Русский
English
Русский English
Ссылка для цитирования: Гурциев М.Э. Правовое регулирование социальных сетей: опыт усиления контроля за онлайн-пространством в разных странах // Медиаскоп. 2024 Вып. 3 Режим доступа: https://www.mediascope.ru/2878
© Гурциев Марат Эльбрусович
заместитель начальника управления по связям с общественностью и маркетингу ФГБУ «ЦСМС» (г. Москва, Россия), marat.gurel@yandex.ru
Аннотация
Активное распространение цифровых каналов информационного обмена затрагивает основные вопросы функционирования и преобразования социальных и политических составляющих общественной жизни, а также создания новых механизмов для перехода современного общества на сетевой уровень деятельности. В этой связи актуальность приобретают мероприятия по упорядочиванию принципов действия таких механизмов со стороны государства. Целью настоящей работы является систематизация опыта регулирования социальных сетей и онлайн-площадок в разных странах. Результаты исследования могут использоваться российскими регуляторами для выработки эффективных практик контроля отечественного медиапространства.
Ключевые слова: социальные сети, регулирование, онлайн-платформы, ограничение, медиасреда.
Растущее влияние социальных сетей, а также укрепление роли технологических компаний привлекают все большее внимание общественности и властей: обеспокоенность потребителей сводится к негативному влиянию популярных платформ на психическое здоровье, тогда как лица, ответственные за принятие решений национального значения, обеспокоены вовлеченностью социальных медиаплатформ в распространение дезинформации, подрыв доверия к государственным институтам и угрозу социальной сплоченности. В этой связи в разных кругах общества на протяжении последних лет активно обсуждается вопрос о необходимости регулирования медиаплатформ, чтобы развитие таких технологий было ориентировано на улучшение жизни людей и их безопасность.
Данный вопрос обсуждается в большинстве стран мира: власти одних государств прибегают к крайним мерам, блокируя неугодные каналы распространения информации, тогда как другие стараются подойти к процессу регулирования социальных сетей более осторожно, инициируя изменение принципов работы алгоритмов и положений пользовательских соглашений.
Актуальность исследуемой темы в том числе проистекает из того, что в России до сих пор отсутствует единый подход к работе с социальными платформами – не только зарубежными, но и отечественными. Более того, настоящее исследование актуально в свете того, что проблематике регулирования социальных сетей в разных странах среди представителей отечественного научно-исследовательского круга уделено недостаточно внимания, в связи с чем исследование данной темы дополнит существующий пласт работ и увеличит глубину проработки описанной проблематики. Как следствие, целью настоящего исследования является анализ подходов к регулированию социальных сетей и онлайн-платформ в разных странах мира.
Прежде чем анализировать практики регулирования социальных сетей в разных странах следует ознакомиться с актуальными подходами к определению составляющих категорий онлайн-платформ, а также выявить основные причины необходимости регулирования и сущности таких мероприятий. В этой связи необходимо обратиться к релевантным научно-практическим результатам отечественных и зарубежных исследований, касающихся регулирования социальных сетей и медиаплатформ.
Внимание исследователей к проблеме регулирования социальных сетей приковано давно: с тех пор, как показатели численности пользовательских баз наиболее популярных онлайн-площадок стали превосходить численность населения целых стран, исследователи начали интересоваться тем, как на такой рост реагируют не только пользователи и компании-владельцы интернет-ресурсов, но и власти стран, а также принялись давать собственные оценки и мнения относительно того, насколько важно контролировать столь влиятельные сервисы. С целью более глубокого понимания предмета анализа настоящего исследования следует обратиться к мнению представителей научной среды относительно понятия социальных сетей. Так, социальные сети представляют из себя мощные цифровые платформы, которые способствуют многостороннему обмену информацией. Следует помнить, что информационный обмен оказывает влияние не только на его участников в узком смысле, но и деятельность организаций, как политических, так и корпоративных, что, в конечном счете, определяет поведение общества в целом (Вартанова, 2022).
Вне зависимости от типа политической культуры общества, СМИ, к коим непременно относятся и онлайн-платформы, являются важнейшим социально-политическим институтом, от чего в разных национальных контекстах рассматриваются либо как институт демократии, способствующий свободному избирательному процессу, либо как институт формирования общественного мнения, либо как эффективный инструмент манипулирования им, либо как институт сохранения и развития национальной идентичности (Вартанова, 2009).
В этой связи исследователи по-разному трактуют понятие социальных сетей и медиаплатформ. Так, некоторые представители научной среды определяют социальные медиа как подмножество информационных технологий, которые облегчают и улучшают создание сетей и взаимодействие между пользователями (Kapoor et al., 2018; Khosravinik et al., 2022). В свою очередь отдельные исследователи рассматривают социальные сети в качестве результата развития технологий на основе Web 2.0 – методики проектирования систем, которые путем учета сетевых взаимодействий становятся тем лучше, чем больше людей ими пользуются (Тышецкая, 2021). С точки зрения последователей техноцентризма социальные медиа воспринимаются как «группа интернет-приложений, основанных на идеологических и технологических основах Web 2.0 и позволяющих создавать и обмениваться контентом, созданным пользователями». Такой подход к определению категории социальных сетей подчеркивает важность технологии Web 2.0 как основы использования социальных медиа (Zhou & Men, 2023).
В свою очередь система управления, вне зависимости от объекта, представляет из себя многогранную структуру. Так, с точки зрения контроля, управление можно определить как способность к реализации набора правил для осуществления тех или иных функций и предоставления тех или иных услуг. В случае с онлайн-платформами менеджмент представляет из себя средство понимания и обработки социотехнических составляющих между членами сетевого взаимодействия (Kahne & Bowyer, 2018; Максимов, 2021).
Ранее отмечалось, что онлайн-платформы играют важную роль в опосредовании и влиянии на поведение заинтересованных сторон. В данном компоненте прослеживается социальная теория медиа, в соответствии с которой СМИ и политика идут рука об руку и по сей день. Неудивительно, что значительный пласт исследований в области массовой коммуникации в России посвящен именно изучению взаимоотношений политического института и института СМИ (Дунас, 2011), который в настоящее время в значительной степени представлен онлайн-платформами и социальными сетями.
Дело в том, что в современных условиях медиа играют самые разные роли: информаторов, соучастников, производителей социального конфликта. Они выступают и инструментом распространения конфликта, и пространством его существования, и средой его порождения. При этом, преодолевая границы институционально, профессионально и индустриально организованных сфер социальной коммуникации, цифровые медиакоммуникации позволили акторам напрямую вступать в конфликтную коммуникацию, используя организационный и мобилизационный потенциал Интернета и новых технологических цифровых платформ, из-за чего нуждаются в определенном контроле (Вартанова и др., 2021).
Управление такими платформами осуществляется местными и национальными механизмами той территории, на которой эти платформы функционируют. В то же время, поскольку одним из принципов работы цифровых платформ является трансграничность, их отношения с национальными и территориальными властями зачастую не лишены сложностей. В частности, по мере того как такие платформы получают все большую политическую роль, усложняются отношения власти между различными заинтересованными сторонами этих сетей. Описанная дилемма касается преимущественно социальных сетей, поскольку их пользовательская база может использоваться для оказания воздействия на политический режим той или иной страны (Reisach, 2021; Nezha & Bërdufi, 2023; Тышецкая, 2023).
Безусловно, социальные сети могут способствовать укреплению межличностных связей, а также формированию навыков, необходимых в цифровую эпоху. Тем не менее, активное использование социальных сетей также несет в себе риски, особенно для детей и подростков, прежде всего по причине того, что социальные медиа могут вызывать достаточно серьезное привыкание. Дело в том, что платформы специально разработаны таким образом, чтобы максимально увеличить время, которое пользователи проводят в них, например, с помощью алгоритмов, отображающих контент, который пользователи сочтут интересным, основываясь на предыдущем поведении в сети. Подобно азартным играм, пользователи могут стать увлеченными и одержимыми, проводя на платформах больше времени, чем предполагалось (Ma Y. et al., 2022).
Таким образом, в научных кругах различных юрисдикций ведутся активные дебаты о роли социальных сетей и том, как лучше регулировать их деятельность. Растущая обеспокоенность по поводу негативного влияния онлайн-платформ на отдельные группы людей и социальную сплоченность общества в целом привела к консенсусу о необходимости контроля за информационным потоком, формируемым поисковыми сервисами, видео-хостингами, стриминговыми площадками и, прежде всего, социальными сетями.
Объектом анализа регулирования социальных сетей выступили практики нормативно-правового контроля за деятельностью компаний-провайдеров онлайн-платформ в разных странах. Перечень стран, опыт которых рассматривался в настоящем исследовании, сформирован следующим образом:
В качестве стран (союзов), соответствующих описанным критериям, были отобраны США, Европейский союз, Китай и Индия. Избранная методология позволила проанализировать специфику уникальных мероприятий по регулированию онлайн-площадок и социальных сетей в зарубежных странах последних лет.
В последние годы власти разных стран начали активно рассматривать вопрос о том, какие меры регулирования необходимо принять для смягчения негативного влияния социальных сетей. Тем не менее, прежде чем переходить к анализу зарубежных практик регулирования социальных медиа, следует рассмотреть мероприятия, реализуемые в данном направлении российскими регуляторами. Так, 1 февраля 2021 года в России вступил в силу закон № 530-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». Новые нормы направлены на ограничение и блокировку противоправного контента в социальных сетях. В связи с этим законодатель впервые сформулировал само понятие социальной сети: сайт и (или) страница сайта в сети «Интернет», и (или) информационная система, и (или) программа для электронных вычислительных машин, которые предназначены и (или) используются их пользователями для предоставления и (или) распространения посредством созданных ими персональных страниц информации на государственном языке Российской Федерации, государственных языках республик в составе Российской Федерации и иных языках народов Российской Федерации, на которых может распространяться реклама, направленная на привлечение внимания потребителей, находящихся на территории Российской Федерации, и доступ к которым в течение суток составляет более пятисот тысяч пользователей сети «Интернет», находящихся на территории Российской Федерации1,2.
Закон о социальных сетях предусматривает блокировку десяти типов информации. Среди них детская порнография, информация о способах изготовления и употребления наркотиков, оскорбления человеческого достоинства и общественной нравственности, призывы к массовым беспорядкам, экстремизму и участию в несогласованных публичных мероприятиях. При выявлении противоправного контента социальные сети должны ограничить к нему доступ: если провайдеры не могут оценить противоправность контента, его следует направить в Федеральную службу по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор), которая и примет решение о блокировке. Штрафы владельцам сайтов или информационных ресурсов предусматриваются только в том случае, если провайдеры хостинга не удалили противоправную информацию по требованию ведомства.
Разработанный механизм можно охарактеризовать положительно: его действие в большей степени направлено на саморегулирование, а также взаимодействие пользователей и социальных сетей. Важно понимать, что необходимость контроля контента в Интернете обсуждается не только в России. Нормы, схожие с положениями ранее упомянутого документа, были приняты во многих европейский странах, в том числе Германии, Франции и Великобритании, граждане которых формируют наиболее внушительные клиентские базы европейского континента.
В связи с этим в 2020 году Россия предложила ООН разработать новые стандарты в сфере управления Интернетом и создать структуру, которая займется разработкой и внедрением правовых норм. Вопросы создания общемирового правового поля в мировой сети становятся все более насущными, поскольку Интернет начинает все больше отражать реальность, в которой живут пользователи3.
Особенности регулирования онлайн-медиапространства в США
С этим утверждением согласны в большинстве стран мира, среди которых непременно числится США – родина большей части популярный социальных сетей. Всплеск ложных, вводящих в заблуждение и подстрекательских материалов, связанных с выборами в США в ноябре 2020 года, привел к захвату Капитолия США 6 января 2021 года. После штурма Капитолия Конгресс США провел слушания, на которых допрашивал руководителей компаний Facebook4, Google и X (бывший Twitter) о том, как их социальные сети распространяют контент экстремистского характера и дезинформацию, а также о роли этих медиаплатформ в случившемся инциденте. 27 апреля 2021 года руководители Facebook5, YouTube и X (бывший Twitter) дали показания перед подкомитетом Сената по судебной системе о том, как алгоритмы их платформ влияют на пользователей.
Несмотря на разъяснения, сенаторы от обеих политических партий продолжили критиковать негативные последствия работы бизнес-моделей, поддерживаемых рекламодателями, ставя под сомнение способность компаний искоренить подачу дезинформации на платформах. Впрочем, события 2020 года стали лишь одним из следствий внимания, прикованного к социальным медиа в Америке в течение последних лет: слушания и надзорные мероприятия Конгресса и Сената, в том числе касающиеся модерации контента, продолжаются с 2019 года. Данные мероприятия являются частью более широкой политической дискуссии о реформе, которая проводится в США6.
Дискуссия о регулировании онлайн-платформ и социальных сетей в основном сосредоточена на Первой поправке к Конституции США, которая запрещает цензуру со стороны правительства, а также предлагаемых изменениях раздела 230 Закона о пристойности в сфере коммуникаций, положения которого предусматривают, что интернет-провайдер (например, компания-владелец социальной сети) не может рассматриваться как издатель или промоутер контента, что предоставляет онлайн-платформам защиту от ответственности за клеветнический контент, а также возможности для модерирования дискуссий и удаления или не удаления сообщений (Mediavilla, 2022).
Тем не менее, несмотря на широкую поддержку реформирования раздела 230 в соответствии с «актуальными нуждами общества», политические лидеры североамериканского государства до сих пор не пришли к единому мнению о том, как такие мероприятия должны осуществляться. Несмотря на то, что американская политическая система позволяет любому члену Палаты представителей или Сената предлагать законопроект, а также значительное предложение всевозможных проектов изменения вышеупомянутых нормативно-правовых актов, реформы не получали достаточного импульса и консенсуса, чтобы быть реализованными (Gosztonyi, 2021).
Специфика желаемых мероприятий в области регулирования деятельности медиаплатформ и социальных сетей в США сводится либо к повышению ответственности провайдеров онлайн-услуг, которое де-факто предполагает для компаний тесное сотрудничество с надзорными органами и следование жестким правилам управления онлайн-площадкой, либо изменению правил модерирования и предложения контента. Так, инструментом первого сценария может стать Закон о защите от мошенничества, эксплуатации, угроз, экстремизма и вреда для потребителей (SAFE TECH Act). Закон, представленный в мае 2021 года, нацелен на ограничение области действия раздела 230: отменяет правовую защиту провайдеров в ситуациях, когда они принимали плату за распространение той или иной информации, представляющей опасность для общества, либо участвовали в ее создании или финансировании. Законопроект также включает новые исключения из защиты ответственности в случаях, связанных с законами о гражданских правах, антимонопольными законами, законами о преследовании, домогательствах или запугивании, международными законами о правах человека и исками о причинении смерти по неосторожности7.
Несколько иной подход прослеживается в законе о защите от опасных алгоритмов: представленное в марте 2021 года, данное решение призвано лишить платформы иммунитета от ответственности, сосредоточившись на алгоритмическом продвижении вредного, радикализирующего контента, нарушающего гражданские права. Согласно предложенному законопроекту, компании по-прежнему смогут использовать Раздел 230 в качестве защиты в случаях, если распространение контента осуществлялось с помощью методов, которые «очевидны, понятны и прозрачны» для рядового пользователя8.
Последствия регулирования в США
Впрочем, указанные законопроекты касаются преимущественно защиты пользователей от информации, которая оказывает прямой вред, будь то путем введения в заблуждение, запугиваний и прочими актами интеллектуального насилия. Отдельного внимания заслуживают соображения американских законодателей, касающиеся цифровой безопасности, а также их действий в отношении популярной сети TikTok. Беспокойство американских законодателей данная онлайн-платформа вызывает по двум причинам. Так, власти не только опасаются, что в распоряжении принадлежащей китайскому собственнику компании оказывается слишком много данных американских граждан, некоторые из которых, по признанию самой компании, хранятся на китайских серверах, из-за чего данные могут оказаться доступны китайскому правительству, но и подозревают, что Китай может использовать популярную платформу как инструмент пропаганды, влияя с ее помощью на американских граждан9.
Разворачивающаяся уже несколько лет драма вокруг возможного запрета в США популярной среди молодежи платформы TikTok недавно начала набирать новые обороты. Так, 13 марта 2024 года палата представителей Конгресса США проголосовала за принятие законопроекта, обязывающего компанию ByteDance, которой принадлежит TikTok, в течение шести месяцев продать американские активы приложения – в противном случае TikTok в стране запретят (McCann, 2024). Несмотря на то, что приложение на территории США до сих пор работает в штатном режиме, слушания по делу о потенциальной блокировке продолжаются: значительную огласку получил допрос главы TikTok Шоу Цзы Чу, в рамках которого сенаторы задавали провокационные вопросы относительно технических составляющих платформы и связей представителя онлайн-платформы с властями КНР10,11.
Таким образом, описанные мероприятия нацелены на ограничение присутствия иностранных провайдеров онлайн-услуг и контроль за действиями отечественных компаний: если одних лишают свободы слова, то других – рынков и аудитории.
Особенности регулирования онлайн-медиапространства в ЕС
Несколько иной практики придерживаются власти Европейского союза (ЕС), состоящего из 27 суверенных и независимых стран, известных как государства-члены, которые делегировали часть своих полномочий по принятию решений общим институтам, таким как Европейский совет, Европейский парламент и Европейская комиссия. Как правило, Европейская комиссия предлагает новые законы, Европейский парламент и Европейский совет принимают их, а затем государства-члены и Европейская комиссия вводят их в действие. Принятые нормативные акты являются обязательными во всех государствах-членах: хотя они не обязательно должны быть приняты государствами-членами в качестве национального законодательства, для нивелирования противоречий с европейскими нормативными актами могут измениться национальные законы.
ЕС является крупным и влиятельным рынком, отчего регулирование социальных сетей странами данного объединения вносит значительный вклад в установление глобальных норм. ЕС и его государства-члены занимаются регулированием в различных областях, включая искусственный интеллект, цифровые рынки и услуги, связь, кибербезопасность, защиту персональных данных и цифровую идентификацию. Европейский подход к регулированию цифровой среды основан на Законе о цифровых рынках (Digital Markets Act, DMA) и Законе о цифровых услугах (Digital Service Act, DSA) (Eifert et al., 2021).
Составители закона о цифровых рынках отталкивались от понимания того, что социальные сети и цифровые платформы обладают значительным сетевым эффектом, в частности по причине того, что расширение их использования бизнесом и конечными пользователями (потребителями товаров и услуг) стимулирует дальнейший спрос. Опосредуя связь между предприятиями и конечными пользователями, платформы способны создавать эффект блокировки (делая пользователя зависимым от них в отношении продуктов и услуг, не имея возможности воспользоваться другой услугой без существенных затрат на переключение) и значительный уровень зависимости как предприятий, так и пользователей. Подобная политика повышает переговорную силу платформ, создает неравные отношения между участниками рынка и препятствует инновациям (Gawer, 2022).
Закон о цифровых рынках предлагает регулировать область сбора и обработки данных о конечных пользователях компаниями, чтобы защитить их интересы с позиции конфиденциальности: закон требует, чтобы обмен данными между платформами был добровольным выбором конечных пользователей, а не единственно возможным и доступным вариантом. Кроме того, социальные сети и другие цифровые платформы должны предоставлять конечным пользователям возможность отказаться от процессов, требующих доступа через шлюз, контролируемый одним провайдером. Согласно закону, платформы ограничиваются в глубоком профилировании конечных пользователей, в ходе которого большие объемы информации о пользователе объединяются в профиль. Так, при использовании процессов профилирования пользователи должны быть проинформированы о целях и последствиях сбора информации, тогда как поставщики услуг должны будут продемонстрировать меры, принятые для обеспечения осведомленности пользователей о профилировании и их согласия (Birch & Cochrane, 2022).
В свою очередь закон о цифровых услугах – DSA – направлен на повышение безопасности пользователей в сети, а также более эффективную защиту их основных прав и анонимности. Данный закон затрагивает основные операции платформ, а именно то, как информация расставляется по приоритетам и представляется в рамках их онлайн-интерфейса. Масштабные онлайн-платформы (с более чем 45 миллионами конечных пользователей, что эквивалентно 10% населения ЕС) обязаны обеспечивать надлежащее информирование получателей онлайн-услуг о сведениях, передаваемых ими компании. Закон также определяет обязанности поставщиков цифровых услуг, в частности онлайн-платформ, социальных сетей и онлайн-рынков: в нем прописаны обязательства и процедуры по борьбе с незаконным контентом и дезинформацией (Cauffman & Goanta, 2021).
Вместе с тем платформы должны гарантировать, что получатели онлайн-рекламы знают, какая информация была использована для персонализации рекламного контента: для этого провайдер должен получить согласие пользователя до обработки данных для целевой рекламы. Такое регулирование онлайн-платформ нацелено на обеспечение публичного доступа к хранилищам рекламы, отображаемой на их онлайн-интерфейсах, чтобы облегчить надзор и анализ возникающих рисков, связанных с распространением дезинформации, оказывающей реальное и предсказуемое негативное воздействие на здоровье населения, общественную безопасность и гражданскую дискуссию.
Последствия регулирования в ЕС
Новый закон заметно усилил контроль над 19 платформами: AliExpress, Amazon Store, AppStore, Bing, Booking, Facebook12, Instagram13, Google Maps, Google Play, Google Search, Google Shopping, LinkedIn, Pinterest, Snapchat, TikTok, X (бывший Twitter), Wikipedia, YouTube, Zalando. Данные компании должны в первую очередь выполнить полный набор новых обязательств в рамках DSA в четырех направлениях, которые требуют от компаний оценки и снижения системных рисков, а также предоставления надежных инструментов модерации:
– «дополнительные возможности пользователей». Пользователи будут получать четкую информацию о том, почему им рекомендована определенная информация, а также будут иметь право отказываться от систем рекомендаций, основанных на профилировании, и сообщать о незаконном контенте;
– защита несовершеннолетних. Онлайн-сети берут на себя обязательства по перепроектированию платформ таким образом, чтобы обеспечить высокий уровень конфиденциальности и безопасности несовершеннолетних. Таргетированная реклама, основанная на профилировании детей, находится под запретом;
– тщательная модерация контента и снижение объема дезинформации. Платформы и поисковые системы должны принять меры для устранения рисков, связанных с распространением незаконного контента и негативным воздействием на свободу выражения мнений и информации, тогда как социальные сети должны иметь механизм, позволяющий пользователям отмечать незаконный контент и оперативно реагировать на уведомления. Им необходимо проанализировать свои конкретные риски и принять меры по их снижению, например, для борьбы с распространением дезинформации и недостоверным использованием их услуг;
– повышение прозрачности и подотчетности. Платформы должны гарантировать, что их оценки рисков и соблюдение всех обязательств в рамках DSA проходят внешний и независимый аудит.
Несмотря на намерения властей сделать пребывание пользователей в онлайн-среде более безопасным, данные законы не лишены недостатков. Прежде всего нельзя предугадать, насколько эффективными будут новые требования, однако следует предположить, что европейские инстанции не смогут контролировать действия крупнейших социальных сетей и сайтов так, как они планируют. Кроме того, одно из амбициозных положений ранее упомянутых законов заключается в унификации законодательства по регулированию социальных сетей и платформ по обмену файлами во всех странах Евросоюза, что на практике будет осуществить крайне трудно, учитывая серьезные различия между странами ЕС.
Более того, акт DSA предусматривает, что законодатели будут иметь доступ к данным платформ с целью их проверки, в связи с чем появляется риск того, что социальные сети будут демонстрировать только видимость прозрачности, лишь удовлетворяя требованиям властей, допущенных для более обширного объема информации о гражданах. Тем не менее, несмотря на упреки в желании европейских законодателей установить тотальную цензуру, следует заметить, что их практика более гуманна и демократична, нежели меры, рассматриваемые американскими политиками. Во многом такая позиция объясняется намерениями защиты собственных граждан, а не контроля за мощным инструментом, оказывающим политическое влияние, которого так опасаются в США.
Особенности регулирования онлайн-медиапространства в КНР
Иной взгляд на регулирование социальных сетей и онлайн-платформ представлен в Китае, где существует одна из самых жестких в мире медиасред, в условиях которой цензура и инструменты регулирования используются для контроля информации в Интернете, новостях и социальных сетях. Так, популярные платформы, включая X (бывший Twitter), Facebook14 и Google заблокированы уже более 15 лет – с 2009 года, когда происходили волнения уйгуров в Урумчи, столице Синьцзян-Уйгурского автономного района. Для контроля над информацией в Интернете используются различные методы, включая блокировку веб-сайтов, фильтрацию ключевых слов и цензуру социальных сетей. Инструментарий для регулирования китайской медиасреды обычно называют «Великим файерволом», тогда как в 2014 году была создана специализированная Администрация киберпространства Китая – главный орган, осуществляющий контроль за Интернетом (Miao & Jiang & Pang, 2021).
В то же время Китай является крупнейшим в мире рынком социальных сетей, число пользователей которых в 2022 году составило более миллиарда человек. В то время как многие иностранные социальные сети запрещены, китайские компании, включающие такие платформы, как Weibo, WeChat и Baidu, активно процветают. Дело в том, что китайские платформы предоставляют куда больший функционал в сравнении с западными аналогами и представляют собой «суперприложения», которые охватывают обширный спектр операций, совершаемых пользователями в Интернете. Например, WeChat позволяет не только переписываться с друзьями и просматривать обновления в ленте, но и делать покупки, заказывать еду, оформлять сделки и многое другое. Неудивительно, что китайские приложения, до недавних пор казавшиеся калькой зарубежных платформ, стали неким эталоном для крупнейших игроков рынка: крупные социальные сети, такие как Facebook15, также стремятся стать суперприложениями или экосистемами, в рамках которых можно будет оставаться на связи, совершать банковские операции, делать покупки и развлекаться16.
Идея китайского регулирования сводится к тому, что запрет таких платформ, как Facebook17, X (бывший Twitter) и YouTube, крайне важен для защиты пользовательских данных граждан, поскольку онлайн-площадки собирают огромное количество данных о своих участниках, которые могут долго храниться и использоваться не по назначению. Данная точка зрения подтверждается опасениями, что Facebook18 используется западными спецслужбами как канал для подрыва режимов других стран. Хотя, со слов Инь Юнгуна, директора отдела новостей Китайской академии социальных служб, китайские граждане интересуются политикой и любят участвовать в соответствующих дискуссиях, активность на запрещенных платформах сопряжена с множеством проблем (например, кибербуллинг), от которых китайских граждан и защищают. Безусловно, в решениях о блокировке зарубежных онлайн-платформ много политики: считается, что Facebook19, X (бывший Twitter) и Google угрожают интересам Китая и китайских граждан, поскольку обладают способностью быстро распространять дезинформацию, тогда как участие платформы компании Meta20 в распространении информации об «арабской весне» было использовано в качестве критического аргумента21.
Согласно китайскому закону о защите персональной информации, пользователям предоставляется более надежная защита со стороны технологических компаний: закон содержит положения, обязывающие любую организацию или частное лицо, имеющее дело с персональными данными китайских граждан, получать предварительное согласие и минимизировать сбор данных. Закон стал не только продолжением линии партии, но и ответом на недовольство китайского общества всплеском случаев мошенничества в Интернете – краж данных и небезопасного сбора информации отечественными технологическими гигантами.
Для лучшего понимания следует отметить, что ранее более снисходительные правила доступа к данным позволяли компаниям не только оперативно разрабатывать новые продукты и технологии, но и снабжать черный рынок информацией о потребителях контента, товаров и услуг. В свою очередь новое законодательство объединяет ранее разрозненные законы о защите персональных данных, а также решает все более актуальные проблемы, такие как повышение эффективности систем распознавания лиц и алгоритмическая дискриминация (Fei, 2023; Глазунов & Авдеенко, 2017).
Последствия регулирования в КНР
Одной из целей цифровой политики властей КНР является не только порядок в цифровой среде и повышение уровня кибербезопасности, но и интеллектуальное просвещение граждан, прежде всего детей. В этой связи TikTok (DouYin в Китае) в ответ на игровую и медиазависимость среди молодежи ввел правила доступа к приложению для детей младше 15 лет. Так, дети могут пользоваться DouYin только 40 минут в день, с 6 утра до 10 вечера, просматривая доступный контент, который тщательно подобран и состоит из научных экспериментов, онлайн-музеев и галерейных выставок, а также исторических знаний о Китае. Хотя подтверждение возраста при регистрации не требуется, родителям рекомендуется помочь детям зарегистрировать свой возраст в приложении
(Zeng & Kaye, 2022). К подходу китайских властей представители западных стран относятся неоднозначно, однако нельзя не отметить, что в нем прослеживается четкая идея: во главе угла находится приоритет безопасности общества, достижение которого может не соотноситься с принципами демократии и свободы слова, которыми принято руководствоваться в Европе и США, навязывая все новые ограничения.
Особенности регулирования онлайн-медиапространства в Индии
Схожая практика была адаптирована в Индии. Несмотря на то, что страна является крупнейшей пользовательской базой Facebook22 и WhatsApp, с каждым годом южноазиатское государство становится все менее благосклонным к крупным зарубежным технологическим компаниям, что обусловлено как ростом числа отечественных платформ, таких как Reliance Jio, так и быстрым распространением дезинформации на западных платформах и стремлением властей обеспечить более высокий уровень контроля над социальными сетями. Так, 29 июня 2020 года власти Индии запретили 59 приложений, разработанных китайскими компаниями, в том числе TikTok, из-за опасений, что эти приложения участвуют в деятельности, угрожающей «национальной безопасности и обороне Индии, что в конечном итоге ущемляет суверенитет и целостность государства». В феврале 2021 года власти Индии призвали модераторов X (бывший Twitter) удалить более 1100 аккаунтов и постов, которые, по их мнению, распространяли дезинформацию о фермерах, протестующих против сельскохозяйственных реформ, упрекая платформу в том, что площадка так полностью и не выполнила распоряжения правительства [Белоусова, 2020]23.
Последствия регулирования в Индии
Описанные события, в том числе приведшие к масштабным реформам, призванным заставить провайдеров социальных сетей и стриминговые платформы отчитываться под прямым государственным контролем, стали катализатором принятия юридически значимых правил информационных технологий, направленных на борьбу с дезинформацией и разжиганием ненависти в обществе Индии: правила требуют от компаний-владельцев социальных сетей создания механизма рассмотрения жалоб, обязывают платформы удалять контент в течение 36 часов после получения судебного решения, а также требуют удалять любые сообщения, изображающие человека в сексуальном акте или несоответствующем морально-нравственным ценностям поведении. Несмотря на некоторое сходство с практиками Китая, эффективность данных решений может оказаться куда меньше: правила были введены и реализованы без консультаций с общественностью и могут привести к откровенной цензуре. Кроме того, существует обеспокоенность, что у индийского правительства нет возможностей для эффективного обеспечения соблюдения данных правил, учитывая количество пользователей и отсутствие необходимого опыта (Jain, 2023).
В рамках настоящего исследования приводится описание контекста тех или иных изменений, описывается проблематика взаимодействия государства и онлайн-площадок, раскрываются ключевые акценты и механизмы регулирования, определяется направление и особенности государственной политики той или иной страны в отношении социальных сетей и онлайн-платформ, а также дается собственная оценка решений властей той или иной страны (союза стран) за последние годы. Практическая значимость исследования трактуется возможностью применения описанного опыта при разработке положений нормативно-правовой базы и рекомендаций, наиболее подходящих для российской медиасреды.
В результате проведенного анализа определено, что подходы к решению данного вопроса могут от государства к государству отличаться в значительной степени: власти одних стран лишь встают на путь регулирования и находятся на этапе разработки или консультаций относительно возможных практик контроля и регламентации работы онлайн-площадок, тогда как для органов иных государств регулирование социальных сетей стало логичным продолжением выбранного внутриполитического курса. Разнообразие проанализированных подходов может быть использовано для рассмотрения вопроса о том, какие аспекты регулирования требуют повышенного внимания в вопросе взаимодействия компаний-провайдеров онлайн-услуг и властей в российском внутриполитическом и нормативно-правовом контексте.
Таким образом, целенаправленное, целостное и эффективное регулирование необходимо для противодействия негативному влиянию социальных медиа на психическое здоровье и благополучие нации. Нет сомнений, что влияние алгоритмов социальных медиаплатформ зарубежного происхождения может быть значительным, от чего решения по контролю и регулированию таких механизмов должны выходить за рамки рекомендаций и просьб в отношении отдельных компаний, распространяясь на сферу государственной политики в целом.
Вместе с тем, по мере возникновения новых форм шифрования коммуникаций, создания метавселенных и распространения квантовых вычислений, способность регулирующих органов своевременно отвечать на технологические вызовы и обеспечивать баланс между общественной безопасностью и гражданскими свободами будет представлять все более насущную проблему. В этой связи особое значение приобретают действия и решения, принимаемые на раннем этапе, которые будут эффективно соотноситься с целями государственной политики и нуждами общества и позволят заложить фундамент независимой и здоровой отечественной онлайн-среды.
Вартанова Е.Л. Меняющаяся архитектура медиа и цифровые платформы // Меди@льманах. 2022. № 1 (108). С. 8–13.
Вартанова Е.Л. Факторы модернизации российских СМИ и проблема социальной ответственности // Медиаскоп. 2009. № 1. С. 15–20.
Вартанова Е.Л., Дунас Д.В., Гладкова А.А. Медиа и конфликты: исследование взаимовлияния в актуальном академическом дискурсе // Вестник Московского университета. Сер. 10: Журналистика. 2021. №. 4. С. 3–32.
Глазунов О.Н., Авдеенко В.В. Специфика правового регулирования сети интернет в Китайской Народной Республике // Общество: политика, экономика, право. 2017. № 2. C. 93–96.
Дунас Д.В. К вопросу о классификации теорий СМИ // Вестник Московского университета. Серия 10. Журналистика. 2011. №. 4. С. 27–41.
Максимов А.А. Конституционно-правовые особенности цензурирования информации в социальных сетях // Административное и муниципальное право. 2021. № 2. С. 86–98.
Тышецкая А.Ю. К вопросу об актуальных принципах организации медиаполя в Интернете // Актуальные проблемы медиаисследований. 2021. С. 144.
Тышецкая А.Ю. Цифровые платформы и современные медиакоммуникации: актуальные исследовательские подходы // Медиаскоп. 2023. №. 4. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/2839.
Birch K., Cochrane D.T. (2022) Big tech: Four emerging forms of digital rentiership. Science as Culture 31 (1): 44–58.
Cauffman C., Goanta C. (2021) A new order: The digital services act and consumer protection. European Journal of Risk Regulation 12 (4): 758–774.
Eifert M. et al. (2021) Taming the giants: The DMA/DSA package. Common Market Law Review 58 (4).
Fei L. (2023) Regulation under administrative guidance: The case of China's forcing interoperability on digital platforms. Computer Law & Security Review 48: 105786.
Gawer A. (2022) Digital platforms and ecosystems: remarks on the dominant organizational forms of the digital age. Innovation 24 (1): 110–124.
Gosztonyi G. (2021) Early Regulation of Social Media Liability Issues in the United States of America and the European Union. Jogtörténeti Szemle 19: 21–26.
Jain P.A (2023) Critical Evaluation of Social Media Regulations in India. Int'l JL Mgmt. & Human 6 (2): 2577.
Kahne J., Bowyer B. (2018) The political significance of social media activity and social networks. Political communication 35 (3): 470–493.
Kapoor K.K. et al. (2018) Advances in social media research: Past, present and future Information. Systems Frontiers 20: 531–558.
KhosraviNik M. (2022) Digital meaning-making across content and practice in social media critical discourse studies. Critical Discourse Studies 9 (2): 119–123.
MA Y. et al. (2022) The impact of social media on executive functions: Beneficial or harmful? Advances in Psychological Science 30 (2): 406.
McCann D. (2024) China’s Dream, America’s Nightmare. Quadrant 68 (5): 10–14.
Mediavilla K. (2022) Section 230 of the Communications Decency Act of 1996: The Antiquated Law in Need of Reform. Mo. L. Rev 87: 1291.
Miao W., Jiang M., Pang Y. Historicizing internet regulation in China: A meta-analysis of Chinese internet policies (1994–2017) (2021) International Journal of Communication 15: 24.
Nezha K., Bërdufi N. (2023) Exploring the Implications of Social Media and Web 2.0 on Democracy: A Comprehensive Analysis. Interdisciplinary Journal of Research and Development 10 (2): 60.
Reisach U. (2021) The responsibility of social media in times of societal and political manipulation. European journal of operational research 291 (3): 906–917.
Zeng J., Kaye D.B.V. (2022) From content moderation to visibility moderation: A case study of platform governance on TikTok. Policy & Internet 14 (1): 79–95.
Zhou A., Men L.R. (2023) Theoretical models for corporate social media use. Public Relations Theory III: 503–519.