«Mirror of Narcissus» in the Context of Liberal Arts Practices and Screen Technologies
Уразова Светлана Леонидовна
кандидат филологических наук, доцент кафедры журналистики и массовой коммуникации ФГОУ ДПО «Институт повышения квалификации работников телевидения и радиовещания»; главный редактор периодического научного журнала «Вестник ВГИК», Svetlana.urazova@ipk.ru; Svetlana.urazova@gmail.com
Svetlana L. Urazova
PhD in philology, Associate Professor at the chair of journalism and mass communication, Institute for mid-career training for TV and radio professionals, editor-in-chief of the scientific journal «Vestnik VGIK», Svetlana.urazova@ipk.ru; Svetlana.urazova@gmail.com
Аннотация
Современный медиарынок, отличающийся мультимедийностью и мультиплатформенностью, предлагает потребителю разнообразный контент, основанный на экранных технологиях. На фоне растущих объемов информационно-медийных потоков в статье рассматривается проблема возникновения нового типа культуры – информационной, порождающая и новый тип личности, анализируется роль телевидения в этом процессе. Прослеживается взаимосвязь тенденции развития современных экранных технологий и проблем формирования смыслов экранного контента, необходимых для социального развития в цифровое время.
Ключевые слова: телевидение, гуманитарные практики, экранные технологии, социальные потребности, социокультурное развитие.
Abstracts
The modern multimedia and multi-platform media market offers consumers a variety of content-based display technologies. The paper discusses the problem of a new type of culture – information culture, generating a new type of personality. The author analyzes the role of television in this process. The work traces the correlation trends of modern display technologies and the problem of forming meanings of screen content, which are necessary for social development in the digital age.
Key words: television, liberal arts practices, screen technologies, social needs, social and cultural development.
Модернизирующийся медиарынок, охваченный процессами конвергенции и интеграции, все активнее смещается в сторону экранных технологий, обеспечивая массам оперативное и наглядное восприятие разнообразной информации, предстающей отныне в мультивариативных формах. Однако при всей интенсивности развивающихся медийных процессов, бурном совершенствовании интернета, ищущего и находящего (!) новые формы репрезентации экранного продукта, приоритет потребления экранного контента по-прежнему остается за телевидением, сохраняющим на медиарынке свои лидирующие позиции. А значит, и вопрос о гуманитарных практиках этого наиболее востребованного средства массовой коммуникации продолжает оставаться актуальным.
Телевидению как весьма противоречивому феномену, играющему исключительно значимую роль в социальном развитии, в журналистской и культурной среде посвящено немало трудов признанных во всем мире ученых. Среди них Ж. Бодрийяр, П. Бурдье, Н. Луман, М. Маклюэн, М. Кастельс, В. Саппак и др. Если, к примеру, говоря о наступлении информационной эпохи, М. Кастельс характеризует телевидение как культурный эпицентр общества, что связано не только с бурным развитием НТР, вещательных, компьютерных, телекоммуникационных технологий, но и с установлением важной социальной нормы, т.е. оперативным «схватыванием» информации в связи с ускоряющимся ритмом жизни, то П. Бурдье усматривает в этом наиболее массовом средстве коммуникации фундаментальное влияние, которое оно оказало на журналистскую среду, культуру в целом. Социолог, в частности, пишет: «изменения, которые развитие телевидения произвело в журналистском поле и через него во всех других полях культурного производства, по своим глубине и размаху не входят ни в какое сравнение с изменениями, связанными с появлением печатной индустрии и массовых печатных изданий…»1. Отдавая должное тому, что телевидение «могло бы стать замечательным инструментом прямой демократии»2, опасаясь также, чтобы оно «не превратилось в инструмент символического угнетения»3, П. Бурдье тем не менее констатирует: «телевизионный экран стал сегодня своеобразным зеркалом Нарцисса, местом нарциссического эксгибиционизма»4. Практика телесмотрения свидетельствует, что данный признак становится подчас чуть ли не главенствующим, характеризующим природу этого востребованного средства массовой коммуникации, ориентированного на зрелищность. Как известно, исчезая с экрана телевизора, та или иная персона перестает быть публичной, стирается из памяти масс.
Фундаментально преобразующиеся качественные характеристики медиарынка, основными свойствами которого становятся мутимедийность и мультиплатформенность, изменяют не только подходы к креативности при создании информационного продукта, его формообразованию, но и воздействуют на суть взаимоотношений масс-медиа с массовой аудиторией, корректируя их взаимосвязь. Теперь взаимоотношения СМИ и потребителей медийной продукции становятся все более персонализированными, а их общение интерактивным. Одновременно возникает и новая тенденция, свойственная цифровой информационно-коммуникационной среде. Потребитель информации и сам предстает создателем мультимедийного контента (ранее это было прерогативой лишь профессионального сообщества), день ото дня оттачивая приобретенный профессиональный навык и пользуясь возможностью распространения в виртуальной среде своего самодеятельного продукта, находя даже последователей своего творчества. А это означает, что СМИ не только утрачивают ныне монополию на «слово», коей обладали в аналоговое время, но и получают потенциального конкурента, готового противостоять профессиональному контенту и креативу, и с этим приходится считаться.
Активизировавшиеся на медиарынке процессы реформирования заставляют мас с- медиа кардинально перестраиваться прежде всего в концептуально-стратегическом и организационно-структурном плане, в целом медиаструктуры укрупняются, создавая тематически объединенные конвергентные редакции с единым банком данных, совершенствуя при этом и профессиональные навыки. Их основная цель – овладеть возникшей тенденцией, сохранить позиции ведущего на медиарынке. Одновременно перед СМИ выдвигаются новые цели и задачи, их миссия как социального института обновляется в соответствии с вызовами времени. Теперь миссия масс-медиа ориентирована на активизацию процессов социально-экономической модернизации, становление информационного общества, где парадигма знаний, прежде всего теоретических, превалирует в повседневности, что предполагает формирование «многомерного человека» как нового типа личности, обладающей «обостренным чувством сознания»5, рефлексивным мышлением, готовой к продуктивному восприятию цивилизационных инноваций. И вопрос в том, смогут ли СМИ сохранить лидирующие позиции по отношению к народной журналистике, далеко не последний.
«Социализация» времени и культура медиа
Преобразования в сфере медиа, где телевидение в плане создания и распространения образцов массовой экранной культуры продолжает доминировать, способствуют и пересмотру ряда принципиальных положений в теории телевидения, в журналистике в целом. Очевидно, что проводящиеся на этом направлении исследования уже не могут замыкаться в рамках только филологического анализа, они все более опираются на теоретические обобщения/выводы философов, социологов, психологов, культурологов, экономистов, коммуникативистов, ученых в области технологий, исследующих с разных сторон процессы модернизации социальной действительности и окружающего мира в контексте развития медиа. В этой связи и системный взгляд на эволюционные процессы в области медиа, телевидения в первую очередь, требует, несомненно, междисциплинарного подхода и анализа. Как отмечает В.Л. Цвик, «синтетическая (а в чем-то синкретическая) природа телевидения требует всестороннего изучения всей совокупности его разнообразных проявлений»6. Ученый полагает, что при анализе телевизионного вещания наиболее эффективным и убедительным является комплексный подход, так как он включает в себя теоретико-прикладные исследования историко-филологического содержания, элементы политологического и искусствоведческого анализа, а также сведения технического, экономического, социологического, даже юридического характера.
Замечание вполне справедливое. К междисциплинарному изучению телевидения подталкивает и смена эпох – письменная культура утрачивает свои доминирующие позиции, а на арену социального развития выходит культура экранная, основанная на быстрой доставке и быстром восприятии аудиовизуальной информации. Культурологи, философы связывают эти процессы не столько с интенсификацией развития технологий, техногенным миром как таковым, сколько с тем, что отличительной чертой XXI в. является «социализация» времени, по М. Кастельсу7, и его событийность, а также активное становление диалоговой культуры , предполагающей умение собеседников слушать друг друга, рефлексировать, смотреть на себя со стороны. По замечанию В.М. Межуева, культура есть особый тип коммуникации людей, при этом он также отмечает, что сегодня зарождается новый тип культуры – информационной , что как раз и связано с установлением приоритета событийности времени , тогда как культура идей и вечных ценностей, культивированию которой способствовала эпоха письменности, исчезает. При этом в контексте культуры информационной , а трактовать это понятие можно и как культуру медиа , заложена идея одномоментности восприятия/осознания объективной реальности и отношения к ней, в результате чего имманентная связь человека с такими ценностными понятиями, как вечность, смысл существования и т.д., нивелируется, а сама эта связь обрывается. Иначе говоря, с приходом культуры медиа наступает торжество «тирании момента», и в сознании человека возникает установка «живем одним днем», проецируемая на все его последующие действия.
Одновременно с мена эпох – утрата позиций культуры письменности и рост приоритета культуры экранной – выдвигает на повестку дня немало сущностных вопросов, отмеченных своей противоречивостью. Что за тип личности рождается благодаря начинающей доминировать информационной культуре и какой тип личности будет превалировать в повседневности с учетом интенсификации процессов социокультурной глобализации, построения глобального сетевого общества? Но главное, как будет происходить формирование у человека цифрового времени, подвергающегося бесчисленным, а порой и тотальным атакам экранных масс-медиа, таких важных духовно-ценностных категорий, как самосознание и его самоидентификация в окружающем мире, по каким критериям будет определяться его идентичность , и где будет проходить « водораздел » индивидуального и социального?
Правомерно предположить, что развивающаяся ныне информационная культура, выражающаяся преимущество в экранных формах, призвана сформировать в обществе некое информационное сознание , основанное тем не менее на медийном менталитете. Последнее следует понимать как образ мышления, в котором выражается специфика восприятия социумом, этносом, всем обществом социальной (и природной) действительности8, но... с поправкой на рукотворный процесс создателей этого образа. То что информационное сознание формируется медиа, а точнее, представителями медийного профессионального сообщества, выдвигает на повестку дня множество проблем, которым не чужды противоречия. Их осознание и разрешение зависят от научного изучения, поскольку с помощью анализа можно проследить степень сцепления взаимоотношений между медиа и массовой аудиторией, в результате чего выстроить для медиа наиболее адекватную стратегию видения. Возникает, в частности, один из сущностных для медиа и социума вопросов – какой позитивный смысл вкладывается в понятие « информационное сознание » и какое целеполагание оно имеет? Лавинообразный рост информационно-медийных потоков, казалось бы, создает прецедент и для роста информированности индивидов, приобщая общество к познанию и формируя рефлективное мышление, без которого немыслимо становление общества гражданского, позволяющего отвечать на вызовы современного мира.
Но так ли это происходит в действительности и можем ли мы рассматривать информированность как некую сумму знаний? Информации, как известно, присуща фрагментарность, разрозненность, а это не приводит к системности мышления, т.е. к способности осознать ту или иную проблему в полном ее объеме с учетом всех имеющихся противоречий. К тому же нарастание объемов информации, характеризующееся как информационный взрыв, явление само по себе противоречивое, так как многое зависит от качества идей, семантики и смыслов медийных продуктов, распространяемых в общественной среде, оседающих в информационном пространстве. Не меньшую, а возможно, и большую роль в этом процессе играет и целеполагание той идеи-доминанты, которая пронизывает деятельность медиа как социального института, а затем реализуется отдельными медиаструктурами как миссия. «Мы живем в век распространяющегося все шире чувства смыслоутраты. В такой век воспитание должно быть направлено на то, чтобы не только передавать знания, но и оттачивать совесть так, чтобы человеку хватило чуткости расслышать требование, содержащееся в каждой отдельной ситуации»9, – писал Виктор Франкл, отмечая, что стремление к смыслу является необходимой ценностью для выживания.
Нетрудно также предположить, что в контексте становления информационной культуры заложено и формирование своего рода цивилизации медиа с ее представлениями о бытии и бытийности, что в свою очередь тесно связано с той медиареальностью , которую средства массовой коммуникации, телевидение в первую очередь, производят, наполняя ею информационное пространство . То что медиареальность , трактовать которую следует как реальность, формируемая медиа в соответствии с социальными потребностями и производимая ими в виде медийных продуктов, распространяемых в информационном пространстве, предназначенных для массовой аудитории с целью ее информирования , вк л ючает не только пространственно-временной фактор, но и креативный потенциал ее производителей, факт неоспоримый. В этой связи принципиальным становится вопрос о сути и смыслах тех приоритетов, которые избираются не только этим социальным институтом, но и самой информационной эпохой.
Обратившись к истории, нетрудно обнаружить, что для каждой из прежних эпох была характерна своя концепция развития общества. Аналогию, в частности, можно провести с Реформацией, Просвещением. В.М. Межуев, исследующий процессы становления культуры в обществе, появление понятия «философия культуры», говорит, в частности, о том, что эпоха Реформации «превратила мирянина в священника», сделав его лично ответственным за свои отношения с Богом, а эпоха Просвещения поставила «своей задачей превратить каждого индивида в гражданина, т.е., по существу, в политика, берущего на себя ответственность за государство и действующие в нем законы»10. Столь масштабные задачи – свидетельство эволюционных изменений сознания человека, который, с точки зрения М. Мамардашвили, находится в процессе постоянного преобразования. Человек «создается непрерывно, снова и снова создается, создается в истории, с участием его самого, его индивидуальных усилий»11. Способны ли телевидение, средства массовой коммуникации мотивировать социум к такой напряженной работе и в какой мере масс-медиа содействуют просвещению, вопрос крайне актуальный для цифровой эпохи. Если, конечно, согласиться с мнением М. Мамардашвили о том, что «просвещение – это “взрослое состояние” человечества, то есть способность людей думать своим умом и ориентироваться без внешних наставников и авторитетов, не ходить на помочах»12. А это вполне в духе наметившихся в России процессов социально-экономической модернизации. Таким образом, прослеживается имманентная связь между экранной продукцией, в изобилии представленной в информационном пространстве, и формированием информационного сознания , а потому вопрос о том, какие смыслы продвигаются в общественное потребление, становится наиважнейшим для социального развития.
Несовпадающие проекции развития
Если современные технологии , в которых , по М. Мамардашвили, «даже “просто техника”, как это ни парадоксально, всегда является продуктом культуры духовного зерна»13, отличает инновационность, неустанное продвижение к прогрессу, то в отношении качества стандартов содержания распространяемого информационного продукта наблюдается явно регрессивная тенденция. В принципе развитие сущности современных экранных технологий и экранного контента движется в одном направлении – в сторону упрощения. Только при использовании потребителем сложных технологических средств это воспринимается как благо, поскольку гибкая цифровая техника, будучи совершенной, фактически «подстраивается» под уровень знаний своего владельца, что является ее преимуществом, а упрощенные смыслы, фигурирующие в содержании экранной продукции, преимущественно телевизионной, свидетельствуют об обратном – явном снижении уровня интеллектуального потенциала производителей или потребителей информационного продукта, ориентированного в основном на зрелищность и развлекательность. Упрощение содержания смыслов, пренебрежение духовно-нравственными ориентирами, необходимыми обществу ценностными категориями происходит в момент, когда требования к жизни усложняются, а сама цифровая медийная среда нуждается в творчески оригинальном, а главное, – в содержательно функциональном контенте, наполненном глубокими смыслами, понятиями, необходимыми знаниями, которые способны сориентировать социум на выбор правильных решений в цифровое время. Экранная культура, социальное развитие и пространственно-временной фактор тесно между собой связаны.
Что касается концепции производства смыслов российского телевидения, прежде всего эфирного, бесплатного и доступного практически каждому российскому гражданину, то ни для кого не секрет, что его программная политика усиленно развивается в одном лишь направлении – в сторону развлечений, причем весьма поверхностных. Это подтверждает и статистика. С 2005 г. доля развлекательных программ, кинофильмов и сериалов в эфире шестнадцати федеральных каналов увеличилась с 52% до 66%, что подсчитано медийным агентством Vizeum (входит в Aegis Media ) на основе данных TNS. Кинофильмы и сериалы российские зрители видят примерно в одинаковом количестве (23% и 21% эфирного времени соответственно), но сериалам уделяется большее внимание: за последние пять лет их доля в прайм-тайм выросла вдвое (до тех же 21%)14. Тогда как статистика социально значимых и познавательных программ столь ничтожна, что практически не ведется. Тех, кто привержен экранным развлечениям, Ж. Бодрийяр называет массой, ослепленной игрой символов и порабощенной стереотипами, воспринимающей «все что угодно, лишь бы это оказалось зрелищным»15. Другой же американский социолог, Эрнест ван ден Хааг, оценивает потребность в подобной зрелищности иначе, связывая это с массовой культурой, со стимулом безудержного потребления, присущего массам в рыночной экономике, который, кстати, также культивируется современными медиа, заинтересованными в наращивании капитализации собственных структур. «Потребители массового искусства чувствуют себя покупателями на распродаже образчиков и рецептов жизни – нового витамина для усталых, притупившихся чувств или новой пищи для романтики»16.
Однако при нарастающей визуализации информационного пространства, где экранный образ во многом предопределяет динамику социального развития, телевидению давно следует переориентироваться в своей программной политике с коммерческого кредо на гуманитарный подход и культивирование образцов культуры, чье назначение аккумулировать духовные и материальные ценности, произведенные в результате творческой деятельности человека. Культура в данном контексте понимается как образ мышления и образ жизни, формируемые в социальной среде и определяемые специфической для личности установкой сознания, его направленностью на мир и место в нем индивида. Такая концептуально-содержательная переориентация аудиовизуальных образов на телеэкране оправдывается тем, что идея досугового «витамина для усталых» в виде развлекательных программ, кинофильмов и сериалов быстро отходит в прошлое, поскольку «человек развлекающийся» вряд ли может претендовать на то, чтобы быть созидателем в цифровое время. В цифровой век необходимы иные, более качественные в смысловом отношении ориентиры, гуманитарные практики. По К. Манхейму, «общество, не позволяющее сублимированному слою достичь развития, не может ни управлять культурным процессом, ни увеличить свои творческие силы»17, что предполагает, в свою очередь, и наличие «соответствующих друг другу слоев: слоя, создающего культуру, и слоя, культуру воспринимающего»18. Но чтобы удовлетворить потребности «слоя, культуру воспринимающего», «слою, создающему культуру», следует и самому запастись современными знаниями и профессиональными навыками, позволяющими не только привлекать внимание массовой аудитории, но и постоянно его удерживать, что значительно сложнее.
В последнее время негативные высказывания в адрес эфирного российского ТВ, воспринимать которые следует как недовольство слоем, создающим культуру, раздаются все чаще, звучат все громче. Хотя за два прошедших десятилетия телевидению нового поколения и удалось отучить основные массы от просмотра познавательных и аналитических телепередач, восприятия смыслов, история телевидения на этом не заканчивается – в цифровой среде ему предстоит еще брать новый реванш, тем более что успешно развивающиеся вещательные технологии позволяют это сделать. Однако лидерство телевидению на медиарынке, подверженному изменениям, имеющему основным своим свойством мобильность, может обеспечить лишь интересный и привлекательный контент, наполненный содержательными смыслами, хотя путь в этом направлении и будет тернистым. Поскольку, как писал Ж. Бодрийяр, «но потребность в смысле, но желание реальности, однажды исчезнув, восстановлению уже не поддаются. Для системы это катастрофа»19, полагая также, что «масса вбирает в себя все знаки и смысл, и те уже не являются знаками и смыслом». И это становится серьезной проблемой уже самой ТВ-системы, всех производителей экранного контента. А потому актуальной и весьма сложной сегодняшней задачей является не столько производство смыслов, сколько культивирование у масс потребности в смысле (!).
Пока же, вспомним высказывание П. Бурдье, телевизионный экран остается «своеобразным зеркалом Нарцисса, местом нарциссического эксгибиционизма». Новости, хроника происшествий и т.п. – информация во многом рутинная, ее значение состоит в том, что, интересуя всех, она не вызывает последствий, но зато заполняет эфирное время, не оставляя места для чего-то более существенного, например аналитических, познавательных и социально значимых программ. Оценивая это явление и называя журналистов fast-thinker'ами, «быстродумами, мыслящими быстрее собственной тени», предлагающими культурный fast-food, П. Бурдье пишет: «Цель телевидения – информировать людей; либо показывая то, что нужно показать, но не показывая на самом деле, а делая так, что показываемые факты теряют всякое значение; либо показывая события таким образом, что они приобретают смысл, не соответствующий действительности»20.
В данной оценке – характеристика той медиареальности , которая в будущем будет только приумножаться в связи с интенсивным развитием экранных технологий. Тем не менее угроза активного формирования человека развлекающегося как основного типа личности цифрового времени может и миновать. Если, конечно, медийное сообщество, чья основная функция – производить смыслы, отражать реальную картину жизненного мира, изберет для себя иную концепцию, где в приоритете окажутся программы социально значимые, аналитические, познавательные, кинофильмы и сериалы, нацеленные на созидание, социальное развитие. То есть будет производиться такой экранный продукт, который сможет оказать воздействие на жизненную функциональность общества, будет соответствовать социальным потребностям в цифровое время.
Русский
English