Languages

You are here

Освещение социально-политических событий в теленовостях как способы конструирования реальности

Научные исследования: 

Старобахин Николай Николаевич
соискатель кафедры телевидения и радио факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, специальный корреспондент телекомпании «ТВ-Центр», star418@mail.ru

Nikolay N. Starobakhin
Ph D student at the sub-department of TV and radio broadcasting (Department of journalism, MSU), special correspondent of the channel ‘TV- centre’, E-mail: star418@mail.ru

Освещение социально-политических событий в теленовостях как способы конструирования реальности
(на примере информационных программ российских телеканалов начала XXI века)

Coverage of socio-political events in TV news as a way of constructing reality (based on the example of information programmers broadcast by Russian TV channels in the beginning of the XXI century)

Аннотация
Работа исследует особенности освещения общественно значимых событий в новостях общенациональных российских телеканалов в период с 1999 по 2006 год. На конкретных примерах показано проявление информационной политики телеканалов; приведены приемы создания в глазах аудитории «нужного» образа определенных политических сил; исследованы языковые средства реализации информационной политики.
Ключевые слова: информационная политика; общенациональные телеканалы; приемы «замалчивания» и «отвлечения внимания»; манипулятивная семантика.

Abstracts
This article is concerned about the features of the coverage of significant events in Russian national TV news programmers during the period from 1999 to 2006. The article shows examples of the information policy implementation and focuses on the methods of Russian national TV channels to create the "necessary" images. The article also includes a research of linguistic techniques in the information policy implementation.
Key words: information policy, national TV channels, "news blackout" and "distraction" methods, manipulation semantics.

 

Российские политические события 1999–2000 годов во многом изменили не только собственно политическую сферу, но и отечественное телевидение. Эпоха 1990-х в отечественной журналистике ознаменовалась чередой «информационных войн». После президентских выборов 2000-го года этот период отходит в прошлое. Начало XXI-го века в российской тележурналистике становится и началом новой эпохи. От вседозволенности и свободы журналистика перешла к жестким ограничениям.

Значительная часть изменений, произошедших в информационном поле с 1999 года, была связана с изменением формы собственности телеканалов. В 1999 только один из каналов «большой тройки» – РТР – был государственным. ОРТ, хоть и носил статус «общественного», фактически принадлежал Борису Березовскому и представлял именно его интересы. НТВ, принадлежавший «Медиа-мосту», по сути являлся собственностью другого олигарха – Владимира Гусинского.

С приходом к власти Владимира Путина ситуация изменилась. Переход Олега Добродеева с поста генерального директора НТВ на должность председателя ВГТРК в январе 2000-го стал во многом символичным. Начался процесс этатизации 1 телевидения, характеризуемый усилением государственных телеканалов и укреплением роли государства на ТВ. Декларируемый новым президентом принцип «равноудаленности олигархов» в полной мере нашел отражение и на телевизионном поле. Уже в 2001 г . Борис Березовский отказывается от владения ОРТ (хотя юридически акции телекомпании ему никогда не принадлежали), и первый канал переходит под контроль государства. В это же время собственника меняет и канал НТВ. Он переходит к холдингу «Газпром-медиа» (владелец которого – ОАО «Газпром» – на 51% акционируется государством) и также оказывается под косвенным контролем властей. Попытки части коллектива НТВ, так называемой «команды Киселева», продолжить работу на негосударственном телевидении терпят неудачу. Последовательно закрываются вещающие на «шестой кнопке» каналы ТВ-6 (январь 2002 г .), а затем и ТВС (июнь 2003 г .). Таким образом, уже к 2003 г . в России не осталось общенациональных телеканалов, не контролируемых государством. Столичным «ТВ-Центром» (формально – Открытым акционерным обществом) почти на 100% владело Правительство Москвы; «Рен-ТВ» (в период с 2000 по 2005 гг. основной акционер – РАО ЕЭС (70%); с 2005-2006 – «Северсталь» (35%), «Сургутнефтегаз» (35%), RTL Group (30%); с декабря 2006 контрольный пакет (53%) у дочерней компании Банка «Россия» ИК «Аброс») хоть и является формально негосударственным, так и не вышел на федеральный уровень.

Информационная политика телеканалов в исследуемый период напрямую зависела от взглядов их собственников. Первые две «кнопки» последовательно проводили прогосударственную политику, ТВЦ отстаивал взгляды московского правительства, при этом постепенно переходя под влияние и федеральных властей, вследствие чего их критика на канале стала фактически невозможной. НТВ перешел от оппозиционности 1999–2000 гг. к умеренной сдержанности 2003-2004 и постепенному усилению прогосударственной позиции в 2005-2006 годах, особенно заметному после того, как председатель Совета директоров «Газпрома» Дмитрий Медведев перешел с поста главы президентской администрации на публичную должность вице-премьера; что касается других каналов, то ТВС во время своего существования был умышленно оппозиционным и потому обреченным на провал; Рен-ТВ к 2006 г . стал умеренно оппозиционным, «балансирующим на грани».

Телевидение в силу своей специфики не может абсолютно полно воспроизвести существующую действительность. Изображаемая им реальность всегда является «медиареальностью», и отличается от реальности эмпирической. Но иногда эти отличия создаются преднамеренно. В этом случае можно говорить уже о конструировании медиа-реальности. Ее результатом является манипулирование сознанием телезрителей. Информационная политика телеканалов исследуемого периода особенно наглядно демонстрировала, как может создаваться такая медиа-реальность. Она конструируется при помощи телевизионной манипуляции, то есть «преднамеренного отклонения информационных потоков от реальной действительности2».

Телевизионная манипуляция напрямую связана с технологическими особенностями этого масс-медиа. Она базируется на фрагментации информационного потока и мгновенности доставки информации. То есть, с одной стороны, события подаются разнородным потоком, исключающим возможность понять картину мира в целом, с упрощениями и искажениями, выгодными манипулятору; с другой – подчеркиваемая немедленность телевизионных сообщений порождает причастность телезрителя к происходящему, активизирует процесс сопереживания и вызывает доверие к увиденному.

Способов воздействия на людей, связанного с отклонением информационных потоков от действительности, довольно много. Существуют разные классификации манипулятивных приемов3, мы приведем некое обобщение, заметив, что большинство отличий касаются только формулировок и не слишком существенны. В череде приемов можно выделить несколько различных групп. Одна из них связана с противодействием «невыгодной» манипулятору информации. Такая информация может нейтрализовываться с помощью различных способов. Среди них прямая подтасовка фактов , замалчивание неугодной информации , полуправда (подробно освещаются конкретные, но малозначительные детали и одновременно умышленно опускаются гораздо более важные, сюда же относится «определенный подход», определенная точка зрения на ту или иную проблему). Выделяются также отрицание (полное дистанцирование или отказ от какой-либо нежелательной информации, производится жестко и без аргументации, в таком случае это воспринимается зрителем как доказанная истина); отвлечение и рассеивание внимания (важная, но неудобная для манипулятора информация заменяется на псевдозначимую, или же ее значимость искусственно принижается. Такие информационные сообщения могут ставиться в контекст событий незначительных или легковесных); « канализация негативных эмоций » (иначе говоря, поиск крайнего: негатив зрителя направляется на специально предложенного ему виновника); « растянутость во времени » (метод ухода от негативных последствий. Проблема затягивается, не афишируется и со временем забывается).

К методам из этой группы обычно прибегают, когда речь идет о событиях неблагоприятных. В ночь на 28 августа 2005 г .4 в Дагестане был подорван пассажирский поезд. Взрывчатка была заложена на мосту, и только благодаря тому, что взрыв произошел не под вагонами, а под тяжелым локомотивом, и состав не упал с моста, обошлось без жертв. Это событие совпало с празднованием 1000-летия Казани, и государственные каналы внимание теракту почти не уделили. О нем упомянули вскользь. « Первое предложение: движение поездов на дагестанской железной дороге полностью восстановлено (радость-то какая). Второе предложение: в результате произошедшего ночью взрыва никто не пострадал…. Государственные теленовости – вещь совершенно удивительная. Они непременно найдут такой поворот событий, который не всякий и придумает. Если только у этого всякого не стоит самая наиглавнейшая задача – не пугать людей, не тревожить их, а непременно чем-то радовать и обнадеживать. Тогда даже в теракте можно найти что-то заведомо положительное5». Подобным образом может освещаться любое неблагоприятное для властных элит событие, вне зависимости от его общественной значимости. По схожему сценарию развивалась ситуация с освещением событий в Кондопоге, где разгорелся межнациональный конфликт. Сначала его пытались просто не замечать, после освещали предельно аккуратно, «сглаживая углы».

С помощью «замалчивания» части информации «невыгодное» манипулятору событие можно превратить в приятное, а неудачу – в успех. 11 марта 2004 г. федеральные телеканалы сообщили о том, что в Ставрополье уничтожены четверо из восьми боевиков, напавших на милиционеров. «Оставшиеся бандиты – говорилось в новостях – скрылись, ведется их поиск». На следующий день, 12 марта, в программе «Время» сообщили, что ликвидирована уже вся банда боевиков. Правда, из дальнейшего рассказа внимательный зритель мог понять, что число уничтоженных бандитов осталось прежним – четыре человека. Но о том, что кто-то из преступников мог скрыться, телевизионщики даже не упоминали. Это наглядный пример полной победы над врагом в сфере «медиа-реальности», имеющей слабое отношение к действительности.

Некоторые события со временем перестают быть политически благоприятными. В таких случаях с определенного момента государственные телекомпании предпочитают о них не вспоминать. Весной 2004 г ., в разгар «антиюкосовской кампании», информационные выпуски основных телеканалов, ссылаясь на российскую прокуратуру, сообщили, что в Швейцарии заблокированы счета совладельцев «Юкоса». В сюжете программы «Время» журналист делает вывод. «Известно, как тщательно швейцарские власти оберегают тайну банковских вкладов. Если принято такое решение, то, видимо, для этого были очень серьезные доказательства» («Время», 11.03.2004. 21.00). Однако когда на следующий день выяснилось, что швейцарская прокуратура вышедшую в эфир информацию не подтвердила, «представители пресс-службы прокуратуры Швейцарии заявили, что они не подтверждают сведения, которые распространила русская сторона» («Сегодня», 12.03.2004.19.00), первые две «кнопки» об этом уже не сообщили. К методу «растянутости во времени» часто прибегают при освещении проблем, которые могут подорвать имидж власти и лично президента. Подобных тем, «забытых» российскими телеканалами, довольно много. Так, к концу президентства Владимира Путина внезапно затихли разговоры об удвоении ВВП к 2010 г ., а после избрания президентом Дмитрия Медведева из информационного поля практически исчезла тема «национальных проектов».

В идеале телевидение должно выступать как посредник, связующее звено между властью и населением. Но в современной России правящая элита зачастую не спешит доводить свои решения до сведения общества. Если власть не заинтересована, чтобы о ее действиях (не слишком удачных или популярных) узнало население, в подконтрольных СМИ об этом ничего (или почти ничего) сказано не будет. Когда президент Владимир Путин передал Китаю два острова, государственные телеканалы сообщили об этом предельно лаконично. Тогда в эфире прозвучало, что «наконец-то урегулирован территориальный вопрос» между странами, и телеканалы ограничились официальными комментариями глав государств. И только негосударственный Рен-ТВ и затем НТВ рассказали, что скрывается за расплывчатой формулировкой – «урегулирован территориальный вопрос». Оказалось, Россия уступила Китаю сотни квадратных километров своей территории. После этого государственные каналы стали рассказывать о событии подробней. Поскольку оставить без внимания детали вопроса не удалось, необходимо было подать новость с нужной стороны. И госканалы стали объяснять, насколько выгодно было отдать часть своей территории соседям. (Другие события зачастую «замолчать» удается. О сыне министра Сергея Иванова, весной 2005 года сбившем на своем автомобиле пенсионерку, не рассказал ни один из телевизионных каналов. Лишь несколько месяцев спустя это событие вскользь упомянули на Рен-ТВ).

Контролируемое телевидение позволяет даже невыгодные для правящих элит события транслировать «в нужном свете». А, понимая специфику телевидения, организовать освещение новостей в «правильном ракурсе» несложно. Летом 2006 г . оппозиционный «Народно-демократический союз» проводил свой учредительный съезд. Председателем НДС избрали ушедшего в оппозицию Михаила Касьянова. Съезд прошел бы тихо, но перед зданием, где заседали члены Союза, группа людей из молодежного движения устроила акцию протеста. Митингующие привели с собой живого осла, украшенного попоной с надписью «2%», и попытались протолкнуть его внутрь здания. При этом молодые люди выкрикивали, что на съезд они пытаются провести самого Михаила Касьянова. Осла внутрь не пустила милиция, все действо проходило под прицелом многочисленных фото- и видеокамер. После яркой и непродолжительной акции молодые люди стали охотно раздавать журналистам интервью, объясняя свою нелюбовь к бывшему премьер-министру.

Представители движения заранее известили о своей акции с участием осла все средства массовой информации, и внимание журналистов гораздо сильнее было приковано к тому, что происходит перед зданием, чем к заседанию внутри. Неудивительно, что вечером телеканалы, упоминавшие о заседании народно-демократического союза, не преминули рассказать и об акции противников бывшего премьер-министра. В результате, у зрителя осталось впечатление о съезде НДС как об акции несерьезной, а ослы запомнились куда больше, чем сам Михаил Касьянов. К тому же, в памяти наверняка сохранились соответствующие ассоциации. Это лишь один из примеров того, как в современной России с помощью телевидения может создаваться непривлекательный либо комичный образ оппозиции.

Вторая группа манипулятивных приемов связана с информацией, имеющей благоприятный для манипулятора характер. Среди таких приемов – наклеивание ярлыков (известно, что если некую мысль повторять постоянно, то ей начнут верить – главное говорить об этом как о само собой разумеющемся, и тогда даже спорное (или очевидно неверное) утверждение будут принимать за истину); « присоединение к будущему » (обещания, связанные с нужным героем. Часто не проговариваются напрямую, а являются подтекстом информационного сообщения); « формирование лозунга » (четкий и ясный слоган или яркое выражение, которое со временем превращается в лозунг, помогая влиять на эмоции людей). Ярким примером манипулирования в России стало создание «псевдособытий» , организация шумных и при этом фиктивных кампаний в поддержку или против чего-либо. (Они преподносятся, как истинные народные выступления и находят широкое освещение на телевидении).

Создание «псевдособытий» и придание незначительным новостям большого масштаба – характерный манипулятивный прием, регулярно использующийся на современном российском телевидении. В исследуемый период представители власти и «дружественные» им организации использовали все возможные способы для пропаганды своего положительного образа. Заготовленные «импровизации», яркие, но малополезные события (особенно характерные для молодежных движений) или просто инсценировки. Чтобы снять «случайные» кадры с главой государства, проезжающим на горных лыжах, съемочным группам президентского «пула» приходилось ждать в снегу по несколько часов.

Новости о главе государства вообще требуют особого осмысления. На российском телеэкране деятельность Владимира Путина освещалась так активно, что на другие сообщения иногда просто не оставалось времени. На «Первом канале» давно не редкость, когда в одном информационном выпуске три или четыре материала посвящены главе государства. Видимо, чтобы не привлекать к этому факту слишком повышенное внимание, шеф-редакторы «прячут» эти сюжеты в череде других. К примеру, пятого декабря 2004 года, в дневных новостях на «Первом канале» (12.00) из десяти эфирных минут шесть было посвящено Владимиру Путину. Три материала – о визитах в Индию и Турцию – были на первом месте в выпуске. Сообщение о взрыве в одной из российских шахт, где погибли 20 человек, уложилось в 20 секунд.

К концу исследуемого периода для телеканалов непременным стало выполнение указания об упоминании еженедельных встреч президента с премьер-министром (обычно – по понедельникам). Десятисекундные сообщения всегда состояли ровно из двух фраз. «Сегодня Владимир Путин провел традиционную встречу с председателем кабинета министров Михаилом Фрадковым (Виктором Зубковым). Как сообщает пресс-служба главы государства, обсуждались вопросы социально-политического характера». Эта «новость» традиционно сопровождалась «пуловскими» кадрами рукопожатия двух первых лиц государства или (реже) планами, иллюстрирующими встречу за кремлевским столом. В чем информационный смысл таких сообщений, не знали даже сами сотрудники телекомпаний.

«Особое» внимание телевидения к Владимиру Путину и «партии власти» было приковано еще в период предвыборной кампании 1999-2000 гг. Тогда почти каждый день в эфир выходило по три-четыре сюжета, касающихся премьер-министра и «Единства». Исследователи6 назвали этот прием «напыление» - появление в любом возможном контексте. Подобные принципы телеканалы использовали и в дальнейшем. В 2006 г . главным объектом политической раскрутки стали вице-премьеры Дмитрий Медведев и Сергей Иванов. О поездках Дмитрия Медведева по сельским библиотекам и дальневосточным больницам телеканалы рассказывали подробно и в красочных деталях, словно говорили о важном политическом событии. По сути, это и было политическим событием. Пусть на деле вице-премьер лишь привез в больницу самое необходимое оборудование или просто присутствовал на открытии спортивного комплекса. Продолжительный эфир на канале НТВ («Воскресный вечер с В. Соловьевым». 22.10.2006), где вице-премьер в течение часа, долго и подробно (без особого информационного повода) отвечал на вопросы ведущего и зрителей стал дополнительным подтверждением очевидного: телевидение продолжает свою работу в качестве «фабрики образов». Свою программу автор Владимир Соловьев начал словами: «Сегодня у нас есть уникальная возможность поговорить с человеком, на которого возложена труднейшая проблема…»

Метод откровенного подхалимажа отнюдь не нов. На нем порой строятся целые программы («Лицом к городу», ТВ-Центр). В памяти многих телезрителей осталось и ставшее классическим «интервью в самолете» Михаила Леонтьева с Владимиром Путиным. Тогда Михаил Леонтьев, хорошо известный как язвительный и циничный журналист, робко интересовался: «и как же это Вы, Владимир Владимирович, все успеваете?».

Политический заказ добрался даже до спортивного канала. 13 октября 2004 г . главной новостью информационного выпуска на канале «Спорт» (21.10) стало выступление Вячеслава Фетисова в Госдуме. Футбол, хоккей и другие виды спорта отступили перед «говорящей головой» руководителя Федерального агентства. Репортаж из парламента занял четверть всего выпуска. По-настоящему спортивные новости освещались уже «по остаточному принципу».

В некоторых случаях телеканалы прибегают сразу ко многим манипулятивным приемам – в зависимости от того, как развивается ситуация. Наглядным примером целой кампании, проводимой телевидением, стала ситуация вокруг принятия закона о монетизации льгот. Вплоть до января 2005 г . ТВ предпочитало почти не замечать выступления недовольных граждан. Митинги и акции протеста оставались фактически вне сферы интересов электронных СМИ. Телевидение в это время проводило пропагандистскую работу, убеждая льготников, что деньги принесут им гораздо больше пользы, чем нынешние льготы. Но «предприняв все эти шаги, власть перекрыла и каналы обратной связи с обществом, в результате чего сама оказалась заложницей проводимой политики. Общество же лишилось возможности «выпустить пар», что привело к конденсации недовольства, которое вылилось на улицы… »7.

В январе скрыть недовольство людей уже было невозможно. Если первые – химкинские – митинги государственные каналы еще пытались «замолчать», то в дальнейшем стало ясно: нужно избирать другую тактику. Сначала телевидение попыталось обвинить во всем региональные власти, загубившие реализацию законопроекта (метод «канализации негативных эмоций»); когда же кабинет министров и парламент занялись исправлением закона о льготных выплатах, СМИ стали подробней говорить о проблеме, но прежде всего о том, какие меры предпринимает правительство «для снижения социальной напряженности».

Однако акции протеста не утихали, в конце января на улицы российских городов вышли уже тысячи людей. В ответ государственные телеканалы начали новую пропагандистскую атаку. 25 января в программе «Вести» сообщили о митинге против отмены льгот, после чего рассказали о «параллельно проходящем митинге» за сохранение денежных компенсаций. «Вести недели» вышли в эфир с аналогичным заголовком: «по всей стране проходят массовые акции за и против отмены льгот». Политические технологи прибегли к простому трюку – созданию «псевдособытий» и переключению внимания с одного события на другое. В результате, у зрителя должно было сложиться мнение не о массовом движении протеста, а о двух равновеликих силах, одинаково страстно выражающих свою точку зрения. Подбор других новостей (сообщения из регионов, где отмена льгот прошла безболезненно) мог склонить зрителя к «правильности» действий, по крайней мере, федеральных властей.

Далеко не всегда манипуляция связана с искажением информации. В запасе у СМИ есть множество иных форм скрытого воздействия: невербальные, экстралингвистические; манипуляция с видеоматериалом – различными ракурсами и планами. Среди них выделяют языковое манипулирование – речь о манипулятивной семантике, об изменении смысла слов и понятий. В западной практике пропаганды такая работа проводилась еще во время войны во Вьетнаме, тогда для прессы были составлены специальные словари для обозначений тех или иных явлений, к примеру, военные действия предлагалось называть «программой умиротворения»8. В современной России эта методика тоже активно применяется. Так, военные действия в Чечне еще в конце 90-х государственные СМИ стали называть исключительно «антитеррористической операцией», а затем все происходящее там – просто «спецоперацией», беженцев - «временно перемещенными».

Лексические элементы такого искусственного языка должны отвечать нескольким требованиям. Во-первых, нужно подобрать слово, подходящее по денотации, то есть то, в диапазоне смыслов которого есть и подходящее (хотя бы отчасти) к обозначению нужного явления. Во-вторых, необходимо учесть коннотацию слова, то есть ассоциации, которое оно вызывает. Очевидно, что «оккупационные войска», вызывают в подсознании зрителей более негативную реакцию, чем нейтральное слово «американские», а «контртеррористическая операция» не вызывает таких ассоциаций, как «война», хотя в определенном контексте вполне может это слово заменить. Это примеры употребления «сложных политических эвфемизмов», то есть « больших языковых конструкций с точно измеренными эффектами воздействия на сознание9». Политические эвфемизмы могут создаваться и с помощью терминов. Они удобны тем, что многие телезрители не знают их точного значения, при этом термины несут на себе отпечаток научного авторитета и потому внушают определенное доверие. Такая замена понятий и определений стала целой технологией, вполне развитой.

Иногда лексическое проявление информационной политики находит отражение в формулировках того, как называют определенное событие или явление. 29 октября 2004 года Госдума приняла в первом чтении законопроект, по сути отменяющий губернаторские выборы. Но если в вечерних новостях НТВ (29.10.2004. 22.00) сказали о принятии «предложения президента по утверждению губернаторов», то «Вести» сообщили о «новом порядке избрания глав регионов», а программа «Время» и вовсе «об изменении порядка губернаторских выборов ». Более осторожные телеканалы слово «утверждение» или тем более «назначение» или «отмена губернаторских выборов» произнести не решились10.

Журналисты склонны к поиску сенсационного и зрелищного не только в событиях, но и в словах. Чтобы привлечь внимание зрителя, они стремятся поразить его и содержанием, и формой сообщения. Должно быть нечто исключительное, в том числе и в языковом плане. О «девальвации слова» писал еще видный исследователь русского языка А.В. Калинин. На современном российском телевидении этот процесс идет полным ходом. Журналисты, стремясь сказать «не как все», уйти от языкового штампа, порой нарушают кодифицированную норму. Сильное воздействие на сотрудников СМИ оказывает и фактор моды, он проявляется в том числе и в лексике. «Модные слова нередко вытесняют своих конкурентов, становятся на какое-то время чуть ли не всесильными без особых на то прав не потому, что «соперники» слабее, хуже, а только вследствие моды» 11. Стремясь выразиться поярче, корреспонденты информационных программ прибегают к экспрессивной или просторечной лексике. Особенно часто это заметно во время прямых включений, когда в эфир идет не отредактированный текст, а спонтанная речь: «в зале пахнет валидолом, в общем, творятся жуткие дела» (ТВЦ, «События». 24.10.2002). Но иногда на употребление такой лексики журналисты идут осознанно. Говоря про потенциальные доходы Романа Абрамовича, ведущий программы «Постскриптум» сообщил, что это, возможно, «отобьет все его траты на «Челси». («Постскриптум», 13.12.2003. 21.00). «Внелитературные слова и конструкции оказываются в непосредственном соседстве с собственно нормативными, по большей части соседстве противоестественном, поскольку обращение к ним не оправдано каким-либо изобразительным мотивом или характерологическим замыслом» 12. Такую настроенность на разговорную экспрессивность, стремление к лексическому обновлению и снятие языковых табу лингвисты выделяют как наиболее характерные особенности современного языкового вкуса общества. Так что удивляться появлению подобных слов и выражений на телеэкране уже не приходится. Тем более, что такую лексику охотно употребляют не только журналисты, но и ведущие «ньюсмейкеры» страны («в сортире замочим», «дадим пендаля»), а СМИ с готовностью ретранслируют их слова.

Однако иногда первые лица говорят и на другом языке. «Придание экономике более инновационного характера» - такими словами Владимир Путин сопровождал одну из кадровых перестановок. В тот вечер все телеканалы повторили это выражение по несколько раз, уточнять его смысл журналисты не стали. Вполне возможно, это было сделано намеренно. « Очень часто слова, имеющие самый неопределенный смысл, оказывают самое большое влияние на толпу…. В них несомненно заключается магическая сила, как будто на самом деле в них скрыто разрешение всех проблем. Они образуют синтез всех бессознательных разнообразных стремлений и надежд на их реализацию» 13. Таким образом, простое повторение слов должно было вызвать непонятные «смутные образы» и «благоговение толпы». Это еще один характерный пример того, как с помощью языковой сферы телевидение выполняет политические задачи.

Информационная политика российских телеканалов в первые годы XXI века по сравнению с концом 1990 гг. претерпела существенные изменения, во многом связанные с изменением формы собственности телекомпаний. Освещение значимых социально-политических событий в исследуемый период стало наглядным показателем того, как произошедшее огосударствление телевизионного поля изменило транслируемую медиа-реальность. Новости российских телеканалов стали все чаще становиться объектом манипуляции, то есть конструирования с помощью отклонения информационных потоков от действительности. Основные задачи манипулятивных приемов – замалчивание, нейтрализация неблагоприятных событий с одной стороны и уделение повышенного внимания «политически правильным» новостям – с другой. Манипуляция зачастую связана с искажением информации, но может производиться и языковыми средствами. Конечной целью манипуляции на телекомпаниях, контролируемых государством и вписанных в систему политической лояльности, почти всегда была выдача в эфир информации, отвечающей интересам правящей элиты.


  1. Этатизация – огосударствление; процесс экспансии государства, его учреждений на все сферы жизни общества… Этатизация связана с централизацией и концентрацией политической власти, ее бюрократизацией. Расширение функций политики и государственной власти – общеисторическая тенденция. Организационные, контрольные функции государства весьма часто переходят границу оптимальных политических отношений государства и общества. В таком случае государственное управление становится избыточным и репрессивным. В социальной и правовой сферах это выражается в ужесточении правового и политического давления, бюрократического контроля и административного гнета, использования жестких мер пресечения всего, что расценивается как нарушение закона и порядка, в ограничении свобод и прав человека, в гонениях на инакомыслие. // Политология: Энциклопедический словарь. / Общ. ред. и сост. Ю.И. Аверьянов. М., 1993.
  2. Борецкий Р.А. Телевидение как социальная технология и социальный институт. // Телерадиоэфир: История и современность. М., 2005. С. 29.
  3. См., например: Грачев Г.В., Мельник И.К. Манипулирование личностью. М., 2003. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2003, Почепцов Г.Г. Информационные войны. М., 2000. Юсупов С.А. Журналисты как субъекты взаимодействий государственных служащих в работе со средствами массовой информации. М., 2002.
  4. Здесь и далее – примеры из эфиров российских телеканалов.
  5. Бовт Г. Никто не пострадал. http://www.gazeta.ru/column/bovt/363318.shtml
  6. Засурский И.И. Масс-медиа второй республики. М., 1999.
  7. Ковалев Г. Телевидение не справляется с монетизацией. http://www.politcom.ru/2005/zloba5229.php
  8. См. подробнее: Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2003, С. 285.
  9. Там же. С. 286.
  10. Гвоздь программы. // Коммерсант. 2004. Октябрь, 30.
  11. Калинин А.В. Культура русского слова. М., 1984. С. 64.
  12. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. М., 1994. С. 42-43.
  13. Лебон Г. Психология народов и масс. СПб, 1995.С. 222.