Русский
English
Русский EnglishThe Catholic Church’s Doctrine of Family: Articulation and Interpretation in the Media
Хруль Виктор Михайлович
кандидат филологических наук, доцент кафедры социологии журналистики факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова, amen@mail.ru
Viktor M. Khrul
PhD, Associate Professor at the Chair of Sociology of Journalism, Faculty of Journalism, Lomonosov Moscow State University, amen@mail.ru
Аннотация
Автор анализирует католическую модель семьи и брака и некоторые ее особенности, которые порождают конфликтные зоны в СМИ. В частности, в статье описываются наиболее широко обсуждаемые и критикуемые позиции Католической церкви по отношению к однополым бракам, добрачному сожительству, использованию контрацептивов, изменам, разводам, смешанным бракам, а также обету безбрачия священства латинского обряда. Автор полагает, что в ближайшее время, несмотря на нарастающее социальное давление, католическая доктрина брака останется неизменной.
Ключевые слова: католичество, брак, семья, публичная сфера, конфликты.
Abstract
The author analyzes the Catholic model of marriage and family and some of its essential elements that create "conflict zones" in the media. In particular, the article describes the most widely discussed and criticized views of the Catholic Church on same-sex marriages, premarital cohabitation, use of contraceptives, divorces, mixed marriages and the celibacy of Latin-rite priests. The author believes that despite the growing social pressure the Catholic doctrine of marriage will remain unchanged.
Key words: Catholicism, marriage, family, public sphere, conflicts.
Попытки журналистов и просто заметных в публичном пространстве «лидеров мнений» взглянуть на католическую доктрину о семье и браке с доминирующей сегодня либерально-секулярной точки зрения, как правило, приводят к оценкам Католической церкви в СМИ как архаичного социального института, который не прогрессирует вместе с обществом и замедляет его развитие.
В данной статье предпринята попытка реконструкции католической доктрины и анализа интерпретации ее смыслов в СМИ с целью выявления принципиально важных структурных и содержательных элементов этого взаимодействия.
Освещение в зарубежных и российских СМИ посвященной семейным вопросам ассамблеи Синода епископов, которая проходила в Ватикане в октябре 2015 г., еще раз обнаружило, как «внутренние» трудности перевода католической доктрины с «церковного» на «светский» (несмотря на то, что рабочими языками ассамблеи, помимо латыни, были итальянский, английский, испанский немецкий и французский), так и «внешние», постоянно возникающие «конфликты форматов» собственно содержания и его представления в публикациях СМИ.
Причем (и это представляется весьма существенным) речь идет не столько о содержательном, ценностном конфликте мировоззрений − либерального и консервативного, атеистического и христианского, секулярного и религиозного, сколько о конфликтах «форматных», структурно-функциональных, связанных с несовпадением взаимных поведенческих ожиданий и установок. К подобного рода конфликтам относятся, например, следующие: выступления участников ассамблеи Синода епископов публиковать запрещено − а они появляются в печати1, кардиналы пишут личное письмо Папе Римскому − а его публикует в своем блоге известный ватиканист2 (этот скандал уже назвали Vatileaks)3.
Оставив в стороне этические аспекты конфликта форматов (а они существуют), попытаемся сформулировать установки ватиканских официальных лиц и журналистов. «Мы на своей территории, в своем праве (sui iuris) хотим регулировать поток информации и выдавать его в том объеме и тех форматах, которые считаем целесообразными», − примерно так заявляют первые4 и устанавливают свои информационные фильтры, действуют при этом по своим процессуальным информационным правилам, используя свои каналы (зачастую, действительно, весьма архаичные). «А мы тоже в своем праве, у нас мандат от аудитории, которая имеет право знать, что там у вас происходит, какие напряженности и конфликты возникают, несмотря на официальную, отфильтрованную и отлакированную информационную картинку. Более того, наша аудитория в большинстве случаев − это ваша паства, прихожане Католической церкви, от которой вы пытаетесь скрыть важные вещи», − примерно так говорят журналисты5. И выведывают, подсматривают, проводят неформальные встречи, подкупают инсайдеров (и − судя по Vatileaks − небезуспешно)6.
Если принять во внимание, что речь на ассамблее Синода шла не о вещах абстрактных и малодоступных для аудитории, а о семье − базовом элементе социальной структуры, то становится еще более понятным желание представителей Католической церкви изъясниться максимально ясно, однозначно, не допуская искажений, и желание журналистов разобраться в католической доктрине и «вписать» ее в сегодняшний социальный контекст со всем многообразием голосов, отстаивающих или критикующих ее.
Особенности доктрины
Чтобы понять причины устойчивости и неизменности католической доктрины о семье и браке, необходимо обратиться к истории ее появления и современным формулировкам.
Католики продолжают верить в то, что создателем института брака является сам Бог, поэтому в любом браке всегда при любых обстоятельствах существуют два элемента − божественно-сакраментальный и естественно-договорный. При этом брак является договором особого рода: срок его действия и существенные правовые последствия изъяты из воли договаривающихся сторон. То есть брак, хотя и является актом свободного согласия супругов, регулируется законами, не подлежащими человеческому произволу, в том числе и произволу мужа и жены.
Брак был предметом богословского осмысления в первые века христианства, о нем много говорили Отцы Церкви − Ориген, Тертуллиан, Иероним, Киприан и Амвросий. Богословская рефлексия в это время развивалась от интерпретации естественного брака в традициях Римского права к анализу его внутренних аспектов, таинственной его природе и благодати. К Средним векам в католичестве сложилась формула «Gratia perficit, non destruit naturam» («Благодать усовершенствует, а не разрушает природу»)7.
Примерно к XI−XII вв. доминанта осмысления брака переместилась на его юридически-канонические аспекты. Церковь в силу растущего авторитета в обществе осознавала растущую ответственность за институт брака и его устойчивость. В понтификат Папы Александра III (1159−1181) был «локализован» момент совершения таинства: брак совершается в тот момент, когда крещёные супруги свободно выражают перед Церковью своё согласие стать мужем и женой. Этот союз становится нерасторжимым после того, как будет совершен супружеский акт.
Тридентский Собор (1545−1563) включил брак в число семи таинств Католической церкви и ввел в качестве обязательной его публичную каноническую форму с предварительным оглашением, чтобы предотвратить заключение тайных браков, которые к тому времени уже начали широко распространяться.
Римский катехизис в 1566 г. определил брак как «супружеский союз мужчины и женщины, заключенный между юридически правомочными лицами и предполагающим нераздельную совместную жизнь, чтобы супруги могли взаимно помогать друг другу, лучше переносить трудности и взаимно поддерживать друг друга в старости»8. Священная природа брака, торжественно провозглашённая на Тридентском Соборе, нашла своё новое подтверждение в Кодексте канонического права.
II Ватиканский Собор, в отличие от других актуальных вопросов, не посвятил христианскому браку особого документа, тем самым поддержав своим авторитетом существующую доктрину. В то же время собор констатировал, что в современном обществе институт брака постоянно ставится под вопрос под влиянием «полигамии, язвы развода, так называемой свободной любви и прочих деформаций», а также все более часто подвергается «профанации вследствие эгоизма, гедонизма и незаконного применения противозачаточных средств» (GS 47,2)9.
Катехизис Католической церкви10 (1992) подтвердил в каноне 2201, что «брак и семья предназначены для блага супругов, для продолжения рода и воспитания детей», а семью образуют − вопреки современным представлениям, которые обрели уже законодательные формы в ряде европейских стран, – «мужчина и женщина, соединенные в браке, вместе с рожденными ими детьми». Катехизис подчеркивает, что это положение «не зависит от признания со стороны публичных властей», какие бы противоречащие этой доктрине правовые акты они ни принимали. Согласно Катехизису, который является основным вероучительным документом Католической церкви, гражданская власть должна считать своим первостепенным долгом «признание настоящей природы брака и семьи, <...> защиту общественной морали и содействие благополучию семейного очага» (канон 2210).
В последнем Кодексе канонического права Католической церкви, который вступил в силу в 1983 г., семье и браку посвящено больше канонов, чем любому другому установлению. Определение брака дано в каноне 1055: «Брачный союз, посредством которого мужчина и женщина устанавливают между собой общность всей жизни, по самoй природе своей направлен ко благу супругов, а также к порождению и воспитанию потомства. Этот союз, заключаемый между крещёными, был возведен Христом Господом в достоинство таинства»11.
Далее Кодекс подчеркивает, что «существенными свойствами брака являются его единство и нерасторжимость, которые в христианском браке обретают особую крепость благодаря таинству» (кан. 1056). Согласно Кодексу «в сомнительных случаях следует отстаивать действительность брака до тех пор, пока не будет доказано обратное».
Таким образом, католическая модель брака на протяжении веков остается внутренне непротиворечивой и устойчивой, а основные проблемы с ней возникают в социальной практике, в процессе ее интериоризации и проблематизации в общественном мнении.
Нормы и нравы: «архаичность» католичества и «современность» СМИ
«О Католической церкви часто говорят, как о самой современной в христианском мире, часто ее даже обвиняют в модернизме, при этом почему-то упорно не видят того, что многие положения католического учения, особенно в области семейно-брачных отношений, остаются на уровне средневекового сознания», − пишет один из религиоведов12. Для автора очевидна отсталость и неуместность в современном мире такого представления: «Католические богословы и церковные иерархи продолжают рассматривать человека и его природу в духе учения святых отцов, игнорируя открытия современной антропологии и психологии. Это было бы уместно в XIX, но уж никак не в XXI веке»13.
Взгляд журналистов и социологов, согласно которому католическому учению о браке и семье нужно обновление, похожее на обновление литургики и социального учения Церкви в XX в.14, основан на новых реалиях в области сексуальных и − шире − общественных отношений, которые, по мнению критиков, неизбежно должна учесть католическая нормативная модель.
«Сегодня молодое поколение растет в ситуации, когда секс перестал быть табуированным, вышел в общественный дискурс: о нем говорят, пишут, этой проблематикой полны СМИ. Причем произошло это в тот период, когда сегодняшние студенты только родились или, по крайней мере, были совсем маленькими детьми. Они не застали времени замалчивания сексуальной проблематики. И если в их семьях эта тема остается неартикулируемой, что и создает впечатление, будто родители живут в рамках прежней, асексуальной парадигмы, то СМИ, Интернет, общение со сверстниками формируют норму, согласно которой секс − это важная или даже важнейшая часть жизни современного человека», − пишет социолог, который занимается проблемами сексуального поведения современной российской молодежи15.
Далее мы рассмотрим генезис наиболее широко обсуждаемых в СМИ проблем, так или иначе связанных с католической доктриной о браке.
Начнем с запрета на брак − с обета безбрачия (целибата − лат. caelibatus) священников в Католической церкви латинского (римского) обряда. Следуя обету безбрачия, обязательному для всего католического духовенства латинского обряда, священнослужитель не может вступать в брак и должен соблюдать целомудрие. Несмотря на то что экзегезис Священного Писания не обнаруживает прямых запретов на брак священнослужителей (некоторые из апостолов Христа были женаты), при обосновании целесообразности целибата обычно приводятся слова апостола Павла из Первого послания к Коринфянам: «Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу»16.
Вплоть до X века у католиков были женатые священники. Папа Римский Бенедикт VIII запретил духовенству вступать в брак в 1022 г., а окончательно целибат закрепился повсеместно в XII в.: в 1139 г. Второй Латеранский собор обязал всех католических священников давать обет безбрачия.
До сих пор в Католической церкви этот обет считается благом для священства. Ушедший в 2013 г. на покой Папа Римский Бенедикт XVI назвал целибат «лучшим противоядием против грехов». Однако такой подход все в меньшей степени разделяется внутри современного общества. По данным социологического опроса, проведённого ARD-Deutschlandtrend весной 2010 г., 87% опрошенных немцев согласны с тем, что целибат не соответствует духу времени17.
Светские журналисты неоднократно выдвигали гипотезу о том, что злоупотребления на сексуальной почве со стороны священников обусловлены их обетом безбрачия18. Однако в 2002 г. американские епископы на встрече с папой Иоанном Павлом II пришли к выводу, что целибат и развратные действия священников в отношении детей никак не связаны: «Связь между безбрачием и педофилией не имеет под собою научного основания, и обет останется в силе»19.
Вместе с тем католические иерархи признают, что «связь между священством и безбрачием не является богословски обязательной» (например, глава епископата Германии архиепископ Фрейбургского Роберт Цоллич)20; «безбрачие − это дисциплина, а не догма Церкви»21 (бразильский кардинал Клаудио Хуммес).
Следующее часто обсуждаемое в СМИ и официально осуждаемое Католической церковью явление − это добрачное сожительство, которое католики называют «поводом ко греху» и «соблазном для ближнего».
Что касается так называемых смешанных браков, то Католическая церковь допускает заключение брака между крещеной и некрещеной стороной, однако такой брак допустим с определенными оговорками и предполагает особое разрешение у церковных властей. Проще говоря, смешанные браки при определенных условиях допускаются, но не поощряются. Это связано не только с разными религиозными практиками супругов, но и с очень важным, с точки зрения католиков, вопросом о воспитании детей.
В частности, «Руководство по пастырскому попечению о семьях» итальянского епископата, комментируя ситуацию с межхристианскими браками, отмечает: «Учитывая, что совершенный союз людей и вовлеченность всей их жизни в супружество достигаются легче, если супруги принадлежат к одному вероисповеданию, − и, учитывая нормы канонического права, − заключающие брак … должны осознавать трудности, которые могут возникнуть в браке между людьми, не живущими в полном церковном общении. Заключающие брак должны быть проинформированы о нормах канонического права и призваны уважать религиозные обязанности друг друга. Все это должно происходить в согласии с соответствующими общинами»22.
Говоря о межрелигиозных браках, заключаемых с последователями других религий, итальянские епископы призывают католиков к еще большей осторожности: «Католики должны быть предупреждены о трудностях, с которыми они могут столкнуться в исповедании своей веры, в уважении убеждений друг друга, в воспитании детей»23. Документ подчеркивает, что особое внимание следует уделять бракам между католиками и мусульманами, поскольку в семейной жизни могут возникнуть проблемы, связанные с обычаями и традициями ислама по отношению к женщинам и к самой природе брака.
В католической доктрине о браке измена не является достаточным основанием для его расторжения. Отвечая на вопрос слушателя о том, имеет ли право жена развестись с мужем после его измены или она обязана продолжать жить с ним, священник в передаче ватиканского радио призвал «невиновную сторону проявить милосердие по отношению к супругу и простить его, особенно если он раскаялся в своем поступке»24. Если дело доходит до разделения супругов, то пострадавшая сторона может, как обычно, приступать к Святым Таинствам, а виновная сторона − при условиях искреннего раскаяния и исповеди − может получить отпущение грехов и причащаться во время богослужений.
Одним из наиболее конфликтно-агрессивных вопросов в СМИ к Католической церкви остается ее категорическое неприятие контрацепции. Когда Папа Римский Бенедикт XVI, впервые посещающий Африку в 2009 г., высказал мнение, что бесплатная раздача презервативов не является эффективным средством против СПИДа и может даже ухудшить ситуацию с его распространением на этом континенте, на него обрушилась критика не только либеральных журналистов, но и государственных деятелей ряда стран, спонсирующих раздачу презервативов в Африке. Фраза понтифика о том, что «лучшим средством борьбы с эпидемией являются воздержание и добродетель, а не презервативы», неоднократно публично осмеивалась25. После случая с презервативами, согласно опросам общественного мнения, 43% французских католиков выступили за отставку Бенедикта XVI, большинство опрошенных поддержало суждение о том, что Церковь должна смягчить взгляды на аборты, разводы и нетрадиционную сексуальную ориентацию.
Что касается еще одной «громкой» темы − отношения к абортам − то Кодекс канонического права расценивает аборт как более тяжкий грех, нежели убийство уже рожденного человека, причем за аборт предусмотрено более серьезное наказание, чем за убийство. Согласно Кодексу, того, кто совершает убийство, надо наказывать определенными санкциями, а тот, кто совершил аборт, подлежит отлучению по факту совершения преступления.
Очень строгое отношение сохраняется в Католической церкви и к разводам: разведенные, вступившие в повторный брак или сожительство при живом супруге, не могут причащаться, поскольку, согласно католической доктрине, они живут в состоянии прелюбодеяния.
Любопытная ситуация в этом отношении сложилась на Мальте, которая считается одной из «самых католических» стран Европы и в которой разводы вплоть до последнего времени были запрещены. Во время референдума, который был проведен в 2011 г., 54% жителей страны высказались за легализацию разводов26. Католическая община страны (это 95% граждан из 400 тысяч населения), разделилась приблизительно пополам. Согласно неофициальным данным, около трети детей, рожденных на Мальте, появились на свет вне брака.
Поскольку развод в католической доктрине в силу принципа нерасторжимости брака не предусмотрен, люди, вступившие в новый брак, не допускаются к причастию. Об этом со всей определенностью говорится в документе Конгрегации вероучения, датированном 14 сентября 1994 г.: «Верный, который постоянно сожительствует more uxorio (то есть как муж и жена) с лицом, не являющимся законным мужем или законной женой, не может приступать к Евхаристическому Причастию. В тех же случаях, когда он считает это допустимым, пастыри и исповедники, учитывая важность предмета и духовные потребности человека, а также общего блага Церкви, строго обязаны предупредить их о том, что подобное суждение находится в явном контрасте с учением Церкви»27.
Если же разведенные расстаются с новым супругом или живут с ним как брат и сестра, то они могут быть допущены к таинствам.
Во время Всемирного конгресса семей в Милане в июне 2012 г. Папа Римский Бенедикт XVI заявил, что «страдания разведенных – это страдания всей Церкви, поскольку после опыта распада семьи они по-прежнему остаются чадами Католической Церкви и никоим образом не исключаются из ее лона»28. Папа добавил, что в любой ситуации эти люди должны быть уважаемы и принимаемы. В связи с этим представляется возможным полагать, что в ближайшее время возможны изменения канонически-правового характера по отношению к людям, вступившим в повторный брак.
В сентябре 2012 г. глава Конференции католических епископов Германии архиепископ Фрайбурга Роберт Цоллич заявил, что он «ожидает скорейшей реформы церковного законодательства в области брака»29, в частности реформирования канонов в отношении разведенных и вновь вступивших в брак прихожан. И именно немецкие епископы в своих выступлениях на ассамблее Синода в октябре 2015 г. настаивали на возможности причастия второбрачных.
Самыми заметными проявлениями католической доктрины о семье и браке в СМИ в последнее время стали протесты против легализации однополых браков и представления им возможности усыновления детей, которые во Франции и других странах приняли форму многочисленных манифестаций. Однако и во Франции, и в Великобритании законы о легализации однополых браков и возможности усыновления ими детей были приняты.
Semper reformanda?
«Ecclesiasemper reformanda est», − напоминают католические теологи, указывая на то, что Католическая церковь постоянно меняется по мере развития богословского познания Откровения и с учетом «новых вещей», которые становятся важными факторами общественного развития. Однако ожидания того, что инспирируемое моральным релятивизмом давление различных институтов и социальных практик на Католическую церковь приведет к скорому изменению католической доктрины о браке и семье, кажутся нам слишком оптимистичными, поскольку брак, как таинство, как нерасторжимый союз между мужчиной и женщиной, укоренен в сердцевине католического вероучения и поэтому не подлежит кардинальному пересмотру «в соответствии с веяниями времени».
Вместе с тем очевидно, что назрела другая реформа, не связанная с догматической сердцевиной вероучения. Она касается всей совокупности институций − как в Ватикане, так и на местах, которые отвечают за взаимодействие Церкви со СМИ, поскольку существенная доля ответственности за все более архаичный и все менее понятный современному человеку образ католичества лежит как раз на совокупной PR-деятельности Церкви.
О необходимости реформы ватиканских СМИ медиаэксперты говорили многие годы, но подобные попытки были предприняты только в этом году. В частности, после обсуждения стратегии оптимизации деятельнсоти ватиканских СМИ и PR-структур на заседании Совета кардиналов в апреле 2015 г. Папа Римский Франциск в мае создал новую комиссию по их реформированию Папского совета по массовым коммуникациям, радио Ватикана, газеты L’Osservatore Romano, телевизионного центра Ватикана и сайта vatican.va30. В комиссию вошли пять человек: монсеньор Дарио Эдоардо Вигано − директор ватиканского телевидения; секретарь Папского совета по социальным коммуникациям ирландский прелат Пол Тай; аргентинский прелат Лусио Адриан Руис − руководитель сайта Ватикана; итальянский священник-иезуит Антонио Спадаро − главный редактор журнала Civiltà Cattolica и мирянин Паоло Нузинер − генеральный директор газеты итальянского епископата Avvenire.
Новой комиссии было поручено изучить предложения, сформулированные в докладе десяти экспертов во главе с английским католиком лордом Крисом Паттеном, канцлером Оксфордского университета и бывшим главой управляющей компании Британской широковещательной корпорации (BBC Trust).
По мнению лорда Паттена, «консолидация ватиканских средств социальной коммуникации, являющаяся сердцем его реформ, значительно запоздала», а усилия, направленные на то, чтобы навести в этой сфере порядок, «встретят заметное сопротивление и противодействие»31. Несмотря на то что отчет по результатам деятельности комиссии Паттена сопровождался массой слухов, ее глава заявил, что план реформ состоит из набора «вполне осуществимых идей». Описав нынешнее состояние ватиканских СМИ как совокупность изолированных друг от друга «бункеров», которые работают независимо друг от друга практически без всякой координации своих действий, Лорд Паттен обнаружил парадокс в сложившемся подходе к социальным коммуникациям, который выражался одновременно в избытке и недостатке управления. «Мы должны дать критическую оценку производимому нами типу контента. Сегодня необходим более наглядный, мультимедийный контент, особенно если мы желаем вовлечь молодых людей», − заявил Паттен. По его мнению, чтобы эффективно присутствовать в социальных медиа, нужен «интерактивный подход». Глава комиссии назвал «фундаментальной слабостью» отсутствие координации и интеграции медиаактивов Ватикана. Логическим следствием предлагаемой комиссией Паттена реформы должна стать оптимизация расходов в этой сфере.
Наконец, 27 июня 2015 г. был опубликован документ, которым Папа Римский Франциск учредил новое ведомство Римской Курии − Секретариат по коммуникации, объединяющий все учреждения, которые от имени Святого Престола занимаются распространением информации: Папский совет по социальным коммуникациям; Пресс-служба Святого Престола; Ватиканская интернет-служба; Радио Ватикана; Ватиканский телевизионный центр; газета L’Osservatore Romano; Ватиканская типография; Фотографическая служба; Ватиканское книжное издательство32. Префектом нового Секретариата назначен директор Ватиканского телевизионного центра (CTV) священник Дарио Вигано.
Прошло слишком мало времени, чтобы оценить степень эффективности начатых реформ. Пользуясь метафорой Паттена, можно констатировать, что ватиканские медийные «бункеры» за свою многолетнюю самостоятельную деятельность привыкшие к установке на изолированность и самодостаточность, будут структурно и психологически не готовы к быстрым реформам.
Между тем − в том числе и по причине дисфункций ватиканских медийных структур - католики прибегают к иным средствам коммуникации, чтобы выразить свою озабоченность в связи с положением семьи и процессами, происходящими на Синоде епископов. Одна из инициатив, широко освещавшихся в светской прессе, широко использовала возможности интернет-коммуникации для сбора подписей под обращением к Папе Римскому Франциску в поддержку традиционного учения Католической церкви о семье. Католики опубликовали в Сети обращение на итальянском, английском, французском, немецком, испанском, португальском, польском, голландском, русском и хорватском языках и призвали католиков подписывать обращение прямо на сайте (http://www.supplicafiliale.org/). Среди тех, кто поставил подпись под обращением к понтифику, − бывший глава Высшего суда Апостольской сигнатуры, патрон Мальтийского ордена американский кардинал Раймонд Бёрк, бывший президент Международной философской академии немецкий философ Йозеф Зайферт, бывший американский сенатор Рик Санторум, члены Европарламента, парламентов ряда стран, представители королевских семей и другие католики33.
Следует отметить, что у кардиналов и епископов есть менее опосредованные способы коммуникации с понтификом, однако они избрали послание через Интернет, что косвенным образом свидетельствует о дисфункциях ватиканских «корпоративных» каналов коммуникации.
«В преддверии Синода по вопросам семьи, который пройдет в октябре 2015 года, мы, чада Вашего Святейшества, обращаемся к Вам, желая выразить свои опасения и надежды касательно будущего семьи... Мы наблюдаем, как ширится смятение, порожденное возможностью того, что в Церкви открылась брешь, в которую проникнет принятие нарушения супружеской верности − путем допуска к Святому Причастию разведшихся католиков, вступивших в повторный гражданский брак, − и даже, по сути, признание гомосексуальных союзов», − говорится в документе.
Авторы послания и подписавшие его выражают надежду, что Папа Римский своей верховной властью в Католической церкви будет решительно противостоять подобным тенденциям. «Лишь слово Вашего Святейшества − единственная возможность развеять нарастающее среди верных смущение. Оно предотвратило бы размытие и релятивизацию учения Христова», − подчеркивают католики, озабоченные будущим семьи34. Однако они остаются в меньшинстве.
«Старое вино» − в «новые мехи»?
Из вышеизложенного становится очевидным, что католическая доктрина о семье и браке становится все менее понятной и все менее приемлемой для общественности в разных странах. Принципы пропорциональной демократии, власти арифметического большинства дают достаточные основания, чтобы игнорировать католическую доктрину о браке и семье и переформулировать понятие семьи в социологических терминах в соответствии с современными нравами и социальными практиками: например, если однополые партнеры живут вместе и называют себя семьей, то это и есть семья − со всеми вытекающими юридическими последствиями.
Нерушимость доктрины подчеркнул и Папа Римский Франциск в своем послании на XLIX Всемирный день социальных коммуникаций в 2015 г., посвященном особенностям коммуникации в контексте семьи: «Семья по-прежнему является большим ресурсом, а не только проблемой, институтом в кризисе или абстрактной моделью манипуляций, − как нередко ее стремятся показать в СМИ. Семья − это не чья-то идеология против кого-то, но пространство, где все мы познаем смысл общения в полученной и переданной любви»35. Франциск подчеркнул, что современные родители должны научиться рассказывать детям о том, как избежать примитивного потребления информации.
Католическая концепция брака и семьи остается онтологической, укорененной в христианском богословии, и поэтому стабильной, независимой от нравов и результатов социологических опросов. В этом смысле она становится все более уязвимой для «критики снизу» в связи с очевидным ценностным «дрейфом» современного общества все дальше и дальше от христианских ценностно-нормативных моделей.
По нашему мнению, эта ситуация в ближайшие годы будет усугубляться, и, соответственно, «силовое поле» напряженности между католической моделью семьи и ее разнообразными светскими моделями будет возрастать, перерастая из приватно-этической сферы в публично-правовую. Разумеется, в силу специфических особенностей медийной среды в разных странах, с точки зрения ее включенности в диалог с Католической церковью, наблюдается различный «градус» напряженности в обсуждении вопросов о семье (в обществах с преобладанием католиков − Италии, Ирландии, Польше − он заметно ниже, чем в странах с преобладанием протестантов, последователей других религий или неверующих). Однако более подробный анализ этого разнообразия остался за пределами данной статьи, равно как и оценка роли национальных епископатов и журналистских организаций в медиатизации католической доктрины о семье.
Следует отметить, что «силовое поле» напряженности между СМИ и Церковью становится все более заметным и в российском контексте в связи с инициативами Русской Православной Церкви, направленными на укрепление семьи и противостояние абортам, совершаемым на деньги налогоплательщиков. В российских СМИ они либо игнорируются, либо осмеиваются с точки зрения либерального представления о том, что развод − дело нормальное, а аборт является неотъемлемым правом женщины распоряжаться своим телом. «Цель нашей кампании − показать, насколько инициативы о запрете абортов абсурдны. Это часть той же политики, что и гомофобные законопроекты: все такие действия ведут к фашизации государства. Никто не хочет жить в ультраправом государстве, в котором функция женщин сведена к деторождению и обслуживанию мужчин», − заявила в интервью The Village Леда Гарина36. Как показал опрос «Левада-Центра», более половины россиян выступили против инициативы РПЦ о выводе абортов из системы обязательного медицинского страхования37.
Противодействовать процессу нарастания напряженности между религиозными доктринами и их пониманием в обществе могли бы, с одной стороны, оптимизированные религиозные СМИ и PR-структуры, которые справились бы с переводом с «церковного» на «светский» не только на вербальном, но и на семантическом уровне, на уровне социальных смыслом и концептов, принятых и понятых в обществе; а с другой стороны − светские СМИ, которые преодолели бы соблазн осмеивать непонятное, включили «презумпцию осмысленности» и для религиозных доктрин и потрудились бы максимально корректно ввести их в пространство диалога в публичной сфере.
Нами уже была предложена принципиальная модель оптимизации диалога религиозных организаций и СМИ, основанная на принципах стремления ко взаимопониманию и социальному согласию, а также на особой роли СМИ в артикуляции и интерпретации религиозных смыслов, корректном соотнесении их с распространенными в общественном сознании представлениями38. В частности, исходя из процессуальной цепочки «плюрализм − диалог – консенсус», эта модель предусматривает качественную и количественную полноту спектра религиозных ценностно-нормативных моделей, их введение в массово-коммуникационное пространство, а также оптимизацию каналов их трансляции и создание площадок для обсуждения, форумов, современных «ареопагов».
Разумеется, предложенная модель может быть эффективной лишь в том случае, если, во-первых, религиозные организации будут в достаточной степени транспарентными, адекватными в артикуляции своих смыслов, и, во-вторых, если журналисты и медиаменеджеры будут рассматривать поддержку общественного диалога как одну из важнейших целей своей деятельности. Опыт с социальной интериоризацией католической доктрины о семье и браке свидетельствует, что ни первое, ни второе условия в достаточной степени не выполняются.
Следствием недостаточной артикулированности христианских ценностей становится доминирование в российских СМИ и общественном мнении секулярного представления о семье (с проблемами разводов, абортов, измен) не как единственно верного, но как наиболее понятного в пространстве смыслов российской аудитории и поэтому приемлемого.