сетей // Медиа в современном мире. 62-е Петербургские чтения: cб. мат. ежегодного 62-го Международного научного форума. 28 июня – 01 июля / отв. редактор А.А. Малышев. СПб.: ООО «Медиапапир», 2023. Том 1. С. 40–42.
Попов Е.А. Солидарность как явление современной культуры // Философия и культура. 2021. № 11. С. 26–32. DOI: 10.7256/2454-0757.2021.11.37047.
Рафикова С.А. Практики солидарности в цифровую эпоху // Вестник Восточно-Сибирской Открытой Академии. 2019. № 34. С. 8.
Радина Н.К. Цифровая политическая мобилизация онлайн-комментаторов материалов СМИ о политике и международных отношениях. Полис. Политические исследования. 2018. № 2. С. 115–129. DOI: 10.17976/jpps/2018.02.09
Снайдер Б. Спасите котика! Все, что нужно знать о сценарии. М.: Эксмо, 2020.
Топчий И.В. Креативное комментирование журналистских материалов в социальных сетях: дис. … канд. филол. наук. Челябинск, 2021.
Фролова Т.И. Гуманитарная повестка российских СМИ: теоретическая модель, журналистские практики, стратегии развития: автореф. дис. … доктора. филол. наук. М., 2015.
Шкудунова Ю.В. Экспликация понятий «солидарность» и «солидаризация» // Фундаментальные исследования. 2015. № 2-18. С. 4118–4122.
Юдина Е.Н., Алексеенко И.В. Солидарность в социальных сетях // Коммуникология. 2020. Т. 8. № 1. С. 114–127. DOI: 10.21453/2311-3065-2020-8-1-114-127.
Evans А., Riley S. (2023) Cute! Cats! Intimacies of the Internet. Digital Feeling, Springer International Publishing: 139.
Granovetter M.S. (1973) The strength of weak ties. American journal of sociology 78 (6): 1360–1380.
Juarez Miro C. (2022). The comment gap: Affective publics and gatekeeping in The New York Times’ comment sections. Journalism 23 (4): 858–874. DOI: 10.1177/146488492093375
Shirky C. (2008) Here comes everybody: the power of organizing without organizations. New York: Penguin Press Publ.
White E.J. (2020) A unified theory of cats on the internet. Stanford University Press Publ.