Spiritual Problems in the Mass Newspaper Petersburgsky Listok
on an Example of the Coverage of Father John Kronshtadtsky’s Priesthood
Быстрова Ольга Вячеславовна
аспирантка кафедры истории журналистики факультета журналистики СПбГУ, glossbyst@mail.ru
Olga V. Bystrova
PhD student at the chair of journalism history, Faculty of Journalism, Saint Petersburg University, glossbyst@mail.ru
Аннотация
В статье исследуется роль духовной проблематики в массовой газете «Петербургский листок», ставшей предтечей современной желтой прессы. На примере освещения пастырства отца Иоанна Кронштадтского (до 1905 г.) отражена значимость духовной проблематики в расширении аудитории газеты. Подчеркивается, что публикации «Петербургского листка» многосторонне описывали феномен отца Иоанна, содержали необходимые сведения для последующей канонизации пастыря. Рассматривается реакция цензуры на сообщения о видных представителях православия.
Ключевые слова: «Петербургский листок», отец Иоанн Кронштадтский, духовная проблематика, массовая газета, цензура.
Abstracts
The article is devoted to a spiritual problems role in the mass newspaper «Petersburgsky listok», which was the forerunner of modern yellow press. As the coverage of father John Kronshtadtsky’s priesthood was reflected (before 1905), there was a high role of the spiritual problems in increase of audience of the newspaper. It is stressed that the «Petersburgsky listok» publications described father John’s phenomenon in many ways, and contained necessary data for subsequent canonization of pastor. The response of government censorship on the well-known representatives of Orthodoxy is considered as well.
Key words: the Petersburgsky listok, father John Kronshtadtsky, spiritual problems, mass newspaper, government censorship.
Освещение духовной проблематики в газете «Петербургский листок» имело своеобразный характер в силу сочетания особенностей типа издания, адресованного массовой аудитории, с одной стороны, и интересов редактора, происходившего из духовного звания и получившего богословское образование, с другой. Эта тематика способствовала формированию нравственного облика газеты, росту ее популярности, вызывала острую полемику и цензурные замечания. Целью предлагаемой читателю статьи является изучение духовной компоненты содержания «Петербургского листка» на примере одной из наиболее весомых и долгоживущих тем – освещения пастырства отца Иоанна Кронштадтского (до 1905 г.).
Пресса сыграла немалую роль в развитии реноме отца Иоанна. Точкой отсчета его всероссийской популярности принята публикация «благодарственного заявления» в газете «Новое время»1. Наряду с духовными изданиями за его деятельностью следили многие органы светской прессы, однако тема отражения священствования отца Иоанна в периодической печати специальному анализу не подвергалась2.
В биографических трудах современников отца Иоанна Кронштадтского «Петербургский листок» упоминался как источник многочисленных свидетельств чудодейственного дара пастыря, с одной стороны3, и как враждебный ему орган печати, с другой4. Дело в том, что прижизненная репрезентация отца Иоанна в «Петербургском листке» имела более чем тридцатилетнюю историю, распадавшуюся на два неравновеликих периода. Водоразделом стало обличение деятельности секты иоаннитов (хлыстов киселевского толка) как оборотной стороны славы кронштадсткого пастыря. На страницах «Петербургского листка» эта тема вылилась в полемику с отцом Иоанном и последовательную критику его окружения, стала основой для театральной пьесы, впоследствии запрещенной. Однако вплоть до 1905 г. редакция «Петербургского листка» проявляла исключительное почтение и повышенный интерес к священствованию отца Иоанна, внося лепту в преумножение его славы и одновременно увеличивая число собственных подписчиков.
Современники отмечали особую популярность отца Иоанна в низших слоях населения. Его пастырство началось в беднейшем районе Кронштадта, Матросской слободе, и именно любовь бедняков, народная молва стали основой его беспрецедентной общероссийской славы. Поэтому неудивительно, что наибольшее внимание отцу Иоанну уделяла «малая пресса», обращенная к широкому кругу читателей, преимущественно средних и низших сословий5. «Петербургский листок» был предтечей и одним из наиболее успешных и долговечных изданий подобного типа.
Возникнув в 1864 г.6 – период роста читательской активности низших слоев населения, «Петербургский листок» способствовал формированию массовой аудитории страны, форм взаимодействия с нею. На протяжении второй половины XIX – начала XX вв. характерными особенностями «Петербургского листка» по содержанию были приоритет местной проблематики, социально-бытовых тем и беллетристики, по форме – краткость, доходчивость и юмор. Редакция учитывала вкусы аудитории, стремилась защищать интересы «маленького человека» и отражать выдающиеся, чаще всего криминального, скандального характера события его жизни. Она выработала своеобразный продукт духовной пищи для малограмотных читателей, искавших в газете не только необходимую информацию, но и средство времяпрепровождения, способ отрешиться от ежедневных тягот и забот. Одним из прообразов приемов эскапизма, применяемых в современной практике СМИ, в «Петербургском листке» были сенсации, связанные с видными представителями православия.
Значительное влияние на развитие духовной темы в «Петербургском листке» оказал Н.А. Скроботов, редактировавший газету с 11 июля 1884 г. по 5 апреля 1916 г.7. Скроботов был сыном протоиерея, в 1880–1890 гг. избирался кандидатом в церковные старосты. Как выпускник Санкт-Петербургской духовной семинарии и собиратель материалов по ее истории8, он пользовался уважением многих выдающихся священнослужителей того времени. Именно ему основатель приходской благотворительности в Петербурге, священник А.В. Гумилевский9, незадолго до смерти передал свой архив. Одна из книг Скроботова о Гумилевском в 1871 г. вышла в качестве бесплатного приложения для подписчиков «Петербургского листка»10. Сохранились свидетельства дружеских взаимоотношений Скроботова с протоиереем Сретенским, священником Казанского собора Ф.Н. Орнатским (сотрудником газеты в 1890 гг.)11, протоиереем Богословским, протоиереем Вишняковым12.
В 1891 г. по случаю 25-летия литературной деятельности Скроботову было преподано благословение члена Святейшего Синода, протопресвитера А.А. Желобовского: «Благодарю Вас за честное отношение (которым отличалась вся ваша многолетняя деятельность) к духовно-учебным заведениям и служителям Веры и Церкви Православной <…> Слово обличения растворяйте любовью, и будете много-любимы <…> И вам, и супруге – Божье благословенье»13. Высокое внимание к редактору «мелкой газеты» вызвало настороженность к ней цензуры. «Много ли может успеть ведомство печати в противодействии нашей развратительной литературе при таком отношении к ней даже светильников нашей Церкви? Оправданию Засулич рукоплескали высшие государственные чины, а Скроботову преподают свое благословление выдающиеся пастыри Церкви», – недоумевал член Совета Главного управления по делам печати Ф.П. Еленев14. Однако отношения Скроботова с отцом А.А. Желобовским сохранялись в течение многих лет15.
В годы редакторства Скроботова духовная компонента стала одной из главных основ проблемно-тематического комплекса «Петербургского листка». Появился регулярный раздел «Церковный листок», но разработка темы этим не ограничивалась. Публикации «Петербургского листка» охватывали широкий спектр вопросов духовной жизни: реформирование богословского языка, благотворное влияние религиозно-нравственного просвещения на «озорной народ» (т.е. фабричных рабочих), монашество, церковные праздники, сектантство, злоупотребления в римско-католической церкви и проч. Интенсивное внимание к вопросам духовной жизни общества редакция мотивировала их «огромной важностью <…> при современных нравственных колебаниях и шатаниях в религиозных делах»16.
Эта практика расширяла аудиторию «Петербургского листка». Отражение в газете деятельности Русской православной церкви способствовало ее распространению среди крестьянского населения17. Возрастало число постоянных читателей среди духовенства. Например, на протяжении многих лет подписчиками «Петербургского листка» были митрофорный протоиерей, настоятель Исаакиевского собора И.А. Соболев, настоятель церкви Охтенского кладбища, протоиерей Д.М. Муретов18, протоиерей Серафим Архангелов. Последний в 1909 г. охарактеризовал газету как «интереснейшую для духовенства», читаемую «от владычьих палат до квартиры причетчика»19. Архимандрит Александро-Невской лавры Митрофан отзывался о «Петербургском листке» как об издании, «отражающем свет и тени церковно-общественной жизни Северной столицы»20.
Духовная проблематика в «Петербургском листке» интересовала и светскую публику и упоминалась подписчиками в числе наиболее привлекательных сторон его содержания21. Один из читателей, личный почетный гражданин Петербурга купец А.И. Шадрин, трактовал секрет успеха «Петербургского листка» так: «<…> ежедневно даете в вашей популярной газете материал духовный и новости дня сообразно просвещению, познаниям и вообще спросу разнообразной читающей публики»22. Благодаря вниманию редакции к деятельности религиозных объединений, аудитория газеты пополнялась их представителями 23.
В ряде случаев выступления «Петербургского листка» на духовную тему имели серьезные социальные эффекты. В 1880 гг. газета развернула многолетнюю информационную кампанию за отмену торговли во время литургии по воскресным дням, включавшую в себя публикацию проповедей протоиерея Ф.Н. Орнатского (будущего настоятеля Казанского собора24). Это начинание, и особенно появление проповедей в ежедневной газете, вызвало удивление, редактору предсказывали уменьшение подписки. Но на деле кампания привела к росту числа читателей газеты и отмене в Петербурге торговли во время литургии по воскресным дням. Успех расценивался редакцией как «одна из наиболее ценных нравственных побед газеты и ее крупных заслуг перед обществом»25. Часть выступлений Н.А. Скроботова по вопросам воскресного отдыха была издана отдельной брошюрой26.
По воспоминаниям сотрудников, Скроботов «уделял особое внимание вопросам чисто церковным и религиозно-нравственным, приобретя в разработке их почетную и заслуженную известность»27. В 1891 г., в день профессионального юбилея, Скроботова посетил и благословил отец Иоанн Кронштадтский. Вероятно, их личное знакомство состоялось еще в 1850–1860 гг. при посредничестве священника А.В. Гумилевского, бывшего однокурсником отца Иоанна в Санкт-Петербургской духовной академии. История взаимоотношений Н.А. Скроботова с отцом Иоанном, по словам его биографа, миссионера А.А. Зыбина, развивалась следующим образом: «Когда разнеслась весть о добрых делах, подвигах милосердия известного кронштадтского пастыря <…> вызвавшая оппозицию не только среди светских людей, но со стороны некоторых духовных лиц, тогда <…> [Н.А. Скроботов. − О.Б.] первый выступил в защиту истины»28. Известно также, что в 1889 г. редакция «Петербургского листка» публично возразила против обвинения отца Иоанна и его почитателей в фанатизме.
В декабре 1890 г., по случаю 35-летия священствования отца Иоанна Кронштадского, в «Петербургском листке» был опубликован цикл очерков А.А. Зыбина. Очерки знакомили читателей с биографией отца Иоанна, его деятельностью как священника и педагога, подвигами милосердия и благотворительности, свидетельствовали о строгой религиозности пастыря. С агиографическим жанром этот цикл сближали такие особенности, как панегирический тон повествования, описания враждебности окружения пастыря в начале его священствования, случаев проявления святости отца Иоанна – чудес, совершаемых по его молитве. А.А. Зыбин старался придерживаться оценки пастырской деятельности отца Иоанна, существовавшей в Русской православной церкви: во-первых, при жизни никто не мог быть причислен к лику святых, во-вторых, необходимо было соблюдать меру при восхвалении, чтобы не ввести пастыря в соблазн гордыни и самообольщения29. Зыбин в связи с этим подчеркивал: «<…> я хочу прославить не имя отца Иоанна Кронштадтского, а святейшее Имя Того, Чья Сила и в наш неверный, развращенный век в немощи отца Иоанна совершалась в течение тридцатипятилетнего священствования его и совершается в настоящее время во славу Божию»30. Описываемые случаи исцелений (от психических расстройств, ушиба, запоя, неизлечимой болезни, ревматизма, брюшного тифа и проч.), совершенные отцом Иоанном с помощью молитвы и Святого причащения, трактовались исключительно как «прямое исполнение обещаний Спасителя на нем, как носителе преемственного от Апостолов священнического сана»31. Зыбин напоминал слова Иисуса Христа: «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы» (Марк. 16, 17-18).
Но, несмотря на общий поучительный тон и стремление Зыбина соблюсти этические нормы, очевидно, что биографический цикл способствовал прославлению отца Иоанна. Это достигалось прежде всего через неоднократное подчеркивание его уникальности как священнослужителя:
«…среди нашего православного духовенства нет более популярного имени, как имя отца Иоанна Кронштадтского»32;
«…такое чтение, как у отца Иоанна, нужно отдать справедливость, трудно где-либо услышать»33;
«…остается только удивляться, что один человек может служить посредником такой широкой благотворительности»34;
«Всякий другой на месте отца Иоанна растерялся бы и лишился всякой энергии [в связи с пожаром при строительстве основанного им Дома трудолюбия в 1881 г. – О.Б.] <…> Но ничто и никогда не могло сокрушить, или поколебать энергию отца Иоанна»35.
В ряде случаев особость отца Иоанна описывалась довольно пристрастно, путем нелестного сопоставления его с другими священнослужителями. Например, о первых годах служения отца Иоанна говорилось так: «Окружающие, привыкшие видеть в каждом священнике человека <…> отбывающего служебную повинность, не нашли в отце Иоанне ничего принудительного и неискреннего»36. Однако острые замечания, которые могли усложнить и без того напряженные отношения отца Иоанна с епархиальным начальством, сглаживались поучительными описаниями самоотреченного труда пастыря: ежедневного совершения Божественной литургии, помощи священникам, удовлетворения многочисленных треб, регулярных проповедей, ведения дневника, где описывалась борьба со страстями и проч.
Другим средством развития культа отца Иоанна в очерках Зыбина были описания популярности пастыря. Автор несколько раз возвращался к этой теме, подробно показывая зарождение и развитие известности, многочисленность страждущих встречи, возникавшие в связи с этим трудности для передвижения отца Иоанна.
Такие черты образа отца Иоанна, как уникальность, высокие духовные качества и всеобщая популярность, представленные в цикле биографических очерков А.А. Зыбина, были характерны и для других репрезентаций пастыря в «Петербургском листке» (см. таблицу).
Характерные черты отца Иоанна Кронштадтского, отображенные на страницах газеты «Петербургский листок»37
Уникальность
|
Высокие духовные качества и авторитет |
Популярность, народная любовь |
Три дня у странника Антония // 1894. № 73-74, 17 марта. С. 2 [о встрече отца Иоанна Кронштадтского со странником Антонием] |
||
«<…> Каждый, если не умом, то сердцем и душой сознает ту нравственную силу, то могущественное влияние, которое присуще этим людям “не от мира сего”» |
«…отрекшиеся от своего собственного “я”, во имя любви к ближним и славе Всевышнего. Оба посвятившие свою жизнь на подвиги человеколюбия, служение человечеству и заботе о неземных сокровищах <…> Им обоим ничего не нужно в этом мире, кроме возвеличивания имени Царя Царствующих, но они сами нужны многим, если не всем» |
«Посмотрите, как эта толпа с обнаженными головами рвется к ним духом и телом, старается хоть на мгновение получить общение с ними»
|
Р.С.Т. Отцу Иоанну Кронштадтскому // 1894. № 90, 2 апр. С. 1–2 |
||
|
«Маяк ты в жизни путеводный В житейский сумрак и туман. Поборник блага наш народный Отец Кронштадтский Иоанн». |
|
К-ов А.И. Из Баку к отцу Иоанну Кронштадскому // 1896. № 286, 16 окт. С. 2 |
||
|
|
«<…> пройти 2 300 верст для того, чтобы только “батюшку отца Иоанна”, повидать – это своего рода подвиг, на который только и способны скромные паломники земли русской» |
М.В. Наши благотворители // 1896. № 336, 5 дек. С. 5 |
||
«<…> увы, он стоит особняком, возбуждая пожертвования, но не возбуждая настоящих последователей себе. Отец Иоанн как благотворитель одинок» |
«Добрые дела отца Иоанна до мелочей носят на себе следы христианского смирения»
|
«Кому не знакомо и кто не чтит этого дорогого имени? [отца Иоанна. – О.Б.]»
|
А.А. Зыбин был членом «Общества религиозно-нравственного просвещения в духе Православной церкви» и входил в ближайшее окружение отца Иоанна, разделяя труд по издательству бесед пастыря с его племянником Е.В. Фидалиным38. Это служило серьезной гарантией достоверности сведений. «Имея счастье состоять в близких отношениях к почтенному пастырю, я имел возможность точно проверить все сообщаемые мною факты, а некоторые из них, т.е. факты исцелений по его молитве, наблюдать лично», – сообщал Зыбин. Достоверность выделяла публикации «Петербургского листка» на общем фоне жизнеописаний отца Иоанна, так как в ряде случаев юбилей его священнического служения использовался в качестве источника спекуляции. В «Петербургском листке» было опубликовано письмо читателя, где перечислялись брошюры, издатели или авторы которых «имели в виду исключительно наживу в виду юбилея»39. Особой критике подверглось сочинение репортера газеты «День» Н.Н. Животова: некоторые из описанных в нем случаев опроверг сам отец Иоанн Кронштадтский40.
Как сообщала редакция «Петербургского листка», биографический цикл, посвященный отцу Иоанну, вызвал большой интерес: «Мы получили уже не одно письмо по случаю печатаемого нами очерка жизни и деятельности отца Иоанна. Очень рады, что нам удалось удовлетворить желание наших читателей»41. Еще больший интерес аудитории вызвало бесплатное приложение к одному из номеров портрета отца Иоанна Кронштадского. Эта акция, анонсированная заранее, впервые привела к резкому увеличению розничной продажи газеты: 12 декабря 1890 г. тираж номера возрос с 13 000 до 15 885 экз.42. Подводя итоги работы редакции за 1890 г. Н.А. Скроботов резюмировал: «Из статей и фельетонов этого года особенно резко выделилась биография отца Иоанна Кронштадтского»43. Очевидно, что публикация популярного биографического цикла в разгар подписной кампании немало способствовала успеху последней. Уже 8 января 1891 г. городских подписчиков у газеты стало больше, чем 31 декабря 1890 г.44.
Вскоре после завершения публикации цикла об отце Иоанне А.А. Зыбин стал ведущим специальной рубрики «По молитве отца Иоанна Кронштадтского», выходившей в «Петербургском листке» в 1890-х гг. в среднем два раза в месяц45. На основании собственных сведений, писем в редакцию, перепечаток из провинциальных газет в ней рассказывалось о многочисленных случаях исцелений, совершенных знаменитым пастырем. Каждое сообщение включало в себя ссылки на живых свидетелей и другие необходимые указания для проверки информации, подробное описание недуга, способа обращения за помощью к отцу Иоанну (личная встреча, письмо, телеграмма и проч.), последующего выздоровления. Публикации строились в назидательном жанре: помимо исцелений описывалось духовно-нравственное развитие страждущих. Иллюстрацией типичных сообщений рубрики может служить корреспонденция из Царицына:
«В семействе учителя городского училища заболела старуха-бабушка: у нее отнялся язык, она лежала пластом; врачи нашли, что ее разбил паралич. Никакие лекарства не помогли, и родственники решились обратиться с телеграммой к отцу Иоанну Кронштадтскому, прося его помолиться о несчастной. Вскоре от него последовал ответ, и через несколько дней старушка начала чувствовать себя лучше, к ней, к удивлению окружающих, вернулась способность говорить. Теперь она ежедневно ходит в церковь к службам, несмотря на стоящую стужу»46.
Успешно разрабатывая религиозную тематику, редакция «Петербургского листка» не забывала и о совершенно противоположном методе привлечения читателей – с помощью сенсационности сообщений, обращенных в мистическую и уголовную сферы. Так, параллельно с биографическим циклом об отце Иоанне публиковался роман с продолжением Ж. Мари «Адское внушение» (характерно название одной из глав: «Месть мертвецов»). В 1891 г. член Совета Главного управления по делам печати Ф.П. Еленев сделал такое заключение: «Редкий номер “Петербургского листка” обходится без того, чтобы там было расписано какое-нибудь преступление, чаще всего убийство. При этом газета старается собрать как можно больше подробностей о способе совершения преступления и о личности преступников, руководясь часто только донесениями своих репортеров. Чем возмутительнее было преступление, тем с большими описывается оно подробностями»47. По этому поводу председатель Санкт-Петербургского цензурного комитета был вынужден сделать строжайшее разъяснение Н.А. Скроботову о необходимости прекратить практику «смакования» преступлений48.
В качестве сенсаций редакция также использовала сообщения, связанные с видными представителями православия. Например, в 1896 г. в Главное управление по делам печати были представлены такие сведения о «Петербургском листке»: «Эта газета приняла на себя совсем не подходящую ей роль колонизации и популяризации на почве чудодейственных сил каких-то юродивых, странников, странниц и т.д. Еще недавно в ней изощрялись фабрикацией чудес, якобы совершаемых каким-то странником Антонием, затем перешли к страннице Федосье, теперь рекламируют какого-то священника Афанасия. Вся эта фабрикация окрашивается религиозной смазкой и получается нечто вполне кощунственное <…> Не дело и не к лицу мелкой столичной прессе на своих столбцах заниматься фабрикацией чудотворцев на почве православного вероучения»49.
Публикации, посвященные неординарным формам религиозного поведения, особенно тщательно отслеживались цензурой. Так, весной 1894 г. Главное управление обязало редакцию преждевременно закончить цикл публикаций о народном духовнике пещер Гефсиманского скита отце Варнаве, почитаемом за прозорливость и дар исцелений50. По мнению обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева, в указанном цикле был использован характерный для редакции прием – «возбуждение жгучего интереса к известиям, потворствующим суеверию массы». Обер-прокурор считал, что эти статьи были вредны, «ибо возбуждали смуту в укор образам святым», и предлагал «решительно воспретить [подчеркнуто Победоносцевым. – О.Б.] такие статьи в ежедневных газетах без разрешения духовной цензуры. А если это почему-либо признается затруднительным, то <…> за подобные статьи обязать газеты в прекращении розничной продажи»51.
В связи с изложенным выше необходимо отметить, что усиленное внимание «Петербургского листка» к проявлениям чудодейственного дара отца Иоанна не вызывало претензий цензуры. Этот факт представляет особенный интерес, учитывая известную неприязнь К.П. Победоносцева к сверхъестественным способностям отца Иоанна52.
Не встречая цензурного сопротивления, редакция продолжала попытки многосторонне описать феномен кронштадтского пастыря. Внимание к его личности и деятельности не ограничивалось рамками одной рубрики. Например, в октябре 1894 г. наряду с регулярными сообщениями о пребывании отца Иоанна в Ливадии (в связи с ухудшением здоровья императора Александра III) редакция знакомила читателей с содержанием брошюры киевского психиатра И.А. Сикорского, посвященной пастырю53. В опубликованных выдержках из работы известного специалиста подчеркивались основные черты характера отца Иоанна: искренность, кротость, любовь к окружающим, проницательность, сила воли, харизматичность; автор отмечал моложавость и физическое здоровье пастыря, несмотря на его изнуряющий труд. Феномен славы отца Иоанна Сикорский диагностировал на основе наблюдений за его пребыванием в Киеве: «Мы почти нигде не видели проявлений истерии, не наблюдали каких-либо неумеренных слез, не было и шума, неизбежного при большом скоплении людей <…> Это показывает, что собравшиеся не только были одушевлены лучшими чувствами, но и сама воля их была подкреплена. Следовательно, это увлечение масс имеет свойство бодрого, здорового психического проявления и ни в каком случае не болезненного»54.
Приглашение отца Иоанна к умирающему Александру III еще более укрепило его общественный статус. Это нашло отражение и на страницах «Петербургского листка». В 1895 г. отец Иоанн стал главным героем пилотного выпуска особых прибавлений по текущим вопросам. Редакция обратилась к нему с просьбой разъяснить, нужно ли артисту креститься в постановке драмы Л.Н. Толстого «Власть тьмы», как на то указывали авторские ремарки. Отец Иоанн ушел от категоричного ответа и призвал к мирному и объективному решению проблемы: «Это новый вопрос. Как сразу на него ответить <…> По-моему, не следует <…> Только смотрите, братцы, чтобы это было все мирно! <…> Вы посоветуйтесь еще с кем-нибудь»55. Ценность и уникальность этого интервью из-за высокой занятости пастыря подчеркивались дважды. В начале разговора редакция заявила об этом так: «Всем хорошо известно, как дорого время для этого высокочтимого пастыря, с самого раннего утра и до поздней ночи занятого разъездами к чающим его молитвы и слова утешения. Поэтому можно себе представить, с какими затруднениями пришлось нам добиться удобной минуты побеседовать с ним»56. В завершении беседы эта тема поднималась вновь: «Мы далее не смели отрывать драгоценное время дорогого пастыря».
Фабула была выстроена таким образом, что беседа с отцом Иоанном стала зачином для последующего коллективного интервью: «Мы <…> ушли, решив поступить по его [отца Иоанна. – О.Б.] словам и посоветоваться еще с кем-нибудь». В числе следующих респондентов «Петербургского листка» были лица, занимающие более высокое место в церковной иерархии: настоятель Исаакиевского кафедрального собора, протоиерей П.А. Смирнов, протопресвитер, духовник Их Императорских Величеств И.Л. Янышев, настоятель Казанского собора, протоиерей А.А. Лебедев. Особое внимание редакции к персоне отца Иоанна Кронштадтского выразилось и в том, что из всех собеседников только ему были даны психологические и речевые характеристики:
«Отец Иоанн быстро и отрывисто (как всегда говорит он) ответил <…>»;
«Почтенный пастырь, полный кротости и смирения, с каким-то особенным добродушием в очах проговорил <…>»57.
Редакция «Петербургского листка» не обходила вниманием и негативную сторону растущей популярности отца Иоанна – использование его имени в корыстных целях. Так, в начале 1893 г. было опубликовано письмо пастыря, опровергающее слух, будто он пророчествовал неудачную для России войну58. В 1903 г. редакция обратилась к отцу Иоанну с просьбой прокомментировать рекламное заявление Генерального страхового общества о страховании его жизни. Как выяснилось, отец Иоанн не давал на это согласие и получил соответствующее свидетельство постфактум. Коммерческий трюк Общество использовало с целью доказать, что страхование жизни не противоречит христианскому вероучению59.
Довольно распространенными среди сообщений в «Петербургском листке» были небольшие заметки (в среднем до десяти строк) о поездках отца Иоанна по городам России. Максимально полно эта тема была представлена с июня по сентябрь 1903 г., когда в иллюстрированных прибавлениях к газете были опубликованы путевые очерки художника С.В. Животовского, сопутствовавшего пастырю во время его поездки из Кронштадта на родину, в село Сура Архангельской губернии. Цикл под названием «На Север с отцом Иоанном» сопровождался фотоиллюстрациями и включал в себя множество подробностей биографии пастыря, его психологические характеристики, наблюдения за распорядком дня. Следуя агиографической традиции, Животовский отмечал, что с раннего детства отец Иоанн был не похож на других. Особость пастыря в более зрелом возрасте иллюстрировалась, в том числе, на примере его уникальной энергичности: «Встать раньше всех, отслужить утреню и обедню и, не отдыхая, по тяжелой дороге проехать 36 верст в страшный зной – и не устав, при 74 годах от роду, – как хотите, а дело не совсем обыкновенное»60. Сообщалось о «нетрадиционном» случае проявления чудодейственной силы отца Иоанна. Практически сразу после молитвы отца Иоанна о ниспослании дождя, совершенной по просьбе жителей селения Ягрыши, истощенного трехмесячной засухой, начался ливень.
Исторический масштаб личности отца Иоанна С.В. Животовский определял так: «Вся грамотная Россия знала до сих пор на севере родину великого русского ученого Ломоносова. Теперь вся православная Россия будет знать и Суру – родину досточтимого своего пастыря»61.
Животовский расширил жанровые границы цикла за счет использования возможностей психологического очерка, репортажа и путевых заметок. По его словам, цикл вызвал большой интерес, «все таковые номера очень быстро распродавались»62. К их автору и редакции поступали многочисленные письма с просьбой выслать номера газеты с путевыми очерками. В ответ на это в декабре 1903 г. репортажный цикл был издан одноименной книгой. Портрет отца Иоанна в ней сопровождался автографом: «Любезному, дорогому моему, незабвенному спутнику в Суру и обратно Сергею Вас. Животовскому на память. Протоиерей Иоанн Сергиев. 25 июля 1903»63.
Подводя итоги, необходимо еще раз подчеркнуть, что духовная проблематика занимала одно из центральных мест в «Петербургском листке», и это способствовало расширению аудитории газеты. В ряде случаев такие публикации имели серьезные социальные эффекты (например, отмена торговли во время воскресной Божественной литургии в Петербурге). Духовная проблематика формировала нравственный облик «Петербургского листка», но не отменяла в нем практики традиционных для малой прессы приемов привлечения читателей, в том числе использования темы православия в качестве источника сенсаций.
Освещение пастырства отца Иоанна Кронштадтского в «Петербургском листке» способствовало его прижизненному прославлению и стало богатым источником достоверных фактографических сведений для последующей канонизации. Описания феномена отца Иоанна на страницах «Петербургского листка» часто следовали агиографической традиции, редакция пыталась представить этот вопрос и с научной точки зрения. Тема священствования отца Иоанна вызывала повышенный интерес читателей, была приемлема в цензурном отношении, и не раз приносила успех редакции.
Временем наивысшего интереса «Петербургского листка» к деятельности и окружению отца Иоанна Кронштадтского стал 1905 г. Разработка этой темы – предмет отдельного исследования.
Русский
English