Languages

You are here

Языковая игра в новостном медиатексте: референциально-прагматический аспект

Научные исследования: 

Language Game in News Media Text: Reference-pragmatic Aspect

 

Негрышев Андрей Александрович
кандидат филологических наук, доцент кафедры немецкого языка факультета иностранных языков Владимирского государственного гуманитарного университета, negryshev@inbox.ru

Andrei A. Negrishev
PhD in philology, Associate Professor at the chair of German language, Faculty of foreign languages, Vladimir State University of Humanities, negryshev@inbox.ru

 

Аннотация
В статье рассматриваются референциальный и прагматический аспекты языковой игры в медиановостях, при этом основной акцент сделан на референциальных отношениях между действительностью и текстовой информацией. Предлагается методология макротекстового анализа референциально-прагматических отношений в дискурсивном контексте. Выделяются три основных способа макротекстовой презентации языковой игры и соответствующие им типы преобразования действительности в новостном тексте: ироническое тонирование образа события, усложнение структуры события, переформатирование картины события.

Ключевые слова: языковая игра, новостной медиатекст, референция, прагматика, макротекстовые структуры.

Abstracts
The article deals with the referential and pragmatic aspects of the language game in media news, especially with the correlations between reality and text information. The author introduces the methodology of macrotext analysis of the referential-pragmatic relations in discourse context. The work exposes three main types of macrotext presentation of language play and corresponding to them three degrees of reality transforming in the news, such as ironical nuance of narration, complication of the event structure and reformatting the event picture.

Key words: language play, news media text, reference, pragmatic, macrotext structures.

 

Феномен языковой игры (далее – ЯИ), ставший в последние десятилетия предметом интенсивных исследований в лингвистике и смежных гуманитарных областях, заключает в себе множество аспектов, актуальных для разработки на материале новостных медиатекстов. Одним из таких аспектов является референция – соотношение внеязыковой действительности с ее «образом» в тексте медиановостей. Представляется, что референция новостного, как и любого другого типа медиатекста, обусловлена дискурсивно-прагматическими факторами, т.е. характер трансформации образа действительности в новостях определяется коммуникативно-прагматическими интенциями отправителя информации. В связи с этим имеет смысл, на наш взгляд, говорить о референциально-прагматическом аспекте языковой игры, к изучению которого мы попытаемся подойти с точки зрения лингвистики текста и дискурс-анализа. Рассматривая текст как «продукт» дискурса, мы ставим задачу выявить основные способы дискурсивно-прагматического преобразования картины действительности, которые реализуются в различных стратегиях ЯИ на уровне макроструктурной организации текста.

К определению языковой игры

Несмотря на многообразие исследований по ЯИ, единого общепринятого определения этого явления на сегодняшний день не существует. На это указывает, в частности, С.В. Ильясова, рассматривая подходы к ЯИ в западной философии и отечественной лингвистике1. Сами понятия игра и языковая игра имеют богатую философско-культурологическую традицию, восходящую к трудам Л. Витгенштейна, а в отечественном языкознании получившую развитие начиная с 1980 гг.2 На сегодня в лингвистике сложилось несколько подходов к исследованию ЯИ, в рамках которых предлагаются в том числе и различные варианты ее определения3.

Если попытаться привести все подходы к некоему «общему знаменателю», то можно выделить как минимум два системообразующих признака ЯИ: «намеренная анормативность» и комический эффект. Учитывая, что анормативность способна проявляться на уровне как отдельных единиц языка, так и речевых клише и устойчивых моделей текстообразования, языковую игру можно определить как явление осознанного нарушения языковых норм и рече-текстовых стандартов, сопровождающееся производством комических смыслов и коннотаций и направленное на достижение определенных коммуникативно-прагматических эффектов4.

Следует подчеркнуть, что выявление указанных эффектов невозможно вне дискурсивного контекста, поскольку именно дискурс задает те нормы и правила порождения и восприятия текста, которые включают в себя в том числе и способы использования языковой игры5. Другими словами, языковые нормы и рече-текстовые стандарты, различающиеся по типам дискурса, допускают различные степени и направления игровой интерпретации действительности. Текст, обыгрывающий в рамках того или иного институционального дискурса определенный «фрагмент» фактологической информации, способствует тем самым ее коммуникативному «усилению» и соответственно является более прагматически маркированным по сравнению с нейтрально-прототипическим типом текста. Что касается дискурса новостей, то здесь исходными, прототипическими стандартами являются официальность и объективность с соответствующим набором стилистически нейтральных лингвистических средств на всех уровнях языковой системы6. Следовательно, к игровым приемам может быть отнесено все, что в той или иной степени нарушает указанные стандарты, работает против стереотипа «серьезности» – от отдельных лексических коллоквиализмов (замен нейтрально-официальных терминов и номинаций их разговорными соответствиями) до полного игрового передергивания событийной информации.

 

Дискурсивные функции ЯИ в новостях СМИ

Вопрос о функциях ЯИ также относится к числу достаточно разработанных, причем как на материале художественных текстов и разговорной речи, так и на эмпирической базе медиатекстов7 . В решении вопроса об иерархии функций преобладает, насколько можно судить, подход, сложившийся в русле исследования художественной литературы. А именно – ведущей признается эстетическая функция, вытекающая из установки “на новизну формы, перенесение акцента с того, о чем говорится, на то, как об этом говорится”8. Встречающиеся в научной литературе варианты терминологического обозначения данной функции, такие, например, как «поэтическая»9 и «развлекательная»10, вносят дополнительные оттенки в ее понимание, не затрагивая принципиально сути явления. Разновидностями эстетической функции можно считать и усиление непринужденности общения, перехода к более тонким способам передачи мысли, имитации чужой речи11, функции «смягчения» речи12, привлечения внимания слушающего13 и т.п.

Помимо эстетической функции в работах, посвященных языковой игре, выделяется ряд других функций. Например, В.З. Санников говорит об обучающей (языковая игра – «замечательный учитель словесности»), маскировочной и психотерапевтической функциях (смех как «единственный общедоступный способ борьбы с окружающим злом»)14, упоминает также о функции снижения (дискредитации в терминологии других исследователей). Е.А. Земская и ее коллеги пишут об использовании языковой игры для реализации эмотивной (экспрессивной) функции языка, когда говорящий выражает свое отношение к тому, о чем он говорит15.

И наконец, в работах Н.И. Клушиной находим то понимание функций языковой игры, которое более, чем другие, отражает специфику данного явления в СМИ: «языковая игра … становится мощным оценочным механизмом, управляющим общественным сознанием»16. Рассматривая иронию и языковую игру как способ интерпретации действительности и обосновывая интенциональный характер такой интерпретации17, автор, по сути, говорит о воздействующей функции ЯИ в масс-медиа.

Именно функцию воздействия мы предлагаем считать системообразующей для ЯИ в СМИ, а прочие функции рассматривать в качестве иерархически подчиненных. Попытка обоснования такой иерархии была предпринята нами ранее18, при этом в нашей аргументации мы исходили из дискурсивных факторов, в частности – медиативности новостного дискурса, т.е. направленности на преобразование информации о действительности под определенным углом зрения19.

Иным способом доминантность воздействующей функции ЯИ была обоснована в работе Н.Н. Панченко, где посредством когнитивного анализа комического в новостном дискурсе автор приходит к выводу о том, что «реализация комического в новостном дискурсе служит мощным актуализатором речевого воздействия на социального адресата»20. Когнитивные механизмы такого воздействия, как убедительно показывает Н.Н. Панченко, основаны на расширении смыслового наполнения новости за счет комического смысла таким образом, что комическое, игровое в новостном тексте становятся «специфическим приемом аргументации»21. Функция такой «игровой аргументации», как правило, заключается в негативно-оценочной характеристике объекта или, как отмечается в других исследованиях юмора в СМИ, – в дискредитации политических субъектов и занижении значимости общественно-политических событий22.

Таким образом, наличие в новостном тексте игровых приемов всегда дискурсивно-прагматически обусловлено, равно как и в целом «стратегии построения комического текста – это стратегии прежде всего прагматического плана»23. Как пишет В.Л. Наер, «комическое обычно, хотя и далеко не всегда, маскирует достаточно серьезные интенции и соответствующие им смыслы и эмоции»24. В ряду таких интенций помимо дискредитации можно выделить также интимизацию общения, когда «интерес к оригинальному способу … перерастает в эмпатию…»25. Последнее в немалой степени способствует облегчению восприятия и усвоения информации, однако, как будет показано ниже, может оказаться одним из способов ее искажения и субъективизации. И наконец, в собственно эстетической функции (назовем ее релаксационной) ЯИ выступает там, где само содержание новости носит курьезно-бытовой развлекательный характер.

Итак, разновидностями воздействующей функции ЯИ в новостях СМИ выступают функции дискредитации, интимизации и релаксации. Реализация данных функций осуществляется в игровых макротекстовых стратегиях – способах макротекстовой презентации ЯИ, непосредственно участвующих в создании образа действительности, отвечающего целям и направлениям воздействия в дискурсе новостей.

 

Текстовая референция: проблема методологии анализа

Любой дискурс априори предполагает наличие определенной внеязыковой действительности, которая преломляется в тексте под определенным углом зрения. Описание функций того или иного текстового явления дает представление о коммуникативных интенциях адресанта, которые он намеренно либо непроизвольно закладывает в текст. Что же касается самой картины действительности в ее текстовой проекции, то данный аспект менее всего поддается экспликации, что вполне объяснимо. А именно: исследователь-лингвист не имеет прямого доступа к той событийной действительности, которая воплощается в тексте, он сам неизбежно оказывается в роли реципиента, воспринимающего эту действительность через призму текстовой информации. Непосредственно судить о том, насколько и в чем именно текст адекватен событию либо искажает его, ученый может в идеале лишь при сопоставлении максимально возможного количества текстов, сообщающих о данном событии. Однако и в этом случае описание преобразований по линии действительность – текст будет строиться по уже готовым «картинам» преобразованной в текст действительности без опоры на нее как таковую.

И тем не менее, актуальность исследования референциального аспекта ЯИ указанными трудностями не снимается, а, скорее, подчеркивается, поскольку вербальное воздействие в новостях осуществляется именно как информационное воздействие, т.е. путем изменения картины мира реципиента и его отношения к действительности через текстовую информацию о ней. Следовательно, описание прагматики языковой игры будет неполным без выявления тех трансформаций образа события, которые осуществляются посредством игровых приемов.

На наш взгляд, для дальнейшего изучения отношений «действительность – текст» необходимо переформулировать саму задачу исследования: не сопоставление объективной картины действительности с субъективной картиной «действительности текста», а выявление тех формально-семантических особенностей в структуре текста, которые свидетельствуют об отклонении от стандарта объективности и беспристрастности, принимаемого по умолчанию за основу в новостном дискурсе СМИ.

Задача в ыявления этих «косвенных признаков» является, по сути, задачей методологической. Методология анализа текста, позволяющая выявить в какой-то мере степень отклонения формально-семантической структуры конкретного текста от абстрактной прототипической модели, была разработана нами на материале новостного дискурса в ряде публикаций26. В основу предлагаемого подхода положено понятие макроструктуры текста как совокупности дискурсивно обусловленных макротекстовых позиций: заголовок?текст, композиция (композиционно-фактуальные, композиционно-логические и композиционно-прагматические отношения), стилистическая перспектива. Установив способы текстового заполнения данных позиций в прототипической модели информационно-беспристрастного сообщения, мы можем выяснить, в чем именно лингвистическая структура конкретного текста не соответствует прототипу и, следовательно, какие языковые средства и речевые приемы «сигнализируют» о привнесении в фактологическую информацию элементов направленной интерпретации, то есть воздействия.

Исходя из высказанных методологических соображений, мы попытаемся подойти к проблеме текстовой референции с позиций макротекстового анализа, выявив степень отклонения новостного текста от прототипической модели и обусловленность такого отклонения тем или иным видом игровых стратегий. При этом под игровыми стратегиями мы будем понимать способы презентации ЯИ в макроструктуре текста.

 

Способы макротекстовой презентации ЯИ и их референциальный статус

В упомянутой выше работе нами были выявлены три способа макротекстовой презентации языковой игры: микроформы, композиционные блоки и сюжетные трансформации27. Под игровой микроформой мы понимаем те языковые средства, которые относятся к структурно-текстовым уровням в пределах предложения: фонетико-графические, лексико-семантические, словообразовательные, синтаксические (в пределах словосочетания). Игровые композиционные блокиотносятся к макротекстовому уровню сверхфразовых единств. В отношении новостного текста принято говорить о таких композиционных блоках (элементах, единицах, компонентах), как событие (субъекты действия + действие), обстоятельства действия, место, время, причина, предыстория события, следствие28. Из перечисленных композиционных блоков наиболее интерпретативными являются последние три; из них, по нашим наблюдениям, в качестве игрового чаще всего используется блок следствие. Распространенность в новостных сообщениях разного рода игровых комментариев в форме шутливых или саркастических домыслов, фантазийных «следствий» события наблюдается не только в материалах курьезно-бытовой тематики, но и в сообщениях на социально-политические темы. Игровые сюжетные трансформации представляют собой такое изменение структуры события, при котором нарушается как прототипическая схема подачи новостей (основное событие ? подробности29 ), так и стилистическая окраска сообщения. В данном виде игровых текстовых стратегий имеет место заимствование структуры сюжета из других речевых жанров. Место объективированного сообщения факта занимает, как правило, беллетризованный пересказ события в форме так называемой мини-истории30 со своим сюжетным напряжением, нарративными ролями действующих лиц и явно комическим содержанием31 .

Интересно, что выделенные три способа макротекстовой презентации ЯИ по своему содержанию совпадают с тремя типами конвергентного комического дискурса, описанными Н.Н. Панченко. Первый тип, аналогичный нашим микроформам, характеризуется тем, что «структурно-семантическая целостность новостного текста не нарушается, глубина инкорпорирования комического является минимальной (в виде отдельного смысла, выраженного словом, словосочетанием, высказыванием)»32. В текстах второго типа (ср.: игровые композиционные блоки) «перемешанные друг с другом серьезные и комические высказывания можно выделить из их синтагматических цепочек и составить из них отдельные самостоятельные дискурсивные блоки»33. В третьем типе новостных материалов «глубина проникновения комического … максимальна, то есть происходит сквозное сцепление новостных и комических смыслов, пронизывающее всю структуру текста»34 (ср. с игровыми сюжетными трансформациями в нашей концепции).

Рассмотрим теперь на примерах, как данные типы игровых стратегий способствуют «преломлению» картины реального события в тот или иной его образ в новостях СМИ.

 

Микроформы

Способ микроформ можно считать наиболее «поверхностным» в плане его влияния на смысловую структуру (=фактологическое содержание) текста. «Игры с языком» (понятие, используемое С.И. Сметаниной35) только лишь на уровне отдельных лексических единиц, их сочетаемости, синтаксических структур и логико-синтаксических отношений не затрагивают, как правило, структуру основного факта, и «действительность текста» сохраняет в целом свою адекватность «действительности события» (с учетом высказанных выше оговорок относительно верифицируемости для исследователя самой событийной информации). Основные компоненты факта (действующие лица, действия, место, время, результат) сохраняются, потенциально интерпретативные компоненты (причины, следствия, сравнения и пр.) отсутствуют. Микроформы меняют лишь модальность сообщения, задавая определенную стилистическую окраску, как правило, в направлении коллоквиализации, или снижения.

Степень такого стилистического «тонирования» может быть различной. Для сравнения приведем два новостных сообщения из разных изданий.

(1) Неправильно вложились («Труд». 15.04.09)

«В первом квартале этого года Внешэкономбанк, выполняющий функции управляющей компании пенсионными накоплениями граждан, снова понес убытки: потери от инвестирования на фондовых рынках составили 6 млрд рублей. Объем средств “пенсионеров” под управлением ВЭБ с начала года “похудел” на 17,4 млрд рублей».

(2) Банки в тисках (« Жизнь». 2009. № 25)

«Центральный банк будет внимательней следить за… собственниками коммерческих банков.

Он хочет знать, нет ли там другого капитала и не выводят ли они средства.

На контроле у госфинансистов окажется каждый третий банк. Несколько сотен организаций не смогут повысить свой капитал в кризис. А значит, могут ступить на путь подделки отчетности или обанкротить банк с выгодой для себя.

Оценка ЦБ совпадает с прогнозами самих банкиров. Ассоциация российских банков считает, что 200?300 мелких банков не переживут кризис».

Игровые микроформы в сообщении (1) представлены в заголовке и в последнем предложении текста. Констатация факта в заголовке выступает в обобщенно-личной форме глагола, что придает этому предложению обиходно-разговорное звучание, усиленное, кроме того, отрицательно-оценочной семантикой наречия (ср. реконструкцию полной пропозиции: «Внешэкономбанк понес убытки от инвестирования на фондовых рынках»). В тексте микроформы реализуются в двух лексических единицах – «пенсионеров» и «похудел». Кавычки, в которые заключены эти слова, указывают на их стилистическую маркированность, а именно – метонимический и метафорический переносы ( управляющая пенсионными накоплениями граждан компания ? «пенсионеры»; понес убытки ? «похудел») создают явно выраженные иронические коннотации, выходящие за пределы стандартов прототипического фактографического описания и официальности. Отклонения от упомянутых стандартов прослеживаются и в других лексемах (снова; убытки, потери – синонимический повтор в контактной позиции), не обладающих игровым характером, но влияющих на общую оценочную окраску информации текста.

Как видим, стилистическое тонирование в примере (1) является незначительным, оценочность выражается в мягкой, максимально корректной форме, а ирония носит характер безобидной шутки над неудачными действиями Внешторгбанка.

Иной характер игрового тонирования информации прослеживается в сообщении (2), также затрагивающем финансово-банковскую тематику. Здесь снижение официальности более заметно, чем в предыдущем тексте, за счет, главным образом, логико-синтаксических микроформ и, в меньшей степени, лексических средств языковой игры, относящихся, впрочем, также к микроформам. Синтаксические микроформы представлены как эксплицитно (многоточие в первом предложении, акцентирующее неожиданность и, по мнению издания, абсурдность действий Центробанка), так и имплицитно – в пропозиции, маскирующей предположение о мотивах действий Центробанка под утверждение о его намерениях («Он хочет знать, нет ли там другого капитала и не выводят ли они средства»). В последнем случае отсутствие эксплицитных указаний на источник утверждения (напр., «как пояснили…», «по словам представителя Центробанка…», «причиной такого решения стало…») формально дает право рассматривать последнее не как констатацию факта, а как домыслы и мнения авторов текста.

Обиходно-разговорный оттенок имеют в данном тексте сочетания «он хочет знать, нет ли там…», «не выводят ли...», а также лексическая номинация «госфинансисты». Если учесть, что в целом изложение факта в заметке несколько «размыто» (предикаты «будет следить за…», «хочет знать…», «на контроле окажется…» не дают ясного представления о содержании предполагаемых действий), а композиционно-смысловой компонент «указание на источник информации» отсутствует, то можно говорить об игровом «пересказе» события, более напоминающем передачу слухов и пересуды, свойственные обиходно-разговорному стилю речи.

И все-таки, хотя ирония здесь и граничит с сарказмом и социальной сатирой, основная пропозиция и ее компоненты поддаются достаточно ясной реконструкции («Центробанк заявил о намерении взять под контроль собственников коммерческих банков»). Это позволяет говорить о соблюдении основных композиционно-содержательных параметров новостного текста и о реализации игровых стратегий в пределах микроформ, т.е. посредством лексико-синтаксических преобразований.

Таким образом, микроформы обеспечивают снижение официальности стиля сообщения, придавая ему разговорно-комический характер. При этом оттенки комического могут варьироваться от шутливо-иронического до саркастического, что, однако, не затрагивает саму структуру представляемого в тексте события.

 

Игровые композиционные блоки

При использовании данной игровой стратегии речь идет уже не просто о стилистическом снижении, а об изменении прототипической структуры новостного сообщения за счет введения тех или иных композиционных блоков. Ранее мы подробно анализировали тексты, содержащие композиционные блоки «игровое следствие», здесь же приведем пример заметки, включающей в себя блок «комментарий».

Условности (АиФ. 2007. № 52)

«Бывший мэр Владивостока В. Николаев, обвиняемый в превышении должностных полномочий и злоупотреблении ими, приговорен к четырем с половиной годам лишения свободы условно. По версии следствия, общий ущерб бюджету города, нанесенный Николаевым, составляет более 13 миллионов рублей. Реальных, а не условных».

Основная нагрузка в трансформации композиционной структуры приходится на избыточный композиционно-фактуальный блок, содержащий комментарий-уточнение – парцеллированное предложение «Реальных, а не условных». На лексико-семантическом уровне данный комментарий противопоставлен информации об условном сроке наказания для мэра Владивостока (композиционно-логические отношения контраюнкции). Таким образом, семантика «условности» оказывается «встроенной» в различные контексты: условный срок лишения свободы vs . реальные, а не условные деньги. Обыгранные таким образом семантические компоненты выносятся в заголовок, объединяясь в той же лексеме во множественном числе. Игровой характер такого «объединения» позволяет считать заголовок стилистически маркированным37.

Комментарий может выступать и в более развернутой форме, что, однако, предполагает его комбинацию с игровыми микроформами, как это видно из следующего примера:

Не щадя живота («Жизнь». 2006. № 14).

«Магнитогорский гарнизонный СУД вчера вынес приговор майору Владимиру Романову.

Офицер, будучи сильно пьяным, принялся распекать дежурного по части рядового, а потом еще и ударил его ножом в живот, повредив печень.

Суд лишил майора воинского звания и приговорил к четырем годам лишения свободы. Условно.

Видимо, наше военное правосудие исходило из того, что офицеры так и должны нести службу ? не щадя живота.

Правда, почему-то в нашей армии не щадят именно солдатские животы. А к офицерским, судя по наказанию, относятся очень даже бережно».

Здесь представлено два комментария: комментарий-предположение («Видимо, наше военное правосудие…») и комментарий-вывод («Правда, почему-то…»), при этом второй находится в сильной текстовой позиции и дополнительно выделен графически. Игровому переосмыслению в них подвергается понятие «живот», встраиваемое, как и в предыдущем примере, в различные контексты – конкретно-событийный, где данное понятие выступает в самостоятельной лексической единице («ударил ножом в живот»), и в обобщенно-оценочный, где «живот» является фразеологически связанной номинацией («нести службу не щадя живота»). В последнем комментарии оба контекста совмещаются, чем достигается максимальный игровой эффект («не щадят … солдатские животы, а к офицерским … относятся … бережно»).

Микроформы в данном тексте представлены на лексическом и синтаксическом уровнях. Лексика, использованная при описании события, имеет разговорно-стилистическую окраску («сильно пьяным», «принялся распекать»); в синтаксисе также использована разговорная конструкция («а потом еще и …») и парцеллированное предложение («Условно»). Представляется очевидным, что при отсутствии данных микроформ и при «полной» официальности сообщения игровой комментарий выглядел бы не совсем уместно.

Итак, что касается игровых композиционных блоков, то их функциональная нагрузка в системе «действительность – текст» более весома, нежели у микроформ. Если последние лишь «тонируют» информацию, то композиционные блоки вносят в нее дополнительные компоненты. С точки зрения фактографии события эти компоненты избыточны, следовательно, их функция – интерпретативно-воздействующая. «Накладываясь» на описание события, они усложняют его картину, привнося в нее эмоции и оценки. Это позволяет говорить об искажении действительности в таких сообщениях за счет привнесения в информацию субъективной интерпретации.

 

Игровые сюжетные трансформации

Данныйспособ реализации ЯИ наиболее радикально изменяет макротекстовую структуру новостей, вызывая отклонение от прототипической модели по всем трем позициям (заголовок?текст, композиция, стилистическая перспектива). Текст, приводимый ниже, может служить примером межстилевой интерференции, столь характерной для современной прессы. Вне рубрики («События. Факты. Комментарии», подрубрика «Обзор недели») и вне самого издания, позиционирующего себя как новостное («Мир новостей»), было бы затруднительно определить жанровую принадлежность данного авторского материала. Тем больший интерес представляет данная заметка для изучения трансформаций по линии «действительность – текст».

Ласковое теля двух маток сосет («Мир новостей». 30.06.2009)

«Договорились с киргизами, что выведут американскую авиабазу из аэропорта Манас. Несколько сотен миллионов долларов им подарили – в виде льготных кредитов, списанных долгов и грантов. И вот как гром средь ясного неба – база остается! Только называться будет иначе – Центром транзитных перевозок. Охранять его будут вооруженные до зубов американские солдаты. То есть по-прежнему действует режим военной базы. Меняются лишь вывеска и цена вопроса. Раньше США платили за базу $17,4 млн в год, теперь в 10 раз больше отстегивать станут. Впрочем, говорят, окончательное решение по Манасу примут Медведев и Обама, который в начале июля приедет в Москву». (Георгий Палашевский)

Основумакротекстового игрового варьирования составляет здесь изменение стилистической перспективы, то, что можно было бы назвать сюжетно-жанровой трансформацией. Основной новостной факт («американская база Манас меняет свой официальный статус») подается в форме мини-истории, сюжетное напряжение в которой создается за счет несоответствия ожидаемого и действительного положения дел: договорились о выводе базы, но база остается (хотя окончательное решение за Президентами США и России). Такого рода беллетризация изложения влечет за собой варьирование по всем макротекстовым позициям: в стилистической перспективе помимо рассмотренной сюжетно-жанровой трансформации – экспрессивизация на синтаксическом и лексическом уровнях; композиционно-логические отношения выстраиваются вокруг контраюнкции (противопоставление предшествующих договоренностей нынешним решениям) и включают в себя также имплицитную каузативную субординацию («увязка» договоренностей и их последующего пересмотра с денежными суммами); в композиционно-прагматических отношениях– отказ от модели «перевернутой пирамиды» в пользу нарративной схемы «предыстория ? собственно новостной факт ? последствия»; в заголовок выдвигается основная информация текста, но подвергается полному экспрессивно-ироническому переосмыслению в форме русской пословицы.

В результате указанных трансформаций исходное событие оказывается как бы «переформатированным» в другое событие и вписанным в определенный оценочно-аналитический контекст. Собственно факт становится лишь информационным «фоном» для создания другой, более экспрессивной картины, метафорически резюмированной в заголовке: оказавшиеся ненадежными киргизские партнеры обманывают своих коллег по переговорам, вступая в более выгодную для себя сделку с третьей стороной. Интрига такой двойной игры в том, что между «обманутыми коллегами» (Россией) и «третьей стороной» (США) существуют серьезные противоречия, предмет которых (авиабаза) находится на территории Киргизии.

Очень часто игровая сюжетная трансформация строится по модели житейской истории, где определенный фрагмент события обыгрывается «по ролям», как в следующем сообщении:

Банановый парламент («Жизнь». 2005. № 38)

«САМЫЙ стильный российский министр Герман Греф впустую потратил время в Госдуме.

Большую часть своего доклада на правительственном часе глава МЭРТ уделил злободневной теме – повышению цен на бензин. Они и в самом деле вызывают беспокойство у миллионов российских автолюбителей. И не только у них. Но убедить депутатов Греф так и не смог. И не мудрено. Слишком несерьезную дискуссию навязали министру сами депутаты. К примеру, Рогозин, пытаясь уразуметь, почему цены на бензин растут в стране – производителе этого продукта, привел не самый удачный пример с Африкой.

– Вот если в мире растут цены на бананы, то в Африке бананы разве дорожают? – полюбопытствовал у Грефа депутат. Министр ответил, что и в Африке бывают проблемы с бананами. На том и порешили. А цены на бензин все растут».

н а «поверхности» содержательно-смысловой структуры данного текста просматривается мини-история с прагматически выделенными «антигероями» (Госдумой и Д. Рогозиным) и «героем-жертвой» (Г. Грефом). Беллетризованный «сюжет» начинается с оценочной констатации, в которой эксплицируется оценка как участника события Г. Грефа, так и его (события) результативности (« впустую потратил время»). Далее сюжет разворачивается по схеме: действие (Греф) ? противодействие (депутаты, Рогозин) ? реакция (Греф) ? результат (отсутствие такового). Авторская оценка заключена, помимо начала текста, также в его середине – на пересечении «линий конфликта» (« И не мудрено. Слишком несерьезную дискуссию навязали министру сами депутаты») и сопровождает далее высказывания Д. Рогозина во вводных компонентах к прямой речи (« Рогозин, пытаясь уразуметь… привел не самый удачный пример …, полюбопытствовал у Грефа»). Первая коммуникативная реакция Грефа представлена автором с явным нарушением логики изложения: « Но убедить депутатов Греф так и не смог» – в чем именно Греф пытался их убедить, не сообщается. Последующий аргумент министра также не отличается убедительностью, однако оценки со стороны автора заметки не получает. В концовке текста фиксируется видимая «исчерпанность» коммуникативного конфликта (« На том и порешили») при одновременном отсутствии решения самой проблемы (« А цены на бензин все растут»). Оценочное содержание акцентируется также в заголовке за счет негативной иронической номинации (ср.: «банановая республика» как символ примитивности и неразвитости государственных механизмов), основанной на центральном компоненте высказывания Рогозина – « бананы в Африке». Таким образом, выявленная логико-семантическая структура текста и элементы субъективной модальности свидетельствуют об избирательности авторской оценки и позволяют заключить, что функция игровой стратегии здесь состоит в занижении в глазах общественного мнения одной из сторон конфликта (Д. Рогозина и Думы) и «оправдании» другой (Г. Грефа).

В создании картины действительности задействованными оказываются когнитивные механизмы категоризации и каузации. Категоризация проявляется в наделении политических персонажей оценками +/- в соответствии с их ролью в конфликте, каузация – в выстраивании причинной зависимости между «неуспехом» положительного персонажа и «неконструктивностью» поведения отрицательных (Дума, Рогозин). Характерно, что при этом затушевывается и сама проблема ( рост цен на бензин), превращающаяся здесь лишь в повод для дискредитации/продвижения имиджа политиков.

Отдельное явление, требующее специального изучения в контексте исследования сюжетных трансформаций, представляют собой новостные заголовки, в которых событие искажается настолько, что можно говорить о создании образа «псевдособытия» или «псевдоновости»38. Такого рода «сенсации» нередки в новостных анонсах интернета, равно как и в самих новостных материалах веб-порталов39.

Итак, в случае игровой сюжетной трансформации исходное событие перестает быть собственно освещаемым фактом, а становится материалом для создания нового, как правило, оригинально-авторского текста. Картина действительности, формально сохраняя базовые элементы (действующие лица, событие, место и пр.), вырывается из собственно событийного контекста и встраивается в иной, «интерпретативный» контекст – в систему оценок, мнений, установок. Данная стратегия ЯИ максимально суггестивна, поскольку воздействие осуществляется не только путем игровой релаксации, но и посредством подмены фактологического описания оценочной интерпретацией.

Таким образом, типология референциальных отношений «действительность – текст», выстраивающихся в рамках макротекстовых стратегий языковой игры, может быть представлена по убывающей на оси «адекватность ? искажение»: микроформы (максимальная адекватность при стилевом тонировании образа события) ? игровые композиционные блоки (усложнение структуры события) ? игровые сюжетные трансформации (переформатирование события путем искажения его структуры и подмены компонентов). В целом, приведенные рассуждения подтверждают ту образную характеристику ЯИ, которую дает ей В.З. Санников во введении к своей книге «Русский язык в зеркале языковой игры», – характеристику как «зеркала, заведомо кривого»40. Референция «игрового» текста к действительности усложняется в различной степени за счет дополнительных интенций адресанта, выходящих за пределы объективного информирования. В текстах с любым типом референции – от незначительного искажения картины события до создания псевдореальности – так или иначе обнаруживается прагматическая маркированность языковой игры, что позволяет рассматривать ее как средство интерпретации (а не отражения) действительности в новостях современных СМИ.

 

 


  1. Ильясова С.В. Словообразовательная игра как феномен языка современных СМИ. Дисс. … доктора филол. наук. Ростов-на-Дону, 2002. С. 17 – 25.
  2. См. известную статью: Земская Е.А., Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Языковая игра / Русская разговорная речь: Фонетика, морфология, лексика, жест. М., 1983. С. 172 – 214.
  3. Один из последних обзоров по данной теме см. в: Ильясова С.В., Амири Л.П. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламы. М., 2009. С. 28–39. Наиболее известными в отечественной лингвистике можно считать работы: 3емская Е.А. и др. Указ. соч.; Гридина Т.А. Языковая игра в художественном тексте. Екатеринбург, 2008; Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. М., 2002; Ильясова С.В. Указ. соч.; Сметанина С.И. Медиатекст в системе культуры (динамические процессы в языке и стиле журналистики конца XX века). СПб, 2002 .
  4. Ср. другие, более развернутые определения в: Ильясова С.В., Амири Л.П. Указ. соч. С. 28 – 32.
  5. В нашей работе мы принимаем за основу концепцию дискурса как «речи, погруженной в жизнь» (Арутюнова Н.Д. Дискурс / ЛЭС. М., 1990. С. 137). Текст в рамках данной концепции предстает как « продукт» дискурса, изучение которого невозможно без учета институционально-когнитивных условий его «производства». По выражению Е.С. Кубряковой, текст «создается в дискурсе и является его детищем» (Кубрякова Е.С. О тексте и критериях его определения / Текст. Структура и семантика. М., 2001. Т. 1 // http://www.philology.ru/linguistics1/kubryakova-01.htm), и соответствующие школы дискурс-анализа рассматривают текст «лишь как часть дискурса, его знаковый продукт» ( Петрова Н.В. Текст и дискурс // ВЯ. 2003. № 6. С. 130).
  6. Ср.: Дроняева Т.С. Информационный подстиль / Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. Учебное пособие. М., 2003. С. 295 и далее.
  7. См. об этом, напр.: Сметанина С.И . Указ. соч. С. 177-178; Земская Е.И. и др. Указ. соч. С. 172–174; Санников В.З . Об истории и современном состоянии русской языковой игры // ВЯ. 2005. № 4. С. 9; Он же. Русский язык в зеркале языковой игры. М., 2002. С. 26–30; Клушина Н.И. Стилистика публицистического текста. М., 2008. С. 198–203; Ильясова С.В. Указ. соч. С. 24.
  8. Сметанина С.И. Указ. соч. С. 178.
  9. Земская Е.А. и др. Указ. соч. С. 172.
  10. Санников В.З. Об истории и современном состоянии русской языковой игры… С. 9.
  11. Сметанина С.И. Указ. соч. С. 177.
  12. Земская Е.А. и др. Указ. соч. С. 174.
  13. Клушина Н.И. Общие особенности публицистического стиля / Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования: Учебное пособие. М., 2003. С. 286.
  14. Санников В.З. Об истории и современном состоянии русской языковой игры… С. 9.
  15. Земская Е.А. и др. Указ. соч. С. 174.
  16. Клушина Н.И. Общие особенности публицистического стиля… С. 287.
  17. Клушина Н.И. Стилистика публицистического текста… С. 198–203.
  18. Негрышев А.А. Языковая игра в СМИ: текстообразующие механизмы и дискурсивные функции (на материале газетных новостей) // Inter-Culturаl-Net. Вып. 5. Владимир, 2006. С. 66–79 // http://vfnglu.wladimir.ru/Rus/index.htm
  19. О концепции медиации см. подробнее: Негрышев А.А. Аспекты речевого воздействия в новостях СМИ. Учебное пособие. Владимир, 2009. С. 18–30.
  20. Панченко Н.Н. Лингвистическая реализация комического в английском новостном дискурсе: Дисс. ... канд. филол. наук. Иркутск, 2005. С. 172.
  21. Там же. С. 171.
  22. См. об этом, в частности: Лассан Э.Р. Постулаты речевого общения в контексте «лингвистики лжи» / Методология исследований политического дискурса: актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов. Вып. 1. Минск, 1998. С. 135; Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М.; Волгоград, 2000. С. 141-142; Ухванова-Шмыгова И.Ф. Юмор в политическом дискурсе печатных СМИ / Методология исследований политического дискурса: актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов. Вып. 2. Минск, 2000. С. 149.
  23. Покровская Е.В. Понимание современного газетного текста и его языковые характеристики. Дисс. … доктора филол. наук. М., 2004. С. 211.
  24. Цит. по: Покровская Е.В. Указ. соч. С. 211.
  25. Панченко Н.Н. Указ. соч. С. 172.
  26. См. напр.: Негрышев А.А. Медиация в новостном дискурсе: особенности макротекстовой структуры информационного сообщения / Язык средств массовой информации как объект междисциплинарного исследования: Материалы 2-й Международной научной конференции (Москва, филологический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова. М., 2008. С. 204–206.
  27. Негрышев А.А. Языковая игра в СМИ… С. 69–74.
  28. В концепции Т.А. ван Дейка, одним из первых обратившегося к композиционной структуре новостей, данные компоненты описаны следующим образом: главный эпизод, причина, условие, мотивация, контекст, история, последствия, результаты, реакции (Дейк ван Т.А. Структура новостей в прессе / Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989. С. 245).
  29. В современной коммуникативистике такая схема построения новостей получила название « перевернутой пирамиды» – см., напр.: Землянова Л.М. Зарубежная коммуникативистика в преддверии информационного общества: Толковый словарь терминов и концепций. М., 1999. С. 162.
  30. Как самостоятельный информационный жанр мини-историю выделяет, в частности, А.А. Тертычный. Предметом изображения в мини-истории «является какая-то семейная, любовная, профессиональная или иная жизненная интрига, построенная на взаимоотношениях людей» ( Тертычный А.А. Жанры периодической печати. М., 2002. С. 70).
  31. Ср. другие обозначения схожих явлений: монтаж текстотипов, или интертекстуальное использование типов текста (Чернявская В.Е. Дискурс власти и власть дискурса. Проблемы речевого воздействия: учеб. пособие. М., 2006. С. 63–66); развлекательная формула новостного печатного текста ( W . J . Potter цит. по: Чичерина Н.В. Медиатекст как средство формирования медиаграмотности у студентов языковых факультетов. М., 2008. С. 119); игровое «декорирование» новостного дискурса: выдвижение собственных версий-фантазий, компенсирующих недостаток информации; илллюстрация реального воображаемым, фантазийным; беллетризированное изложение факта, когда героям «раздают» маски, реплики; конструирование из конкретного события «своего» сюжета за счет акцентирования фрагментов ситуации, важных для построения собственной концепции (Сметанина С.И. Форсированная информация: приемы интерпретации новостей в СМИ / Речевая коммуникация: секреты успеха Тез. Междунар. конф. М., 1999. С. 42-43).
  32. Панченко Н.Н. Указ. соч. С. 93-94.
  33. Там же. С. 94.
  34. Там же.
  35. Сметанина С.И. Медиатекст в системе культуры… С. 198–252.
  36. См. Негрышев А.А. Языковая игра в СМИ... С. 71-72.
  37. О типологии отношений в системе «заголовок – текст» см.: Негрышев А.А. Прагматика новостного газетного заголовка: механизмы преобразования информации в системе заголовок?текст // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2006. №1. С. 97–109.
  38. Ср.: «дезориентирующие заголовки» по: Ильясова С.И. Указ. соч. С. 11.
  39. См. лишь некоторые примеры: Путина бросят в кипяток ( http://news.mail.ru/society/2847414), Дмитрия Медведева изуродовали до неузнаваемости ( http://go.medianetworks.ru/article/328/ ), «Восьмерка» выпустила новую валюту (http://news.mail.ru/politics/2732657/), Юная туристка забеременела, купаясь в бассейне (http://travel.mail.ru/news/52825/), 1500-летняя девушка ожила на глазах у ученых( http://news.mail.ru/economics/3572315/), Тело Бритни Спирс заморозят до лучших времен ( http://www.utro.ru/articles/2010/05/25/896243.shtml), Умер ведущий «Поля чудес» ( http://top.rbc.ru/society/07/06/2010/417948.shtml).
  40. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры… С. 13.