Languages

You are here

Маяковский в кинопублицистике: к вопросу об участии поэта в создании агиткартины «Евреи на земле»

Научные исследования: 

Mayakovsky in Documentary Cinema: toward the Poet's Participation in Making the Propaganda Film "Jews on Earth"

 

Пронин Александр Алексеевич
кандидат филологических наук, доцент кафедры телерадиожурналистики факультета журналистики СПбГУ, prozin@mail.ru

Alexandr A. Pronin
PhD, Associate Professor at the Chair of Television and Radio Journalism, Faculty of Journalism, St. Petersburg State University

 

Аннотация
В.В. Маяковский оставил свой след в отечественной кинопублицистике в годы гражданской войны и в 1926 г., когда он участвовал в работе над сценарием агитфильма «Евреи на земле». Сделанные им надписи являются компонентом композиционно-сюжетной структуры фильма; по словам В.Б. Шкловского, они «углубляют смысл кино», придают ему публицистическое звучание. Организованная сюжетом хроника и «слово, вырванное из молчания картины» разворачивают проблему переселения как документальную драму. Работа над картиной «Евреи на земле» имела существенное значение для творческой биографии В.В. Маяковского: она послужила первичным импульсом к началу активной и плодотворной деятельности поэта в качестве киносценариста в период 1926–1928 гг.

Ключевые слова: В.В. Маяковский, кинопублицистика, сценарий, «Евреи на земле», композиция.

Abstract
Vladimir Mayakovsky made his contribution to Russian documentary cinema during the Civil War and in 1926, when he took part in the work on the screenplay for the propaganda film "Jews on Earth". The captions he wrote are part of the composition and plot structure of the film; according to Viktor Shklovsky, they "deepen the meaning of the film" and render it a journalistic twist. The chronicle shots organized by the plot and the text on the screen present the issue of resettlement in the form of a docudrama. Working on the film "Jews on Earth" was of great importance for Vladimir Mayakovsky's creative biography as it served as a primary impetus for the poet's further fruitful activity as a screenwriter during 1926–1928.

Key words: V.V. Mayakovsky, documentary cinema, screenplay, "Jews on Earth", composition.

 

 

 

К 120-летию со дня рождения В.В. Маяковского

Кинематограф занимал заметное место в творческой деятельности Владимира Маяковского. «Пишу сценарии, играю сам, рисую для кино плакаты»1 − в такой последовательности перечислял поэт свои экранные амплуа на рубеже 1918-1919 гг. в автобиографии «Я сам». Впоследствии он неоднократно подчеркивал свою причастность к миру кинематографии – главным образом, как сценариста. И в этом качестве он проявил себя не только в игровом кино, для которого написал более десятка сценариев, но и в кинопропаганде, приняв участие в создании агиткартин.

О наиболее ранней из них известно со слов самого В.В. Маяковского. В предисловии к предполагаемому, но так и не вышедшему сборнику киносценариев (1927), среди одиннадцати написанных к тому моменту произведений он указывает под номером 5 сценарий «На фронт» (1920) − с развернутым комментарием: «Агиткартина, исполненная в кратчайший срок и двинутая в кино, обслуживающее армии, дравшиеся на польском фронте» (XII, 126). К сожалению, ни сценарий, ни какие-либо наброски к нему, ни сам фильм не сохранились; нет никаких свидетельств и о том, где и кем была снята картина. Вполне вероятно, что Маяковский в годы Гражданской войны писал еще что-то для киноагитации, но подтверждений тому пока не обнаружено. Единственный сохранившийся текст, относящийся уже к 1922 г., представляет собой начало неоконченного сценария к фильму «Бенц № 22» (XI, 409−411), о котором сам поэт позднее не вспоминал. Принимая во внимание обстоятельства, связанные с созданием агиткартины «Евреи на земле», которые мы рассмотрим ниже, нельзя отрицать возможность обнаружения и других набросков или черновиков.

1926−1928 гг. были самыми плодотворными в биографии Владимира Маяковского как киносценариста: были написаны «Дети», «Слон и спичка», «Сердце кино», «Как поживаете?», «Позабудь про камин» и др.2 Все это были сценарии игровых фильмов, хотя сам поэт публично признавался в любви к кинохронике, а в статье «О кино» требовал: «Давайте хронику!» Как писал хорошо знавший поэта В.Б. Шкловский, «кино Маяковский любил хроникальное, но организованно-хроникальное»3 − то есть кинопублицистику. При этом Владимир Владимирович принял участие в создании только одной такой публицистической картины − «Евреи на земле» (1926) (http://rutube.ru/video/8c978199b3146aefcc720debaa4ad919). Почему Маяковский проявил себя именно в этой, а не какой-то другой агиткартине; какую роль сыграл он в ее создании и какое значение имела данная работа в его дальнейшей кинокарьере? На эти вопросы, на наш взгляд, есть вполне определенные ответы.

Обстоятельства вовлечения в работу над картиной «Евреи на земле» Владимира Маяковского в целом понятны, хотя детали не до конца ясны. Никаких еврейских корней у потомка казаков до сих пор не обнаружено, но в его ближайшем окружении евреев было немало. Это обстоятельство сыграло свою роль, когда весной 1926 г. началась активная реализация проекта, который в политическом обиходе того времени называли «Русской Калифорнией». Суть его заключалась в том, чтобы переселить значительное количество еврейских семей из обнищавших местечек в степной Крым, где они получали бы в пользование землю для сельскохозяйственных нужд. Для реализации этих грандиозных планов ЦИК СССР создал Комитет землеустройста евреев-трудящихся (КомЗЕТ), а общественная организация ОЗЕТ уже работала в этом направлении. Уникальность проекта заключалась в том, что он осуществлялся с помощью инвестиций американского фонда «Джойнт» (через специальное подразделение «Агро-Джойнт»). К лету 1926 г. было организовано уже более сотни поселений, в которых жило и работало около 4,5 тыс. человек, а согласно официально принятому в мае того же года 10-летнему плану количество переселенцев должно было достичь 100 тыс. семей (18 тыс. – в течение трех лет). Таковы были основные параметры амбициозного международного плана4, для пропаганды которого был учрежден журнал «Трибуна еврейской советской общественности». В агитационно-пропагандистских целях была создана и хроникальная картина «Евреи на земле»,  как сообщал в октябре 1926 г. журнал «Новый зритель», «фильма заснята ВУФКУ по поручению ОЗЕТ»5. Она была сделана специально к Первому всесоюзному съезду ОЗЕТ, который прошел в Москве 16−18 ноября того же года. В отчете об открытии съезда, опубликованном «Известиями» в номере от 16 ноября говорится: «В заключение демонстрируется фильма из жизни евреев-переселенцев», а в следующем номере дается подробный пересказ ее содержания с упоминанием эпизодов, вызвавших «гром аплодисментов»6.

В титрах имя Маяковского значится в числе соавторов сценария и надписей, вместе с Виктором Шкловским; режиссером был Абрам Роом, а организатором съемок названа Лиля Брик. Логично предположить, что именно Лиля Юрьевна проявила инициативу и вначале привлекла Владимира Владимировича к сотрудничеству с московской организацией ОЗЕТ − весной 1926 г. он стал ее членом, а затем и к созданию фильма, заявку к которому они писали вместе со Шкловским. Из московского письма  Л.Ю. Брик от 12 июля 1926 г. в Ялту, где в тот момент находился с выступлениями В. Маяковский, известно, что она просила его подготовить приезд съемочной группы: «Самая главная новость, что я работаю в “ОЗЕТ” [Общество земледельцев евреев трудящихся]. Если сможешь, съезди посмотри крымские колонии. На днях Витя Шкловский едет туда снимать фильму с Роомом и с Юшкевичем (от Госкино). Работа моя маленькая, и денег за нее пока не платят»7.

Представляется вполне вероятным, что активно разъезжавший по Крыму Маяковский еврейские колонии видел и, встретившись вскоре с В.Б. Шкловским, принял участие в составлении рабочего сценария или плана, а не только «сделал надписи» к уже отснятому материалу, в соответствии с  общепринятой версией8. Такое предположение косвенно подтверждается в другом письме Л. Брик, отправленном 23 июля уже из Евпатории  в Ялту: «Родной мой Щенятик, снимаем вовсю, но не по вашему [курсив мой. – А.П.] сценарию. Колонии ослепительно интересные!» Характерно, что в примечании к этому письму Р. Янгфельдт отмечает: «Очевидно, в начале работы над сценарием Маяковский сотрудничал со Шкловским»9. И хотя прямых свидетельств, подтверждающих такой вариант соавторства (в том числе и текста киносценария), пока не обнаружено, данная версия представляется нам вполне обоснованной.

При этом из переписки Л. Брик с поэтом можно сделать еще один вывод: в съемках В. Маяковский, вероятнее всего, участия не принимал. Дело в том, что как раз во время работы съемочной группы в районе Евпатории и Бахчисарая (судя по переписке, с 23 июля по 3 августа) В. Маяковский находился на Южном берегу Крыма, и Л. Брик неоднократно посылала ему в Ялту письма и телеграммы с просьбами поспособствовать в поисках пленки: «Нам не хватает». Заметим, что сроки выездов на натуру были очень сжатыми, потому что, по словам В. Шкловского, хроникальную картину снимали «попутно» − вместе с игровой картиной А. Роома «Ухабы» (кроме того, Роом и Шкловский параллельно сочиняли сценарий к знаменитой в будущем картине «Третья Мещанская»). О том, насколько нервозной была обстановка, свидетельствует то, что одну из телеграмм В. Маяковскому − с просьбой отыскать оператора и Шкловского, отсутствовавших два дня, – Л. Брик подписывает: «твоя несчастная Лиля».

Приведенные выше доводы позволяют, на наш взгляд, предположить, что участие В.В. Маяковского в работе над сценарием «Евреи на земле» на начальном этапе было более активным, но затем он уступил инициативу В.Б. Шкловскому. Почему это произошло? Скорее всего, в связи с появлением новой интересной для него творческой задачи: как раз в начале августа наметилась реальная перспектива сотрудничества с ВУФКУ (Всеукраинским фото-киноуправлением) в области игрового кино, и Маяковский заключил договор на два сценария: «Дети» и «Слон и спичка», которые должен был сдать 16 августа. Кроме того, из его письма Л. Брик известно, что в середине июля он получил на две недели «за чтение перед санаторными больными комнату и стол» в Ялте, а потом, на тех же условиях, − в пансионате «Чаир» в Кореизе. Следовательно, Маяковский был завален работой и привязан к месту, и, на наш взгляд, именно эти обстоятельства определили его выбор. Заманчивая версия о разногласиях со Шкловским или Роомом по поводу изменения замысла агиткартины ничем не подкрепляется, да и тот факт, что в титрах с успехом показанного на съезде ОЗЕТ фильма значится: «Сценарий и надписи В. Маяковский и В. Шкловский» (очередность продиктована, несомненно, рекламными целями), говорит сам за себя. Логично предположить, что в снятой не по первоначальному сценарию или плану картине однозначно своими он мог признать только надписи, и это его мнение попало впоследствии в воспоминания людей его ближайшего окружения (В. Шкловский, В. Вишневский, Л. Катанян и др.). Кстати, в упомянутом уже предисловии к неосуществленному изданию сборника киносценариев работу над «Евреями на земле» Маяковский вообще не упоминает – что также свидетельствует в пользу того, что он не считал данную сценарную работу полноценной.

Любопытно, что В.Б. Шкловский в своих позднейших воспоминаниях невысоко оценил результат единственной совместной с В.В. Маяковским работы, видя причину в самой задаче: «Картина не удалась, потому что не удалось дело»10. Однако это высказывание, сделанное спустя 40 лет много пережившим человеком, вряд ли отражает ощущения авторов фильма в 1926 г. Очевидно, тогда колонии виделись «ослепительно интересными» не одной Л. Брик и «дело» казалось вполне перспективным. Более того, в ноябре того же года Маяковский не только помогал в проведении в Колонном зале Дома Союзов упомянутого уже съезда ОЗЕТ, но и специально для него написал стихотворение «Еврей (Товарищам из ОЗЕТа)». В этом произведении, опубликованном в газете «Известия» в день открытия съезда, поэт, по существу, повторяет пропагандистскую идею фильма и так говорит о колониях переселенцев: «…здесь делом растут коммуны слова» (VII, 244).

Официальным подтверждением этого поэтического высказывания можно считать тот факт, что в 1931 г. ОК ВКП(б) и Крымское правительство в своих решениях констатировали: «еврейское переселение в Крым себя политически и хозяйственно оправдало»11. И это было действительно так: в республике к тому времени был создан еврейский национальный Фрайдорфский район, 32 еврейских национальных сельсовета. Оптимизм проявляли и американские партнеры, а с «Джойнт» правительство СССР в 1929 г. заключило договор на выгодный для советской стороны кредит в сумме 9 млн долл. США. Следовательно,  дело успешно продвигалось, а серьезные проблемы, приведшие к свертыванию проекта (они были связаны с негативной реакцией на происходящее лидеров крымских татар и началом сталинских репрессий), начались позднее, уже после смерти Маяковского. В его же сознании, на наш взгляд, план по переселению трудящихся евреев в Крым был вполне реальным, а сама картина «Евреи на земле», несмотря на ее отчетливо «заказной» характер, была сделана вполне динамично и выразительно, она являлась порождением «крымского проекта» в пору его подъема.

Что касается надписей, сделанных В.В. Маяковским, то их значение становится особенно очевидным при анализе композиционно-сюжетного решения фильма. В плане композиции все в нем выстроено по вполне классическим канонам, и вначале дается краткая экспозиция с поясняющими надписями:

«После погромов и войны...
Там, где были селения.
Оставшееся население сгрудилось в местечках» (XI, 425).

Затем следует завязка в виде постановочного эпизода со стариком торговцем и покупательницей, в котором надписи не только поясняют, но и воспроизводят диалог-конфликт:

«Местечковый “Мюр и Мерилиз”.
− Разве это селедка.
− Так я же и не обещал семгу.
Тяжело ... нет выхода в местечке» (Там же).

А уже следующая надпись прямо обозначает главную идею: «Переселение на землю как выход из положения», которая затем разворачивается как драматическое действие − чередой организованных хроникальных эпизодов вплоть до кульминационного момента (спора во дворе Евпаторийского ОЗЕТа), и от него идет к эмоционально позитивной развязке («еврей понял быка, и бык понял еврея») и призывающему к свершениям финалу:

«Начало.
Итого переселено на землю около 100 тысяч евреев.
Осталось сделать много больше» (XI, 427).

Отметим, что драматическому принципу развития сюжета способствует наличие своего рода героя-резонера, старого еврея, который вначале торгует несвежей селедкой в местечке, а затем оказывается в Крыму, то в одной колонии, то в другой, наблюдает, участвует в споре и делает выводы. Используя данный художественный прием, авторы получают возможность развивать сюжет фильма как своеобразный нарратив о жизни переселенцев. При этом составляющие его события (синхронические по факту), образуют заранее продуманную последовательность (диахроническую по сути): зритель видит недавно возникшие, затем все более «старые» поселения – и тем самым создается общая картина трехлетнего генезиса. И если видеоряд дает ему наглядное свидетельство, то надписи конкретизируют факты и создают ритм киноповествования.

Так, в первой части, демонстрирующей начальный этап освоения земель, зритель видит место, осваиваемое коллективом «Восток» и надпись «Здесь живут полторы недели», а следом – поселение коллектива «Работник»: «Здесь – три месяца». Разница в условиях жизни уже на коротком отрезке времени очевидна, и во второй части для сравнения используется тот же цифровой шаг: полтора года живут в колонии «Заря» и три года − в «Икоре». Такой искусственный параллелизм позволяет усилить пропагандистский эффект, а «троичный код» придает рассказу об улучшении жизни переселенцев характерную для фольклора убедительность. На этом, казалось бы, можно и завершить картину, как в содержательном (агитационная цель достигнута), так и композиционно-сюжетном плане. После надписи: «Дети “Икора”. И колониям и республике вырастет крепкая смена» − вполне могла идти финальная фраза, приведенная выше.

Но итоговое композиционно-сюжетное решение потому и предполагало драматический принцип развития, что авторы хотели показать диалектику борьбы нового со старым, а не волшебно-сказочную трансформацию. Эпизод во дворе Евпаторийского ОЗЕТа был организован как еще один диалог героя-резонера – на этот раз со «скептиком», и он развернут в надписях следующим образом.

«Чего я не видел в местечке.
Я не видел хлеба...
Здесь будет хлеб − потому что есть:
...вода...
...земля...
Вол не понимает еврея − евреи не понимают вола.
Это было раньше.
А теперь: еврей понял быка, и бык понял еврея» (XI, 426).

Отметим, что единственный аргумент скептика − «вол не понимает еврея − евреи не понимают вола» − опровергается отсылкой к уже развернутому нарративу («это было раньше»), а уже следующая резюмирующая фраза противопоставляет сильных, которые идут в поле, и других, которые идут торговать и «вымирать еще с полтора года»12. Это развязка всей истории, приводящая к финалу, который обозначен кадрами раскинувшихся угодий и надписью. Слова констатируют (правда, неточно, поскольку приведена плановая цифра, а не реальная) и призывают:

«Начало.
Итого переселено на землю около 100 тысяч евреев.
Осталось сделать много больше» (XI, 427).

Таким образом, сделанные В. Маяковским надписи являются формо- и смыслообразующим элементом фильма, важной частью его композиционно-сюжетной структуры. Они организовали повествование и, как говорил В. Шкловский, «углубили смысл кино», благодаря чему хроникальное экранное произведение приобрело отчетливое публицистическое звучание. И можно с уверенностью утверждать, что организованная сюжетом хроника и «слово, вырванное из молчания картины», развернули проблему переселения как своеобразную документальную драму – со счастливым, хотя и открытым финалом.

В заключение хочется отметить, что работа над агиткартиной «Евреи на земле» − хоть она и не стала полноценным соавторством и не слишком высоко ценилась великим поэтом − имела существенное значение для дальнейшей творческой деятельности В.В. Маяковского. Она послужила первичным импульсом к началу активной и плодотворной работы поэта в качестве сценариста игровых фильмов в период 1926−1928 гг.

 


  1. Маяковский В.В. Полн. собр. соч.: в 13 т. М., 1955−1961. Т. 1. С. 25. Далее ссылки на это издание даются в тексте в круглых скобках с указанием тома римской цифрой и страницы арабской.
  2. Все сохранившиеся тексты опубликованы в XI т. ПСС.
  3. Шкловский В.Б. Жили-были. М., 1966. С. 393.
  4. См.: Горбачев С. Крымская Калифорния // http://ok.archipelag.ru/part1/krimskaya-kaliforniya.htm
  5. Новый зритель. 1926. № 35. С. 16.
  6. Первый всесоюзный // Известия. 1926. Ноябрь, 16. № 256; Рыклин Г. Забудь лихо // Известия. 1926. Ноябрь, 17. № 257.
  7. Цит. по: Янгфельдт Б. Любовь − это сердце всего: В.В. Маяковский и Л.Ю. Брик. Переписка 1915−1930. М., 1991. С. 153.
  8. «В июле-августе сделал надписи для кинокартины “Евреи на земле”, снятой в Евпаторийском районе по заданию Общества землеустройства евреев». (Катанян В.А. Маяковский. Хроника жизни и деятельности. М., 1985. С. 348.)
  9. Янгфельдт Б.. Указ. соч. С. 246.
  10. Шкловский В.Б. Указ. соч. С. 458.
  11. Горбачев С. Указ. соч.
  12. При монтаже осталось только: «После таких разговоров. А сильные идут в поле».