Русский
English
Русский EnglishOrigins of the Fair Use Doctrine in Publishing and Journalism in England and the USA
Соболь Маргарита Николаевна
аспирантка кафедры зарубежной журналистики и литературы факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, margaret.onixe@gmail.com
Margarita N. Sobol
PhD student at the Chair of Foreign Journalism and Literature, Faculty of Journalism, Lomonosov Moscow State University, margaret.onixe@gmail.com
Аннотация
Без доктрины добросовестного использования произведений невозможно существование современных СМИ и осуществление основополагающих прав человека, таких, как свобода слова. Чтобы понимать закономерности развития доктрины, необходимо изучить ее истоки: она зарождалась параллельно с понятием «копирайт» в Англии, а позже была импортирована в США, где еще 100 лет в своих решениях судьи опирались на английские прецеденты. В статье разбираются судебные решения по искам к книгоиздателям и редакциям СМИ, в результате которых, как полагает автор, доктрина добросовестного использования произведений стала развиваться таким образом, что только способствует расширению монополии авторских прав.
Ключевые слова: авторское право, Статут Анны, Конституция США, Первая поправка к Конституции США, журналистика, книгопечатание, добросовестное использование, естественные права, общественное достояние.
Abstract
Without the fair use doctrine it would be impossible for modern media to exist and exercise such basic human rights as the freedom of speech. For a better understanding of the doctrine it is necessary to trace its development from the Statute of Anne and early English cases. The fair use doctrine was created in conjunction with the concept of copyright and was later imported in the USA. All the early American cases were based on English precedents and heavily relied on them for more than a century. The author assumes that several legal cases against book publishers and editors analyzed in the paper made the doctrine develop in such a way which has undoubtedly helped to enlarge the monopoly of copyright.
Key words: copyright, the Statute of Anne, the US Constitution, the First Amendment to the US Constitution, journalism, book publishing, fair use, natural rights, public domain.
Добросовестное (свободное) использование произведений − это комплекс исключений из авторского права, которые позволяют использовать творческие работы, на которые еще не истек срок охраны исключительных прав, без разрешения правообладателя и без выплаты ему вознаграждения. При этом исключительное право означает монопольную возможность автора или иного правообладателя использовать произведение в любой форме и любым законным способом1. Добросовестное и бесплатное использование произведений всегда подчинено определенным условиям, установленным законом, особенно в отношении методов и сферы использования, а также охраны личных неимущественных прав автора. Использование допускается строго в пределах данного исключения2. В Соединенных Штатах Америки этот комплекс исключений сформировался как доктрина добросовестного использования – fair use doctrine; в ряде стран с англосаксонской системой права используется термин «честное поведение» − fair dealing.
Доктрина добросовестного использования является одной из основ американской системы авторского права. Благодаря ей в рамках правового поля остаются заимствование охраняемых материалов в целях информирования и сообщения новостей, комментирования и критики, создания пародий, обучения и преподавания, научного исследования и т.д. Добросовестное использование произведений способствует информационному и культурному обмену и процветанию искусств, позволяет представителям различных профессий обмениваться идеями и создавать собственные произведения с использованием заимствованных работ, при этом не подвергаясь преследованию в судебном порядке за нарушение авторского права. Как писали известные американские исследователи Мэлвилл и Дэвид Ниммер, «защита, которую дает доктрина добросовестного использования, позволяет судам избегать применения законов об авторском праве так, что они задушат то самое творчество, которое призваны поддерживать»3.
Особое значение добросовестное использование произведений имеет для средств массовой информации. Полный запрет на цитирование, невозможность проводить съемки в открытых для посещения местах и организовывать прямые включения с публичных мероприятий, во время которых в эфир могут передаваться охраняемые произведения, – это и многое другое парализовало бы работу любой редакции.
Чтобы понимать, каким образом доктрина добросовестного использования приобрела современную форму и каковы основные тенденции в ее применении, необходимо изучить историю ее формирования – а она зарождалась параллельно с самим понятием «копирайт» (англ. copyright). Цель нашего цикла статей – изучение доктрины добросовестного использования в США, ее истоков, развития, современного состояния и тенденций. Доктрина зародилась в Англии, потом была «импортирована» в США, поэтому мы рассмотрим ранние английские прецеденты, Статут королевы Анны, американские прецеденты и первые законодательные акты, включая Конституцию США. В данной статье мы не будем анализировать Закон об авторском праве 1976 г. и Закон об авторском праве в цифровую эпоху (1998 г.), а также современные им судебные решения: они будут рассмотрены в следующих статьях.
Ранние английские прецеденты и Статут королевы Анны
Первые американские прецеденты и законы основываются в основном на английском праве. До Статута королевы Анны (1710 г.) в Англии и других странах Европы существовала практика выдачи «привилегий» − особых разрешений монарха книготорговцу издавать и распространять определенную книгу в течение нескольких лет, в то время как его конкурентам это было запрещено. Во Франции нарушение королевской воли каралось особенно строго − вплоть до пожизненного запрета провинившемуся книгоиздателю заниматься своим ремеслом: «это считалось более тяжким преступлением, нежели кража со взломом: причиной тому, что вор забрался в дом, мог быть хозяйский недосмотр; а в случае создания пиратских копий книги считалось, что украдена вещь, доверенная обществу»4. Эта европейская теория авторского права как монополии главным образом книгоиздателя на печать книги, а не автора, была «импортирована» и в США.
Однако получение «привилегий» было очень хлопотным делом в любой стране; это было скорее исключение, чем правило. В Англии, помимо выдачи королевских «жалованных грамот», или лицензий, сложился монопольный институт – Компания книгоиздателей (Stationers' Company), которая в соответствии с королевским патентом с 1557 г. издавала и продавала книги, а позже в обязательном порядке регистрировала всю печатную прессу и изданные членами компании книги. Монополисты имели право обыскивать книжные магазины, изымать и уничтожать контрафактные (отпечатанные без регистрации), а также «непристойные», или «еретические», издания5. Но, несмотря на все усилия монополистов, пиратство и так называемая свободная пресса процветали, а обыски и постоянное повышение цен при низком качестве продукции испортили им репутацию: в 1695 г. королевский патент истек и не был продлен6. Парламент и монарх в итоге нашли иной способ регуляции книжного рынка. Статут королевы Анны 1710 г. впервые защитил права всех английских книгоиздателей. «Книгопечатники, книгопродавцы и другие господа в последнее время часто берут на себя смелость печатать, перепечатывать и распространять <…> книги и другие сочинения без согласия на то авторов или собственников таких книг и сочинений, что ведет к убыткам для них, а часто и к полному разорению их семей…»7 − такими словами открывается документ, запретивший кому бы то ни было без разрешения авторов или других правообладателей целиком перепечатывать книги. Вместе с тем закон создал основы для правовой защиты интересов автора, который заинтересован в неприкосновенности произведений и защите своей репутации. Законное признание этих интересов автора в том числе ограничивало монополию издателя (copyright as an author's right)8.
Юристы расходятся в оценках этого закона: одни считают, что он был издан исключительно в целях регулирования торговли9, другие убеждены, что этот акт ознаменовал начало перехода от цензуры и регулирования торговли к пониманию авторских прав как имущественных10, которые рассматривались как «естественные права». Исследователи (например, Джон Физер и Ронан Дизли) также спорят о том, был ли этот закон принят исключительно с целью защитить лондонских книгоиздателей11 или же он стал воплощением нового общественного договора между авторами/книгоиздателями и обществом12.
Нам кажется более верной, с точки зрения исторической перспективы, первая трактовка. Версию, что Акт был не более чем результатом активного лоббирования книгоиздателей, жаждущих закрепить монополию на свои книги, подтверждает тот факт, что через 20 лет они начали еще одну кампанию. Дело в том, что закон не содержал прямого запрета на краткое изложение (fair abridgment), переводы, создание и распространение других производных работ, поэтому 20 лет спустя лондонские книгоиздатели потребовали признать незаконными такие способы использования без согласия автора или собственника книги в письменной форме, по крайней мере, в первые три года после первого издания13.
Вопрос, что считать честным и добросовестным кратким изложением, позже не раз поднимался в судах. Например, интересны два решения одного судьи, лорда Хардвика, принятые с разницей в два года: в деле «Остин против Кейва» (1739)14 и «Гайлс против Уилкокса» (1741)15. В первом случае издатель ежемесячного дайджеста «Джентельменс мэгазин» (Gentleman’s Magazine) Эдвард Кейв перепечатал порядка 13 страниц (при общем объеме оригинала в 69 страниц) из книги «Глупость, грех, и почему опасно быть чересчур праведным» (The Nature, Folly, Sin and Danger of Being Righteous Over Much). Книгоиздатели Остин, Гилливер и Кларк подали на него в суд. Лорд Хардвик временно запретил Кейву перепечатывать краткое изложение в журнале, пока тот не представит объяснений. Кейв настаивал, что он имеет право без разрешения авторов печатать краткие выдержки или части недавно изданных книг, памфлетов и других текстов; кроме того, это делает рекламу издателям этих произведений. Судья счел объяснения недостаточными и дал ответчику время на представление дополнительных аргументов. Их не последовало − и запрет остался в силе.
Во втором деле, «Гайлс против Уилкокса», предметом раздора стало издание книги умершего автора − сэра Мэттью Хейла «История уголовных дел» (Historia Placitorum Coronæ). Джон Уилкокс составил ее краткое изложение под названием «История уголовного права» (Modern Crown Law). Издатель заявил, что обвиняемый всего лишь вычеркнул уже не действующие положения закона и перевел латинские и французские цитаты на английский язык. Уилкокс же настаивал на той трактовке Статута королевы Анны, согласно которой закон защищал только монопольное право издателей печатать и переиздавать книгу в том виде, в каком она впервые увидела свет. Судья Хардвик заявил, что Статут нельзя толковать таким образом, ведь «закон лишь гарантирует право собственности авторов на их книги <...> как некоторое вознаграждение за тяготы создания трудов, которые могут быть полезны ученому сообществу», и что распространители только лишь сокращенных и более никак не переработанных изданий ставят своей главной целью обойти Статут, что недопустимо. Но в то же время судья, как полагают исследователи16, согласился с позицией современного ему известного автора, эссеиста и критика Самуэля Джонсона (1709−1784) в том, что возможны и добросовестные краткие изложения, которые могут быть признаны новыми произведениями − благодаря знаниям, суждениям и новым сведениям, которые в них вложил автор, и такие издания крайне полезны. После сравнительного анализа двух изданий книга Уилкокса была признана добросовестным кратким изложением, а судебный запрет на печать снят.
Эти процессы стали одними из первых опытов разбирательств, благодаря которым начала зарождаться англосаксонская доктрина добросовестного использования. Заметим, кстати, что в деле «Остин против Кейва» судья рассуждал о допустимых объемах и целях цитирования произведений в печатных средствах массовой информации.
На примере этого и других ранних исков становится очевидно, что английские судьи несколько веков назад во многом трактовали добросовестное использование так же, как современные американские: они подробно анализировали каждый случай, оценивали количество заимствованного материала, характер его использования, привнесенную творческую составляющую и возможное влияние на продажи оригинальной работы. Как отмечает, например, Мэттью Саг, американские суды, разбирая иски по защите авторских прав, до середины XIX в. опирались на британские прецеденты даже после появления в США собственного Закона об авторском праве17.
США: первые законы об авторском праве и Конституция
В США первый закон об авторском праве (не частного характера, когда «привилегии» даруются конкретному автору) был принят штатом Коннектикут 29 января 1783 г. Это был Закон «О поддержке развития литературного творчества и поощрении авторов произведений»18. Впоследствии аналогичные законы были приняты еще в нескольких штатах. Все эти акты в той или иной мере повторяли статут Анны19 и защищали права авторов или издателей, являющихся гражданами США, на распространение их ранее не опубликованных книг (в некоторых штатах − также памфлетов, карт, чертежей) на срок от 14 до 21 года, иногда с правом продления.
Позже вопрос защиты прав авторов на плоды их творческого труда поднимался на Конституционном Конвенте 1787 г.20, но соответствующее положение не было внесено в окончательную редакцию Конституции − вместо этого там было закреплено право Конгресса «содействовать развитию науки и полезных искусств путем охраны в течение определенного срока эксклюзивных прав авторов и изобретателей соответственно на их произведения и открытия», то есть принимать федеральные законы в области авторского права21.
Спустя несколько лет, в 1790 г., был принят Закон об авторском праве США, в статье 1, п. 8 которого сказано: «Во благо прогресса науки и прикладных искусств за авторами и изобретателями на ограниченное время сохраняется право на исключительное использование их трудов и открытий». Долгое время считалось, что закон запрещает любые посягательства на охраняемые произведения, и лишь полвека спустя судьи начали трактовать его текст иначе, оставляя простор для научных исследований, освещения в прессе и критики в области искусств22.
Первые американские прецеденты
За полвека, прошедшие с момента принятия первого закона об авторском праве в США, известно лишь об 11 судебных решениях по искам, связанным с авторским правом. В каждом решении, в том числе по громкому делу «Фолсом против Марша»23 в 1841 г., судьи опирались на английское прецедентное право. Это дело стало первым в США, когда ответчик попытался обосновать свои поступки правом на создание добросовестного краткого изложения (fair abridgment). Речь идет о споре между авторами двух биографий президента США Джорджа Вашингтона. Истцам − издателям Фолсому, Уэллсу и Торстону − принадлежали права на многотомное «Собрание сочинений Джорджа Вашингтона» под редакцией Джареда Спаркса (объемом 6 763 страниц). Обвиняемый Чарльз Апхэм издал книгу «Жизнь Джорджа Вашингтона», предназначенную для школьных библиотек. Из 866 страниц книги 316 были скопированы из многотомника, при этом на 64 страницах цитировались законы, текст которых не охраняется авторским правом, и лишь содержание 319 страниц никогда не публиковалось при жизни Вашингтона24. Апхэм и его издатель настаивали, что: 1) эти документы Вашингтон создавал для общественных нужд, а не с целью заработать деньги на их распространении; 2) бумаги находились в собственности Соединенных Штатов (Конгресс выкупил библиотеку Вашингтона у наследников), а срок охраны авторского права на опубликованные документы уже истек; 3) с тех пор как документы и переписка Дж. Вашингтона были опубликованы, их можно частично использовать для создания новых книг, в том числе кратких изложений.
Судья Стори, однако, решил, что: 1) первый аргумент ответчика несостоятелен, так как Джордж Вашингтон завещал свои рукописи племяннику; 2) Вашингтон обладал авторскими правами на эти документы, и теперь этими правами обладают его наследники25. «Простой отбор, перемена мест частей и уменьшение объема оригинала не могут считаться добросовестным кратким изложением». Для того чтобы изложение могло считаться добросовестным, автор вторичной работы должен не просто вырезать самые значимые части оригинала, а существенно сжать материал и вложить туда интеллектуальный труд, выразить собственное мнение и критические замечания. В том числе судья Стори объявил честным пространное цитирование оригинала с целью критики его содержания и назвал «пиратством» простое цитирование, без попыток анализа и критики. При этом он трактовал коммерческое использование как заведомое нарушение прав автора и в итоге принял сторону истца.
Юристы отмечали, что факт завещания рукописей никак не опровергает общественный характер документов Вашингтона. Кроме того установленный законом срок охраны опубликованных ранее произведений уже истек, а неопубликованные могли защищаться только традициями общего права26, то есть, в случае с неопубликованными бумагами судья стер границу между принятыми парламентом законами и общим правом. И, наконец, что касается фактического запрета на любое коммерческое использование произведения с элементами заимствования, то Верховный суд США, разбирая в 1991 г. дело «Фейст против Рурал», назвал это ошибкой27.
До этого решения копирайт распространялся только на опубликованную книгу. Ее краткий пересказ или перевод можно было печатать, не нарушая закон. Судья Стори дал новую трактовку тому, что считать нарушением авторских прав: по его мнению, в это понятие включалось практически любое копирование (дословное или пересказ) целой книги или ее части. Таким образом, судья одним решением, которое стало прецедентом, существенно расширил права авторов, а также заложил основы для современной формы доктрины добросовестного использования, когда разграничивается добросовестное (трансформативное и умеренное) и недобросовестное использование (пересказ основных положений оригинала).
До иска «Фолсом против Марша» авторское право лучше всего укладывалось в рамки понятия общественной собственности в форме ограниченной законом монополии; однако это дело заложило основы для трансформации авторского права в разновидность имущественного права как естественного права. С момента своего появления авторское право в США прошло путь от некоторых исключений, которые общество предоставляет автору, до почти полностью противоположной ситуации, когда из монопольного права авторов иногда делаются некие исключения в пользу общества (добросовестное использование), и этот иск стал переломной точкой.
Некоторые даже поддерживают спорное, впрочем, утверждение о том, что впоследствии, благодаря трактовке доктрины добросовестного использования произведений как умаляющей права авторов, Конгресс зашел дальше, чем ему изначально позволяла Конституция США, которая требовала поощрять развитие наук путем охраны авторских прав в течение определенного срока, а не создавать новую монополию28.
Примечателен еще один из ранних американских судебных исков. Он связан с использованием произведений в СМИ – «Стоу против Томаса»29. В 1853 г. писательница Харриет Бичер Стоу, автор книги «Хижина дяди Тома», собираясь выпустить ее перевод на немецком, выяснила, что это уже начал делать издатель немецкоязычной американской газеты «Ди Фрайэ Пресс» (Die Freie Presse) Ф.В. Томас. Начиная с января 1853 г. он печатал главы книги на немецком, а также помещал в выпуски газеты памфлет по мотивам «Хижины дяди Тома»; позже Томас собирался издать книгу на немецком языке. На требования Харриет Стоу и ее издателя прекратить печать отрывков он ответил категорическим отказом. Томас не стал отрицать, что печатал перевод без разрешения автора, однако заявил, что просто «делает то, на что у него было и есть право, согласно законам США»30.
Суд оправдал Томаса, постановив, что «перевод − это не просто копирование, это результат интеллектуального труда, так как переложение произведения на другой язык требует задействования как определенных знаний, так и творческих способностей переводчика». Такая трактовка авторского права доживала последние годы: в 1870 г. право разрешать перевод произведения было признано за авторами31. Как считают некоторые исследователи, дело «Стоу против Томаса» было одним из последних, когда судьи опирались в первую очередь на «пользу для читающей аудитории», а не на принцип максимальной защиты оригинального произведения от конкуренции.
О том, что позже судьи стали уделять больше внимания коммерческой стороне споров, свидетельствует еще один исторический прецедент. Дело «Интернешнал Ньюс Сёрвис против Ассошиэйтед Пресс» (International News Service v. Associated Press) (1918 г.) интересно тем, что четче обрисовало контуры доктрины добросовестного использования произведений32 и дало начало новой доктрине, в английском языке называемой по цитате из Библии: «В поте лица своего» (Sweat Of The Brow). Дело в том, что агентство «Интернешнал Ньюс Сёрвис» (ИНС) Уильяма Хёрста использовало свой доступ к материалам агентства «Ассошиэйтед пресс» (АП), чтобы перефразировать новости, собранные АП, и распространить их по подписке как собственный продукт. АП обратилось в суд, который пришел к нескольким выводам: 1) новости, как сообщения о событиях, не являются произведениями, защищаемыми авторским правом; 2) однако стиль их изложения и подборка фактов в определенном порядке могут охраняться; 3) копирование или перефразирование новостей без собственного творческого или финансового вклада в создание материала считается нечестным приемом конкурентной борьбы. Иными словами, нельзя просто воспользоваться тем, что другие журналисты добывали «в поте лица своего». Но добросовестное использование новостей остается одной из доступных опций при условии трансформативности и, если применять аналогии из экономики, создания «добавленной стоимости» такого новостного материала.
Для формирования доктрины добросовестного использования произведений важен еще один иск, связанный со СМИ. Это иск «Уильямс и Уилкинс против Соединенных Штатов» (1973 г.)33. Истцами выступили издатели двух медицинских журналов: они подали в суд на Министерство здравоохранения, просвещения и социального обеспечения, так как Национальный институт здравоохранения и Национальная библиотека медицины, будучи подписчиками на медицинские журналы истцов, сделали миллионы копий статей без авторизации и выплаты отчислений.
Дело дошло до Верховного суда, и мнения судей разделились поровну (четверо против четверых, девятый судья не участвовал), и итоговое решение было принято в пользу ответчика: Национальный институт здравоохранения и Национальная библиотека медицины не нарушили авторских прав издателей журналов. Вот как судья Дэвис аргументировал решение: «Копирование, которое осуществляли указанные институты, не является недобросовестным использованием в случае, когда истец не доказал − и нет серьезных оснований полагать − что этими действиями ему был нанесен существенный ущерб, принимая во внимание то, что медицина и научные исследования могут значительно пострадать, если подобную практику считать нарушением прав».
Далее судья ссылается на то, что, пока Конгресс не издал актов, однозначно регламентирующих данную ситуацию, Верховный суд не считает возможным налагать запреты, которые могут навредить науке. Благодаря такой мотивировочной части это решение считается крайне значимым в истории развития доктрины добросовестного использования произведений, хотя оно и не имело прецедентной силы. По определению юридического словаря Блэка, «прецедент − это норма права, впервые установленная судом в конкретном судебном решении, на которое позже ссылаются другие суды, принимая решения по аналогичным искам»34. В системе общего права прецеденты считаются одним из источников права. Суды первой инстанции обязаны следовать прецедентам, установленным судами апелляционной инстанции и Верховным судом; решения Верховного суда имеют обязывающий характер для всех нижестоящих судов. Однако если равное количество судей (например, в Верховном суде) выступают за разные решения, (а девятый судья воздерживается от голосования или не присутствовал на заседаниях), то суд встает на сторону ответчика, при этом такое решение имеет силу для участников спора, но не считается источником права для иных судов.
Решение по иску «Уильямс и Уилкинс против Соединенных Штатов» позже критиковалось такими видными юристами, как Мелвил и Дэвид Ниммер; они настаивали, что в данном случае судья смешал понятия «доказанные убытки» и «признание вины». Как считают профессора, снятие многочисленных копий и рассылка их по нижестоящим организациям здравоохранения и различным библиотекам имеет экономический эффект на издателей за счет уменьшения числа потенциальных подписчиков. Однако такие убытки или потенциальный ущерб сложно доказать в суде35.
Первый закон об авторском праве США, в котором упоминается доктрина добросовестного использования как исключение из авторского права, был принят в 1976 г. Его и Закон об авторском праве в цифровую эпоху (1998 г.), мы рассмотрим в последующих статьях.
Заключение
Итак, мы проследили начальные этапы развития доктрины добросовестного использования произведений в книжном деле и печатных СМИ, проанализировав судебные решения из практики Англии и США.
Доктрина зародилась вместе с самим понятием копирайта как права «делать копии». Изначально все создаваемые авторами произведения передавались в общественное достояние. Затем, желая поощрить развитие образования и науки, власти начали выдавать «привилегии» отдельным книгоиздателям, которые получали право печатать и распространять копии книг. В то же время краткий пересказ книг и печать отрывков в периодических изданиях, а также переводы произведений считались добросовестным использованием. Вплоть до середины XIX в. американские суды опирались при разрешении споров на английские прецеденты, а также продолжали традицию общего права Старого Света: разбирали каждый спорный случай использования, учитывая цель и характер использования, объем заимствования и влияние на продажи оригинальной работы. Уже тогда судьи были склонны защищать от претензий правообладателей трансформативные работы, которые использовали заимствованный материал в отличных от оригинала целях и не наносили ему существенного ущерба на рынке.
Кроме того, приведенные в статье примеры иллюстрируют главную тенденцию развития доктрины добросовестного использования произведений в средствах массовой информации. С течением времени и с появлением новых форм произведений и технических возможностей их использования, расширялись авторские права, которые стали считаться имущественными и «естественными» − и умалялись права общества, что нашло отражение в самой формулировке доктрины добросовестного использования как «исключения из авторского права и ограничения копирайта» в современном законодательстве. Как считают некоторые исследователи, к несчастью, доктрина, призванная ограничивать монополию правообладателей, стала использоваться как инструмент для ее расширения.