Languages

You are here

Особенности освещения общественно-политических процессов в социальных сетях в Казахстане на основе русскоязычного дискурса

Научные исследования: 

 

Ссылка для цитирования: Образцова А.Ю., Галкина М.Ю. Особенности освещения общественно-политических процессов в социальных сетях в Казахстане на основе русскоязычного дискурса // Медиаскоп. 2020. Вып. 2. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/2617
DOI: 10.30547/mediascope.2.2020.1

 

© Образцова Анастасия Юрьевна
кандидат филологических наук, научный сотрудник проблемной научно-исследовательской лаборатории комплексного изучения актуальных проблем журналистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Россия), obraztsova.anastasia@gmail.com

© Галкина Марина Юрьевна
кандидат филологических наук, фрилансер (г. Москва, Россия), marina.galkina@mail.ru

 

Аннотация

Проблемы организации политического процесса в новых медиа стран постсоветского пространства в научной литературе изучены слабо: если российский опыт иногда становится предметом исследований, то события в других странах ученых практически не интересуют. Особенно очевидна нехватка комплексных компаративистских работ, направленных на выявление страновой специфики. Целью данного исследования было изучение русскоязычного либо понятного русскоязычной аудитории дискурса в новых медиа Казахстана.

Ключевые слова: политический процесс, Казахстан, новые медиа, дискурс, социальные сети.

 

Теория и литература

В XXI в. новые технологии оказывают значительное влияние на медиасреду. Изменения, которые можно назвать радикальными, происходят из-за возникновения социальных сетей и новых площадок для работы с аудиторией. К тому же на политическое, экономическое и социальное развитие современного мирового сообщества цифровизация оказывает непосредственное влияние.

Масштабная медиатизация общественных процессов вкупе с активизацией политической и общественной жизни на постсоветском пространстве требуют систематического академического изучения, исследования журналистики, СМИ, массовых коммуникаций в независимых государствах, имевших общее прошлое в составе СССР. Взаимодействию новых медиа (в частности, социальных сетей) и общества посвящено большое количество научных работ (Iosifidis, Wheeler, 2015; Maireder, Weeks; de ZúñigaSchlögl, 2017; GulletteHeathershaw, 2015 и др.).

Зачастую внимание исследователей сосредоточено на 1) роли новых медиа в организации политических действий (Bakker, de Vreese, 2011; Gökçe, Hatipoğlu, Göktürk, Luetgert et al., 2014;  Lewis, 2016; Lenets, Sergeeva, 2018); 2) изучении активности молодого поколения в Интернете (Boulianne, Theocharis, 2018; Keating, Melis, 2017; Selva-Ruiz, Caro-Castaño, 2017); 3) связи социальных сетей и протестов (Kharroub, Bas, 2016; Imre, Owen, 2014; Hermida, Lewis, Zamith, 2014), в частности, большое внимание уделено социальным сетям Facebook и Twitter (Pond, Lewis, 2019;  Shmargad, 2018; Segesten, Bossetta, 2017); 4) трансляции тех или иных политических идей в социальных сетях (Rivero, 2019; Barberá, 2015; Neumayer, Svensson, 2016).

Для нас безусловный интерес представляли исследования об использовании социальных сетей до / во время / после выборов, которые крайне малочисленны. К примеру, работа Н. Рябченко и О. Малышевой (2017) посвящена изучению механизмов политической агитации в период постправды и fake news на основе лингвистического анализа. А. Церон, Л. Цурини, С. Иацус (2019) попытались определить на основе мета-анализа существующей тематической научной литературы максимально точные (с теоретической точки зрения) техники «анализа настроений» пользователей социальных сетей во время избирательной компании. С. Aхмед, К. Йаидка, Дж. Чо (2016) сравнили стратегии различных политических партий во время выборов в Индии в 2014 г. В исследовании Э. Турдубаевой (2018) о состоянии и перспективах развития медиаотрасли четырех стран Центральной Азии (Казахстана, Узбекистана, Кыргызтана и Таджикистана) был рассмотрен уровень взаимодействия между СМИ, молодыми политическими экспертами, организациями гражданского общества и правительством в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане, изучены сильные и слабые стороны взаимодействия, влияние гражданского общества, СМИ и экспертов на политику в конкретной стране.

Исследований, затрагивающих взаимосвязь социальных сетей и общественно-политических процессов в постсоветских странах, немного. Стоит выделить блок исследований, посвященный различным формам политического активизма в интернет-пространстве Казахстана и реакции на это официальных властей. Некоторые работы фокусируются на восстании нефтяников города Жанаозен и последовавшем за этим конфликтом с властями. Группа исследователей (Beisembayeva, Papoutsaki, Kolesova, Papoutsaki, 2013) на примере конфликта нефтяников в городе Жанаозен с полицейскими рассматривают: 1) активность интернет-сообщества Казахстана и, отвечая на вопрос о том, какова роль правительства Казахстана в борьбе с политическим инакомыслием с помощью киберпространства, говорят о том, что старый авторитарный метод, связанный с попыткой полного контроля над интернет-пространством уже не работает, политические активисты используют социальные сети, чтобы информировать граждан Казахстана и мировое сообщество о произошедшем восстании и роли властей в последовавших за этим репрессиях и наказаниях; 2) роль социальных сетей как катализатора политических преобразований в Казахстане и роль правительства в борьбе с политическим инакомыслием в киберпространстве. Исследование, основное внимание в котором сосредоточено на пабликах LiveJournalFacebook и «ВКонтакте», показало, что правительство Казахстана активно ищет новые пути контроля над интернет-пространством (Beisembayeva, Papoutsaki, Kolesova, Kulikova, 2013).

Изучению взаимосвязи между онлайн-новостями и участием в протестах посвящена работа Н. Киркиж и О. Кольцовой (2018). Они изучили данные опроса WVS для 48 стран в 2010-2014 гг. и пришли к выводу, что вероятность участия в протесте положительно связана с потреблением новостей в Интернете. Величина этого эффекта варьируется в зависимости от специфики политического контекста. Несмотря на предположительно неограниченный контроль в онлайн-СМИ, автократические страны неожиданно продемонстрировали более высокий эффект воздействия онлайн-новостей, чем переходные режимы, где интернет-СМИ относительно свободны.

Невозможно обойти вниманием исследования политического «измерения» новых медиа в странах постсоветского пространства (Быков, 2015; Громова, 2009). Исследование А. Литтла (2016) посвящено рассмотрению созданной им формальной модели значения коммуникационных технологий, генерирующих информацию о двух различных факторах ‒ об уровне неудовлетворенности режимом и информации о том, когда, где и как будут происходить потенциальные протесты. Эта модель позволяет объяснить широкий спектр эмпирических результатов, связывающих коммуникационные технологии, антирежимные убеждения, протесты и цензуру.

Наблюдается концентрация исследовательского интереса на изучении украинских событий. Например, работа В. Сапунова (2016) анализирует механизмы манипулятивного воздействия на пользователей крупнейших украинских платформ и популярных пабликов. Можно также отметить работы, посвященные реакции граждан Украины и России в период присоединения Крыма к Российской Федерации, где рассматривается и оценивается роль новых медиа в этом процессе (Бобрышева, 2016; Валиулина, 2015).

Группа казахстанских ученых рассмотрела взаимодействие между СМИ, молодыми политическими экспертами, организациями гражданского общества и правительством в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане. Стоит отметить статью, посвященную изучению цифровой дипломатии в трех странах (Казахстане, Узбекистане и Кыргыстане), где были выявлены сходства и различия цифровой дипломатии, типичной для каждой страны (TassilovaZhappasov,ShyngyssovaSarybayev et al., 2018).

К.Н. Мысаева (2019) говорит о важной роли социальных медиа в трансформации международных и региональных контекстов в стрaнах Центрaльной Азии. Казахстан, как и некоторые другие страны постсоветского пространства, является одним из самых любопытных примеров взаимодействия новых медиа и общества. Сейчас республика переживает процесс смены поколений политических элит, который обычно сопровождается повышением нестабильности и ростом политической напряженности. «Блогеры превращаются в некий информационный бренд» (Бакытова, 2012), а социальные сети становятся непосредственным участником политической игры.

Объектом исследования стали тексты в новых медиа Казахстана, описывающие общественно-политические процессы. В ходе исследования мы отслеживали все посты, имеющие отношение к выборам (в которых были упоминание как самих выборов, так и лиц, которые могут повлиять влиять на их ход, их деятельности, политической борьбы, а также разнообразных проблем, которые также могут влиять на итоги голосования. Предмет исследования ‒ особенности репрезентации общественно-политических процессов в социальных сетях FacebookInstagram, «ВКонтакте», мессенджере Telegram, хостинге с элементами социальной сети YouTube(эти новые медиа наиболее популярны в Казахстане). На каждой платформе на основе обсуждаемых тем (хроника предвыборных событий, агитация, проблемные темы) были выделены наиболее релевантные аккаунты (аккаунты СМИ, политических лидеров, блогеров). Мы рассматривали контент, размещенный в выбранных нами социальных сетях в Казахстане, в предвыборный и поствыборный период (с 9 мая по 9 июля), а также в день выборов 9 июня 2019 г.

Нашей целью стало выявление основных стратегий информирования и вовлечения населения Казахстана в социальных сетях и определение взаимосвязи публикаций в социальных медиа с событиями в реальном пространстве. Задача исследования – выявление особенностей используемых стратегий, примененных инструментов. Мы попытались объяснить, почему в 2019 г. в выборах в Казахстане социальные сети впервые играли значимую роль в Средней Азии. Несмотря на то, что на выборы были выдвинуты семь кандидатов, борьба развернулась между двумя – представителем партии Nur Otan Касым-Жомартом Токаевым и лидером национал-патриотического движения «Ұлт тағдыры» («Судьба нации») Амиржаном Косановым. Победу на выборах 9 июня одержал Касым-Жомарт Токаев. Однако многие граждане страны посчитали выборы нечестными. В ряде городов Казахстана поднялась «протестная волна» с арестами митингующих, которая была спровоцирована активностью на виртуальных площадках.

Общественно-политическая ситуация обострилась на фоне двух последующих событий – взрывов боеприпасов в Арыси и межнационального конфликта на месторождении Тенгиз. Со дня президентских выборов в стране проходили антиправительственные выступления. 9 и 10 июня на несанкционированных митингах в Алматы и Нур-Султане были задержаны свыше 700 человек. Все произошедшие события сопровождались активным обсуждением в новых медиа. 12 июня в Казахстане были заблокированы социальные сети Facebook и Instagram, а также мессенджер WhatsApp.

 

Методология исследования

В ходе исследования авторы сфокусировались на изучении русскоязычного дискурса. Несмотря на то, что в республике существует государственная программа по последовательной дерусификации, русский язык имеет статус официального (но не государственного) языка, что закреплено в Конституции РК (его можно употреблять, к примеру, в государственных организациях). Согласно официальной статистике на начало 2019 г., в Казахстане русские составляли 19,32%1 населения, что составляет приблизительно 3,5 млн. человек (из 18 млн. граждан РК). Дискуссии в значительной степени ведутся на русском языке. Комментарии и посты на казахском языке в рассматриваемых аккаунтах встречались, но были, скорее, исключением в нашей выборке.

В процессе исследования были рассмотрены те аккаунты в мессенджерах и социальных сетях, где центральное место в обсуждении занимала политическая информация, велись дискуссии на политические темы. Для выявления таких страниц использовался поиск по ключевым темам и словам, связанным с политикой Казахстана федерального уровня (в том числе – с деятельностью партий и отдельных политиков), политическим противостоянием (непосредственно сами выборы, митинги, репрессии, политическая интрига) и т.д.

Использовались данные по рейтингам блогов и отдельных блогеров. Для корректировки полученных результатов нами было проведено два экспертных интервью: первое – с журналистом, политологом и экспертом по странам СНГ, второе – с политическим обозревателем − гражданином республики Казахстан.

В выбранных аккаунтах в течение двух месяцев проводился анализ событий (замер проходил один раз в три дня с 9 мая по 8 июля включительно, а также в день выборов 9 июня). Количество подписчиков фиксировалось на момент проведения исследования.

Для проведения исследования использовался метод контент-анализа, и, учитывая специфику темы, схема анализа включала следующие категории: тип контента (текст, текст+фото, текст+видео, фото и пр.); формат визуального контента (мем, фотожаба, фото, карикатура и пр.); формат видеоконтента (стрим, лайв, стоп-моушен, бумеранги и пр.); формат аудиоконтента (музыка, подкасты, книга и пр.); количество комментариев, лайков, репостов; характер поста (информирующий, аналитический, вовлекающий/агитирующий); тип агитационной практики (призыв, пример «Голосуйте за Касым-Жомарт Токаева», обоснованный призыв: «Голосуйте за Касым-Жомарт Токаев, потому, что он опытный политик!», формирование имиджа: «Касым-Жомарт Токаев всегда великолепно выглядит»; организация мероприятий и пр.: «Собираемся на мигинг в 18.00 на Площади Республики», и другое); отдельно была выделена модальность вовлекающих и (или) агитирующих постов (положительная (например, «Голосуйте за Амиджана Косанова»), отрицательная (например, «Не хголосуйте за Амиджана Косанова»). Внимание было также обращено на описание наиболее ярких агитационных практик (например, масштабность планируемой акции, неожиданно резкая речевая агрессия; попытка организовать сетевые действия и т.п.); базовая тематика поста (непосредственно выборы; персона, влияющая на результаты выборов;  проблема, оказывающая влияние на результаты выборов); тип ключевой проблемы (внутриполитическая, внешнеполитическая, экономическая, социальная, военная, культурная, иная) и т.д.

В рамках исследования были изучены роль, функции и особенности контента в период президентских выборов. В общей сложности были проанализированы 1443 сообщения (Telegram ‒ 159, «ВКонтакте» ‒ 123, Instagram ‒ 215, YouTube ‒ 494, Facebook – 452).

Выборка. Как было отмечено выше, нами были выбраны для анализа наиболее популярные в стране сети Instagram и Facebook, мессенджер Telegram, хостинг с элементами социальной сети YouTube

На платформе YouTube, ставшей, по сути, радикальным информационным каналом, где развернулись настоящие политические дебаты оппозиции, были выбраны канал «БАСЕ» (более 468 тыс. подписчиков), канал казахстанского предпринимателя, лидера оппозиционного движения «Демократический выбор Казахстана» Мухтара Аблязова (более 248 тыс. подписчиков), канал «За нами уже выехали» (свыше 187 тыс. подписчиков), канал политика Ермека Нарымбая (169 тыс. подписчиков), канал юриста, главы движения «Еркин казак» Ержана Тургумбая (130 тыс. подписчиков).

Telegram стал самой оперативной информационной площадкой, в том числе транслировавшей информацию оппозиционного характера. Для исследования, наряду с новостным каналом Tengrinews.kz (более 29 тыс. подписчиков), были выбраны пользовательские каналы, ряд из которых попал под пристальное внимание властей: Kaliyev channel − авторский канал политолога Талагат Калиева (свыше 80 тыс. подписчиков), YEDILOV ONLINE – канал руководителя GR Consulting GroupЕрбола Едилова (свыше 39 тыс. подписчиков), канал «Страшный жуз» (почти 14 тыс. участников), блогерский канал «Строгий Агашка» (почти 13 тыс. подписчиков). Безусловно, количество подписчиков выбранных каналов уступает количеству подписчиков СМИ, однако политическая активность ресурсов значительно превосходит активность официальных источников.

Площадка Instagram продемонстрировала слабую политическую активность, что сильно прослеживается в неоднородности числа подписчиков: Kazakh_inform− новости Казахстана (632 тыс. подписчиков), Tokayev_online − аккаунт Президента Казахстана (556 тыс. подписчиков), Anuar_Nurpeisov – аккаунт блогера АнуараНурпеисова (252 тыс. подписчиков), Mukhtar_taizhan − аккаунт лидера казахский националистов Мухтара Тайжана (16,9 тыс. подписчиков), Freekazahkhs – аккаунт политической организации (10,6 тыс. подписчиков).

На площадке Facebook в Казахстане были обозначены группа «Казахстан» (свыше 53 тыс. участников), аккаунт премьер-министра Казахстана (более 37 тыс. подписчиков), единая медийная площадка демократических сил Elbacity Press (более 40 тыс. подписчиков), группа «КАЗАХСТАН.ПОЛИТИКА.» (свыше 27 тыс. подписчиков), аккаунт блогера Досыма Сатпаева (более 33 тыс. подписчиков).

На площадке «ВКонтакте» в Казахстане в основном представлены новостные сообщества, информация в которых в целом имеет нейтральный характер. Это «Жакалыктар» (137 тыс. участников) – информация о жизни политических партий, государственных чиновников и иных лиц, международных политических новостях и т.п.; сообщество ТАЛДЫКОРГАНЕЦ (127 тыс. участников) ‒ местные новости, в том числе об открытиях новых заведений, мест, акциях, мероприятиях; «Новости Казахстана» (76 тыс. участников) – генератор новостей разных сайтов Казахстана в одной ленте; паблики «Мой ГОРОД» (42 тыс. участников) и «Новости Нур-Султан» (более 23 тыс. участников), которые также транслируют общественно-политические, экономические, спортивные новости. Новости в целом нейтральны, поэтому едва ли их можно рассматривать как элемент политической повестки дня.

 

Результаты

Большая часть проанализированных материалов реализовала информационную функцию (см. табл. 1). Тексты сети «ВКонтакте» были абсолютно лишены аналитической составляющей. Facebook и Telegram в основном были нацелены на публикацию новостей (более 82 и 67% соответственно). Ситуацию с Facebookможно объяснить следующим образом: в сети казахский язык является одним из четырех наиболее часто употребляемых (Барлыбаева, 2012), а мы рассматривали дискурс на русском языке. В YouTubeболее 65% публикаций реализовали информационную информацию, почти четверть – функцию вовлечения аудитории. В силу развлекательной специфики сети Instagram вовлекающие посты составили почти 80% изученных материалов, информационную функцию реализовали менее 14% постов. Тройка социальных сетей с объемом аналитических публикаций в пределах 10−11% такова: TelegramFacebookYouTube. В Instagram аналитической информации чуть более 8%. Аналитические посты наблюдается в первую очередь в аккаунтах блогеров и политиков, реже – в СМИ. Так, в Telegram на своем канале Kaliyev channel политолог Талагат Калиев говорил о кризисе публичной политики. Он писал, что «рост протестной активности обусловлен критическим сокращением в обществе пространства публичной политики, планомерно обсуждаемой на протяжении последних полутора десятилетий».

Таблица 1. Характер постов (в % от общего числа проанализированных материалов по каждому медиа / по стране в целом)

Характер публикаций

 

 

Медиа

Информационный

Аналитический

Вовлекающий

Facebook

82,56

10,81

6,63

ВКонтакте

100

0

0

Instagram

13,53

8,27

78,20

Telegram

76,67

11,67

11,67

YouTube

65,2

10,70

24,02

 

Посты в выбранных для анализа социальных сетях были разделены на три группы: выборы; персона, влияющая на выборы; проблема, оказывающая влияние на выборы (см. табл. 2). Около половины всех постов в разных аккаунтах были посвящены проблемам, оказывающим влияние на результаты выборов (от 49,29% на YouTube до более 59% в Facebook). Во всех аккаунтах в значительной степени уделялось внимание выборам в YouTube 43,40%, Instagram – более 41%, Telegram и «ВКонтакте» – более 36 и 32% соответственно, замыкает пятерку Facebook, где доля постов на тему выборов составила почти 29%. В числе персон, влияющих на выборы, главным образом упоминались два кандидата в президенты – Касым-Жомарт Токаев и Амиджан Косанов. Большее количество упоминаний зафиксировано в сообщениях на платформах «ВКонтакте» (14,29%) и Facebook (12,24%).

Таблица 2. Базовая тематика постов (в % от общего числа проанализированных материалов по каждому медиа/по стране в целом)

Тематика          

 

 

 

 

Медиа

Выборы

Персона, влияющая на выборы

Проблема, оказывающая влияние на результаты выборов

Facebook

28,67

12,24

59,09

ВКонтакте

32,14

14,29

53,57

Instagram

41,67

6,25

52,08

Telegram

36,62

8,45

54,93

YouTube

43,40

7,31

49,29

 

Анализ ключевых проблем в сообщениях в выбранных аккаунтах продемонстрировал, что более половины постов затрагивали внутреннюю политику (см. табл. 3). Наиболее активно внутриполитические проблемы обсуждались на платформе YouTube (91,72%), далее следовали «ВКонтакте» (76,47%), Telegram (67,21%), Instagram (59,09%), Facebook (58,54%).

Вторая важная проблема – социальные вопросы, причем в «лидерах» оказалась сеть Instagram (19,70%), за ней разместились «ВКонтакте» (17,65%), Telegram(17,21%) и YouTube (3,70%). Третьей по популярности была экономическая тематика, в большей степени обсуждаемая в сети Facebook (13,82%) и в меньшей – на площадке YouTube (1,09%). Внешнеполитические проблемы встречались в Facebook (8,29%), освещались в аккаунтах Telegram (6,56%) и Instagram (5,30%) и практически отсутствовали в сети «ВКонтакте» (2,94%) и площадке YouTube (1,74%). Военная и культурная проблематика была в целом мало заметна.

Таблица 3. Тип ключевой проблемы (в % от общего числа проанализированных материалов по каждому медиа / по стране в целом)

Медиа

 

 

Тип проблемы

Facebook

ВКонтакте

Instagram

Telegram

YouTube

Внутриполитическая

58,54

76,47

59,09

67,21

91,72

Внешнеполитическая

8,29

2,94

5,30

6,56

1,74

Экономическая

13,82

2,94

8,33

4,10

1,09

Социальная

12,56

17,65

19,70

17,21

3,70

Военная

1,76

0,0

0,00

2,46

0,22

Культурная

1,51

0,00

7,58

0,00

1,31

Иная

3,52

0,00

0,00

2,46

0,22

 

Между тем, превалирование внутриполитической тематики в выбранных аккаунтах имеет разную смысловую составляющую (см. табл. 4). Модальность – отношение к высказыванию – определялась в ходе исследования по ключевым словам и высказываниям, относящимся к событиям, происходившим в стране. Более половины роликов на платформе YouTube содержали признаки отрицательного отношения к событиям (более 58%). На канале «За нами уже выехали», например, в публикации было сказано: «В День Победы с утра не работали и продолжают не работать ряд информационных ресурсов, помимо привычных уже социальных сетей. Тут уже просто одним VPN не обойтись ‒ сайты грохнули и работать они не могли. Месяц свободы закончился ‒ нас опять отсекают от интернета по большому счету без повода». Лидер оппозиционного движения «Демократический выбор Казахстана» Мухтар Аблязов так комментировал митинг 9 мая: «Позор в рядах. 90% полицейских переодетые! Такой праздник цинично испортили! Люди шли молча и понимали, что вокруг них одни режимники!».

В сети «ВКонтакте» постов с отчетливо выраженным негативным отношением нет вообще, 78,13% постов имеют нейтральный характер. На Facebook и в Instagram негативной информации около половины (49,62% и 47,46% соответственно). Например, в Facebook примером негативной публикацииможет служить сообщение Elbacity_press: «Казахстан превращен в огромную тюрьму в интересах транснациональных корпораций и империалистических хищников в лице США, ЕС и КНР, которые многие десятилетия грабят и угнетают народ, считая нашу страну своей колонией, а правительство и местного «вождя» своей администрацией». Примером отрицательного поста в Instagram является высказывание блогера Ануара Нурпеисова пишет: «Мы слуги, которые бегают по указанию. И хлопают…». Нурпеисов добавляет, «чем дальше вы молчите, тем мы ближе к Северной Корее».

В Telegram отрицательные материалы занимают почти 24% изученных текстов, почти две трети материалов имеют нейтральный характер (почти 64%). Но и в нейтральных текстах содержится негативный подтекст. К примеру, информация канала «Страшный жуз» под фото агитационного плаката: «Токаев, ниже ‒ Косанов,Ахметбеков». Или высказывание руководителя GR Consulting Group Ербола Едилова на собственном канале EDILOV_ONLINE: «Я не считаю Косанова кандидатом от оппозиции. Есть договоренность».

Более 20% публикаций во «ВКонтакте» и на YouTube, а также почти 46% постов в Instagram содержат положительные оценки событий и процессов, но и этот позитив весьма условен. К примеру, в официальной сети Instagram Tokayev_online кандидата в президенты Касым-Жомарта Токаева никакой предвыборной агитации не наблюдается и ни о каких протестах речи не идет. В нем на казахском и русском языках параллельно рассказывается о наиболее важных моментах жизни государства. Аккаунт премьер-министра Казахстана также сообщает новости о жизни деятеля и транслирует прочую политическую информацию в нейтральном и позитивном ключе. На YouTube в качестве позитивно окрашенной публикации можно привести в пример новость о том, что «назарбаевская система боится наблюдателей от оппозиции» или призывы голосовать за Косанова (канал политика Ермека Нарымбая).

Таблица 4. Модальность постов (в % от общего числа проанализированных материалов по каждому медиа/по стране в целом)

 Окрашеннностьпоста             

 

Медиа

Положительная

Нейтральная

Отрицательная

Facebook

12,28

38,10

49,62

ВКонтакте

21,88

78,13

0

Instagram

45,76

6,78

47,46

Telegram

12,40

63,64

23,97

YouTube

21,27

20,39

58,33

 

В ходе исследования мы выявили следующие основные агитационные критерии: призыв – агитация голосовать за того или иного кандидата, прийти на голосование или бойкотировать выборы, призыв выходить на акцию протеста; обоснованный призыв – сообщение, содержащее причины того, почему надо голосовать за кандидата, прийти или бойкотировать выборы, выходить на митинг; формирование имиджа – демонстрация действий, предпринятых кандидатами или сторонниками/оппозиционерами, способных повлиять на результаты выборов; организация мероприятий – предвыборные дебаты, распределение наблюдателей по избирательным участкам, ход выборов, организация акций протеста в городах (см. табл. 5).

YouTube выступает в качестве площадки по организации и освещению протестов (например, канал «За нами уже выехали»). 44,91% изученных публикаций – это ролики по организации мероприятий, 13,77% − призывы к действию. На своем канале политик Ермек Нарымбай очень четко следит за ходом голосования на избирательных участках, призывая наблюдателей присылать стримы, и дает комментарии: «Нарушения в участке № 551 в микрорайоне “Жас Канат”, Алматы. все члены комиссии считают голоса, полиция мешает съемке. После этого по протоколу за Токаева стало в 4(!) раза больше голосов, хотя в той же школе на другом участке - № 552 победил Косанов». На YouTube есть материалы, касающиеся формирования имиджа (22,16%). В частности, Ермек Нарымбай рассуждает о том, что может сделать Амиржан Косанов, если победит на выборах.

Между тем, протестную волну в Казахстане можно разделить на две части: одни активисты призывали голосовать за Косанова (канал Ермека Нарымбая на YouTube), другие – бойкотировать выборы (YouTube-каналы блогера и юриста, главы движения «Еркин казак» Ержана Тургумбая или казахстанского предпринимателя, лидера оппозиционного движения «Демократический выбор Казахстана» Мухтара Аблязова). Формированию имиджевой политики, в основном – созданию образа Косанова посвящены более 22% изученных публикаций.

Имиджевая политика президента Косам-Жамыр Токаева занимала значительнуб часть пространства других изученных аккаунтов Instagram. Аккаунт СМИ Kazakh_inform в Instagram предоставлял информацию в «прогосударственном» стиле. Например, пишет о том, что Токаев не был в курсе блокировок социальных сетей 9 мая. О митингах рассказывается, но протестный тон сглаживается новостью о том, что девочка подарила цветок бойцу нацгвардии. Формируется образ Токаева как борца с коррупцией. Так, Токаев обещал наказать начальника полиции Атырауской области за то, что он получил в подарок коня. Между тем, аккаунт предоставил выдержку из интервью Токаева телеканалу Euronews, где новоизбранный президент признался, что еще 3,5 года назад Назарбаев выбрал его своим преемником. Новость нейтральная, но под она вызвала шквал негативных комментариев: «Позорище какое!»; «Зачем тогда выборы проводить?»; «Глупость сморозил и спалился»; «Вертикаль коррупционной власти!».

Более 20% постов в Instagram призывают к организации мероприятий, о чем можно судить, например, по аккаунту блогера Ануара Нурпеисова. Кстати, аккаунт Ануара Нурпеисова попал в выборку, так как он, судя по постам, сыграл весомую роль в предвыборной активности в социальных сетях. Весной популярный тревел-блогер переключился на политику, а после выборов исчез. Последняя публикация появилась в конце июня, в ней Нурпеисов написал, что с ним все в порядке, но он не может выходить на связь. Среди подписчиков исчезновение активиста породило массу версий – от преследования блогера властью до противоположной о том, что ему заплатили за предвыборную агитацию.

Никакой агитационной практики не было замечено в социально сети «ВКонтакте». В Telegram наблюдалась реализация имиджевой стратегии в 55,56% изученных материалов, призывы занимают около 15%.

Таблица 5. Тип агитационной практики (в % от общего числа проанализированных материалов по каждому медиа / по стране в целом)

 Характер            

 

 

Медиа

Призыв

Обоснованный призыв

Формирование имиджа

Организация мероприятий

Другое

Facebook

30,00

27,50

10,00

25,00

7,50

Instagram

0

0

70,21

21,28

8,51

ВКонтакте

0

0

0

0

0

Telegram

14,81

0

55,56

0

29,63

YouTube

13,77

9,58

22,16

44,91

9,58

 

Отдельно была проанализирована активность пользователей по традиционным параметрам (лайки, репосты, комментарии (см. табл. 6)). Понятно, что ограниченные инструменты подсчета ряда сетей (TelegramInstagramYouTube) дают усредненное значение. Наиболее активны пользователи YouTube (около 680 комментариев в среднем) – буквально после каждого поста на этой платформе разворачивалась бурная дискуссия. В два раза меньше комментировали публикации подписчики аккаунтов в Instagram (376, 13 комментариев в среднем). Как ни странно, но Facebook в Казахстане не выступает площадкой для выражения мнений подписчиков или бурных дискуссий – среднее количество комментариев (около 17) это подтверждает. Пользователи «ВКонтакте» далеки от политического процесса, что отражается не только на количестве комментариев (в среднем 8,78), но и на количестве репостов (1,78). Больше всего лайков и просмотров собирают сети Instagram и YouTube.

Таблица 6. Активность аудитории каналов (среднее значение)

Медиа        

 

Тип активности

Facebook

ВКонтакте

Instagram

Telegram

YouTube

Лайки

82,33

15,81

28024,14

201,11

2479,21

Репосты

31,04

1,78

Нет данных

Нет данных

Нет данных

Комментарии

16,85

8,78

376,13

Нет данных

679,68

 

В исследовании была проанализирована и структура поста (см. табл. 7). Такой анализ помог понять, каким образом осуществляется подача информации в разных социальных сетях в Казахстане, чтобы иметь воздействие на пользователя.

Безусловно, тип контента во многом соответствует специфике социальной сети. Например, на YouTube почти 98 % материалов − это видео. Однако в Instagramфото занимает лишь 51,41 % и почти 37% видео.

Как таковых текстовых сообщений очень мало (в Facebook чуть более 12%, в Telegram около 19%). Наиболее популярные форматы подачи контента на площадках «ВКонтакте», Facebook и Telegram: текст+фото (62%, 52% и 39% соответственно) и текст+видео (21,62%, 19% и 13% соответственно). В Facebook и Telegram представлены посты, сопровождающиеся только видео (примерно 14% и 15% соответственно) или фото (около 2% и чуть более 7% соответственно). Во «ВКонтакте» нет видео, но более 13% постов представлены фотографическим контентом.

Таблица 7. Тип контента (в % от общего числа проанализированных материалов по каждому медиа / по стране в целом)

Медиа

 

 

Тип контента

Facebook

ВКонтакте

Instagram

Telegram

YouTube

Текст

12,22

0

0

18,85

0

Текст+фото

52,08

62,16

7,26

39,34

0

Текст+видео

19,07

21,62

2,79

13,11

0

Фото

1,96

13,51

51,40

7,38

0

Фото+аудио

0,49

0

1,12

0

0,21

Фото+видео

0

0

0,56

0

0

Видео

13,94

0

36,87

14,75

97,64

Иллюстрация

0,24

0

0

0,82

0

Аудио

0

0

0

0

2,15

Другое

0

2,70

0

5,74

0

 

Отдельно в исследовании были разобраны форматы визуального (см. табл. 8) и видеоконтента (см. табл. 9). Визуальный контент представлен главным образом просто фото. Причем в Instagram фотографий чуть больше половины, на YouTube 100%, в Telegram около 72%, на Facebook примерно 82%, во «ВКонтакте» более 92%. На втором месте по популярности – скриншоты: Instagram (почти 11%), Telegram (около 9%), Facebook (чуть более 2%). Остальные форматы представлены в малом количестве (мемы, карикатуры, инфографика, плакат) или являются спецификой той или иной платформы. Так, для Instagram характерным форматом является карусель (около 15%). Демотиваторы и фотожабы отмечены только на Facebook (0,45% и 2,27% соответственно), хотя в принципе подобный контент может размещаться и на других платформах.

Таблица 8. Формат визуального контента (в % от общего числа проанализированных материалов с визуальным контентом по каждому медиа / по стране в целом)

Медиа

 

Формат

Facebook

ВКонтакте

Instagram

Telegram

YouTube

Мем

0

0

1,22

7,02

0

Фотожаба

2,27

0

0

0

0

Карикатура

5,00

0

3,66

0

0

Карусель

0

0

15,85

0

0

Фото

81,82

92,31

54,88

71,93

100

Демотиватор

0,45

0

0

0

0

Инфографика

0

0

1,22

10,53

0

Скриншот

2,27

0

10,98

8,77

0

Плакат

2,73

7,69

3,66

1,75

0

Коллаж

4,09

0

7,32

0

0

Другое

1,36

0

1,22

0

0

 

Если говорить о видеоконтенте, то наиболее популярным форматом стали стримы и лайвы. Стримы заняли 62,5% формата видеоконтента во «ВКонтакте», 50,45% − на YouTube, 36% − в Instagram, 13,5% − в Telegram и более 12% − в Facebook. На долю лайвов пришлось 38% в Instagram, около 36% в Facebook, почти 30% на YouTube и более 24% в Telegram. Популярность этих форматов в исследовании объясняется тем, что именно стримы и лайвы наиболее оперативно реагируют на общественно-политическую ситуацию в стране: пользователь может сам выходить в эфир или сразу выкладывать видео на площадку, в том числе и видео с призывами. Появление именно такого вида видеоконтента обусловлено происходившими в стране до- и послевыборными событиями.

Например, в ряде городов Казахстана в день выборов поднялась «протестная волна» с арестами митингующих. На акции протеста в Алма-Ате и Нур-Султане против нечестных выборов президента Казахстана вышли сотни человек, пользователи демонстрировали события в стримах. Порядка 500 демонстрантов были задержаны. Протесты с комментариями политологов отражала новостная лента в Elbacity_ Press на Facebook.

Другим ярким примеров появления стримов и лайвов в сетях стали события 24 июня, когда в городе Арысь произошла серия взрывов в хранилище боеприпасов, оставшихся с Афганской войны. Жуткие кадры из Арыса демонстрировал канал «БАСЕ», информация о взрывах появлялась в каналах Telegram, например, на канале «Строгий Агашка и «Страшный жуз». Говорилось, что власти не занимались эвакуацией населения, в городе наблюдались многочисленные случаи мародерства.

Таблица 9. Формат видеоконтента (в % от общего числа проанализированных материалов с видеоконтентом по каждому медиа/по стране в целом)

Медиа

 

Формат

Facebook

ВКонтакте

Instagram

Telegram

YouTube

Стрим

12,12

62,50

36,00

13,51

50,45

Лайв

35,61

37,50

38,00

24,32

29,60

Стоп-моушен

2,27

0

0

2,70

0

Бумеранг

0

0

0

0

0

Истории

0,76

0

0

0

0

Фильм

1,52

0

0

2,70

0

Карусель

0

0

6,00

0

0

Вебинар

0

0

0

0

0

Синемаграфика

1,52

0

0

0

0

Другое

18,18

0

0

27,03

0,67

Реклама

0

0

4,00

0

0

Видеообзор

0

0

0

0

8,97

Отрывок из фильма

0

0

2,00

0

0

Отрывок из ТВ программы

5,30

0

6,00

0

1,57

Отрывок из YouTube

3,03

0

2,00

8,11%

0

Интервью

1,52

0

4,00

0

2,02

Видеосюжет

с радио

12,12

0

2,00

0

0

Видеосюжет

6,06

0

0

18,92

5,83

Комментарий

0

0

0

2,70

0,90

 

Выводы

Анализ аккаунтов популярных социальных платформ YouTubeFacebookInstagramTelegram, «ВКонтакте» в Казахстане продемонстрировал, что виртуальное коммуникативное пространство превратилось в серьезный инструмент агитации. Кроме того, роль социальных сетей нельзя недооценивать не только в период смены власти, но и в политическом, социальном и экономическом процессах в целом, в другие периоды электорального цикла.

Пример Казахстана показал, что в социальных сетях проводят агитацию как сторонники оппозиции, так и представители власти (последние пока в меньшей степени). В частности, особую реакцию накануне выборов вызвал появившийся сетях ролик «Я проснулся», создающий образ республики как позитивного государства. Молодые люди на русском и казахском языках по очереди говорят, как хорошо жить в стране, какие большие возможность в образовательной сфере предоставляет государство и т.п. В рядах оппозиции появился антиролик: «Я проснулся в стране, где нет свободы слова; где названия столиц меняют за один день, не спросив граждан… где в 30 лет я не могу купить квартиру…» (ролик можно посмотреть в том числе в аккаунте Instagram Ануара Нурпеисова), а также ролик-пародия. 

Именно выборы послужили толчком для обсуждения в Cети наболевших проблем населения. Наряду с внутренней политикой, на первый план вышли социальные и экономические темы. На проблемах, а не на кандидатах в целом, было сосредоточено внимание пользователей практических всех социальных сетей. На сами выборы (судя по хронике постов) пользователи переключились уже после самого события 9 июня, поскольку многие граждане Казахстана посчитали выборы нечестными. Кроме того, население делало ставку на оппозиционного кандидата, лидера национал-патриотического движения «Ұлт тағдыры» («Судьба нации») Амиржана Косанова, но Косанов «предал народ», так как признал победу Токаева еще до официального подведения итогов.

Безусловно, для населения Казахстана, жившего долгие годы в рамках жесткой политической системы, активность в социальных сетях – явление новое. Пользователи пока еще пассивны в выражении своего мнения. Наибольшее количество комментариев зафиксировано только на платформе YouTube, которая стала заменой телевизору для прогрессивных пользователей Интернета.

YouTube стал лидером по призывам выходить на улицу против власти, на втором и третьем местах Facebook и Instagram. Многочисленные митинги и протесты, зарожденные на пространстве социальных сетей, сделали популярными в стране стримы и лайвы как формат контента, публикуемого на различных платформах в социальных медиа.

В Казахстане наиболее яркая активность в до- и в послевыборный период прослеживалась в YouTube, мессенджере Telegram и социальной сети Instagram.Facebook больше стал площадкой мнений, нежели призывов к активному действию. Во «ВKонтакте» политическая тема обсуждалась не очень активно. Самой главной площадкой для выражения свободы слова в Казахстане является YouTube.

Исследование может быть продолжено в более широких временных рамках, а также в контексте сравнения развития пространства социальных сетей в других странах постсоветского пространства.

 



Примечания

  1. Численность населения Республики Казахстан по отдельным этносам на начало 2019 г. Режим доступа: https://stat.gov.kz/

 

 

Библиография

Бакытова А.Т. Автор постов в социальных сетях как один из основных поставщиков информации в Казахстане // Вестн. Инновационного Евразийского ун-та: Журналистика. 2013. № 3. С. 42‒45.

Барлыбаева С. Х. Современное медиа развитие в Казахстане // Международный научно-исследовательский журнал. 2012. № 4 (4). С. 16‒18.

Бобрышова А.С. Референдум о статусе Крыма как объект информационного внимания пользователей «ВКонтакте» // Гуманитарные и юридические исследования. 2016. № 2. С. 204−210.

Быков И.А. Mass media и режимные трансформации на пост-советском пространстве: Россия, Белоруссия и Украина в 1991−2011 гг. СПб: СПГУТД, 2015.

Валиулина Т.А. Опыт оценки влияния медиапропаганды на содержание интернет-дискуссий (на примере анализа полемик о присоединении Крыма) // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2015. № 5 (129). С. 158−166.

Громова А.В. Роль и место масс-медиа в подготовке и проведении «цветных революций»: дис. … канд. филол. наук. М., 2009.

Сапунов В.И. Некоторые методы современной украинской медиапропаганды в информационной войне против России // Вестн. Воронежскгосун-таСер.: ФилологияЖурналистика. 2016. № 2. С. 141−143.

 

Ahmed S., Jaidka K., Cho J. (2016) The 2014 Indian Elections on Twitter: A Comparison of Campaign Strategies of Political Parties. Telematics and Informatics 33 (4): 1071−1087. DOI: 10.1016/j.tele.2016.03.002

Bakker T.P., de Vreese C.H. (2011) Good News for the Future? Young People, Internet Use, and Political Participation. Communication Research 38 (4): 451–470. DOI: 10.1177/0093650210381738

Barberá P.  (2015) Birds of the Same Feather Tweet Together: Bayesian Ideal Point Estimation Using Twitter Data. Political Analysis 23 (1): 76−91. DOI: 10.1093/pan/mpu011

Beisembayeva D., Papoutsaki E., Kolesova E., Papoutsaki E.  (2013) Social Media and Online Activism in Kazakhstan: a New Challenge for Authoritarianism? The Asian Conference on Media and Mass Communication. Official Conference Proceedings. New Zealand: Unitec Institute of Technology. Режим доступаhttps://core.ac.uk/download/pdf/70768248.pdf

Beisembayeva D., Papoutsaki E., Kolesova E., Kulikova S. (2013) Social Media, Online Activism and Government Control in Kazakhstan. IAMCR Conference: Crises, ‘Creative Destruction’ and the Global Power and Communication Orders. Dublin. Режим доступа:  https://unitec.researchbank.ac.nz/bitstream/handle/10652/2245/Kazakh_onlineactivism_%20IAMCRpaper.pdf?sequence=1&isAllowed=y

Boulianne S., Theocharis Y. (2018) Young People, Digital Media, and Engagement: A Meta-Analysis of Research. Social Science Computer Review. DOI: 10.1177/0894439318814190 

Ceron A., Curini L., Iacus S.M. (2019) Politics and Big Data: Nowcasting and Forecasting Elections with Social Media. London; New York: Routledge.

Gullette D., Heathershaw J. (2015) The Affective Politics of Sovereignty: Reflecting on the 2010 Conflict in Kyrgyzstan. Nationalities Papers 43 (1): 122−139. DOI: 10.1080/00905992.2014.970526

Gökçe O.Z., Hatipoğlu E., Göktürk G., Luetgert B. et al. (2014) Twitter and Politics: Identifying Turkish Opinion Leaders in New Social Media. Turkish Studies 15 (4): 671−688. DOI: 10.1080/14683849.2014.985425

Hermida A., Lewis S.C., Zamith R. (2014) Sourcing the Arab Spring: A Case Study of Andy Carvin's Sources on Twitter During the Tunisian and Egyptian Revolutions. Journal of Computer-Mediated Communication 19 (3): 479−499.

Imre R., Owen S. (2014) Twitter-Ised Revolution: Extending the Governance Empire. In: Bebawi S., Bossio D. (eds.) Social Media and the Politics of Reportage: The Arab Spring. London: Palgrave Macmillan. pp. 105−119. DOI: 10.1057/9781137361400

Iosifidi P., Wheeler M. (2015) The Public Sphere and Network Democracy: Social Movements and Political Change? Global Media Journal 13 (25): 1−17.

Kharroub T., Bas O. (2016) Social Media and Protests: An Examination of Twitter Images of the 2011 Egyptian Revolution. New Media and Society 18 (9): 1973−1992.

Keating A., Melis G. (2017) Social Media and Youth Political Engagement: Preaching to the Converted or Providing a New Voice for Youth? British Journal of Politics and International Relations 19 (4): 877−894.

Kirkizh N. A., Koltsova O. Y. (2018). Online News and Protest Participation in a Political Context: Evidence from Self-Reported Cross-Sectional Data. Higher School of Economics Research Paper No. WP BRP 58/PS/2018. Режим доступа: https://ssrn.com/abstract=3126711;  DOI: 10.2139/ssrn.3126711

Lenets A.V., Sergeeva D.S. (2018) Language Manifestation of the Discrediting Communicative Strategy as a Way of Political Image Formation in the Virtual Space (as exemplified in pre-election tweets by D. Trump). Vestnik Tomskogo Gosudarstvennogo Universiteta, Filologiya 52: 98−111

Lewis D. (2016) Blogging Zhanaozen: Hegemonic Discourse and Authoritarian Resilience in Kazakhstan. Central Asian Survey 35 (3): 421‒438.

Little A. (2016) Communication Technology and Protest. The Journal of Politics 78 (1): 152‒166. DOI10.1086/683187

Maireder A., Weeks B.E., de Zúñiga H.G., Schlögl S. (2017) Big Data and Political Social Networks: Introducing Audience Diversity and Communication Connector Bridging Measures in Social Network Theory. Social Science Computer Review 35 (1): 126−141.

Mysayeva K.N. (2016) Kazakhstan’s New Media Development: Role of Social Media on Society. KazNU Bulletin. Journalism Series 2 (40): 21‒26

Neumayer C., Svensson J. (2016) Activism and Radical Politics in the Digital Age: Towards a Typology. Convergence 22 (2): 131−146.

Pond P., Lewis J. (2019) Riots and Twitter: Connective Politics, Social Media and Framing Discourses in the Digital Public Sphere. Information Communication and Society 22 (2): 213−231.

Rivero G. (2019) Preaching to the Choir: Ideology and Following Behaviour in Social Media. Contemporary Social Science 14 (1): 54−70.

Ryabchenko N.A., Malysheva O.P. (2017) How to Become a President: Election Technologies in the Post-Truth and Fake News Era. Man in India 97 (23): 507−527.

Segesten A.D., Bossetta M. (2017) A Typology of Political Participation Online: How Citizens Used Twitter to Mobilize During the 2015. British General Elections Information Communication and Society 20 (11): 1625−1643.

Selva-Ruiz D., Caro-Castaño L. (2017) The Use of Instagram as a Political Communication Channel by Spanish Deputies: The Humanization Strategy in the “Old” and the “New” Politics. Profesional de la Informacion 26 (5): 903−915.

Shmargad Y. (2018) Twitter Influencers in the 2016 US Congressional Races. Journal of Political Marketing. DOI: 10.1080/15377857.2018.1513385

Tassilova A., Zhappasov Z., Shyngyssova N., Sarybayev M. et al. (2018) Comparative analysis on digital diplomacy in Kazakhstan, Uzbekistan and Kyrgyzstan. Astra Salvensis 6 (11): 321−332.

Turdubaeva E. (2018) The Status of Media and the Role of Social Mediain Kazakhstan, Kyrgyzstan, Tajikistan and Uzbekistan. Bishkek: IWPR Central Asia.