Отражение на страницах журнала «Морской сборник» взаимоотношений России и Соединенных Штатов в 1860-е гг.

 

Ссылка для цитирования: Лапшина Г.С. Отражение на страницах журнала «Морской сборник» взаимоотношений России и Соединенных Штатов в 1860-е гг. // Медиаскоп. 2017. Вып. 4. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/2389

 

© Лапшина Галина Сергеевна
кандидат филологических наук, доцент кафедры истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ имени МВ. Ломоносова (г. Москва, Россия), gslapshina@gmail.com

 

Аннотация

В статье анализируются материалы одного из лучших изданий России 1860-х гг., журнала «Морской сборник», отразившие важную страницу взаимоотношений России и Соединенных Штатов в период 1858−1866 гг. Журнал широко освещал снаряженный контр-адмиралом И.А. Шестаковым визит русской эскадры контр-адмирала С.С. Лесовского к берегам Америки, сыгравший большую роль в сохранении единства, целостности Соединенных Штатов во время Гражданской войны. «Морской сборник» цитировал восторженные отклики американской прессы на эти события. В статье также анализируется цикл очерков И. Шестакова «Между делом», отразивший картину американского общества в канун войны между Севером и Югом.

Ключевые слова: «Морской сборник», С.С. Лесовский, И.А. Шестаков, Гражданская война в Америке, «Между делом».

 

Забыть нельзя помнить… Где должна стоять единственно правильная запятая, когда речь идет о событиях весьма отдаленных, но так остро звучащих в наши дни? Страницы «Морского сборника» сохранили свидетельства полуторавековой давности о важной вехе в истории российско-американских отношений, которые, мы полагаем, есть смысл ныне вспомнить.

3 февраля (15 января) 1870 г. помощник морского министра Соединенных Северо-Американских Штатов капитан Густав Фокс писал управляющему морским министерством России вице-адмиралу Н.К. Краббе о незабываемом «моменте в истории обеих наций, когда обе они жили одною жизнью и Америка разделяла с Россией опасения и радости»¹. Фокс незадолго до этого, летом 1866 г., посетил Россию. Тогда два американских корабля − монитор «Майантономо» (Miantonomoh) и пароход «Августа» − прибыли в Кронштадт². Это был первый официальный визит в Россию представителей правительства Соединенных Штатов. Густав Фокс по поручению американского президента Э. Джонсона доставил в Россию резолюцию конгресса, принятую в связи с покушением на Александра II. Джонсон хотел подчеркнуть этой миссией дружеское отношение САСШ к России.

Но в письме Густава Фокса шла речь, конечно, не только об этом визите в Россию. Да, Америка «разделила» в 1866 г. с Россией «опасения», но именно Россия в 1863 г. подставила плечо Соединенным Штатам в тяжелый для них момент Гражданской войны, когда английская и французская дипломатия активно поддерживали южные штаты, Конфедерацию, фактический распад Соединенных Штатов (главная роль здесь принадлежала Англии, которой не хотелось терять дешевый хлопок с юга Америки и которая вообще негативно относилась к независимой Америке). Тогда российское государство выступило в защиту единства, целостности Соединенных Штатов и направило в 1863 г. к берегам Америки две эскадры с целью политического и стратегического воздействия на коалицию европейских государств³.

Пять кораблей под командованием контр-адмирала С.С. Лесовского⁴ прибыли в Нью-Йорк. Контр-адмирал А.А. Попов привел эскадру из десяти кораблей к Сан-Франциско⁵.

Эту важную страницу в истории российско-американских отношений и отразил⁶ один из лучших и тиражных⁷ русских журналов 1860-х гг. «Морской сборник», издававший с 1848 г. по инициативе знаменитого мореплавателя, географа, члена-корреспондента Академии наук вице-адмирала Ф.П. Литке⁸ и нацеленный на модернизацию флота и экономики России в целом. В направлении журнала отразилась позиция руководителя морским министерством и флотом, генерал-адмирала, великого князя Константина Николаевича, убежденного сторонника свободного труда⁹. В разделе «Заграничная морская хроника» ноябрьского номера за 1863 г. в рубрике «Русская эскадра в Нью-Йорке» приводится обширный материал из New York Herald: «Новый Союз скреплен. −Россия и Соединенные штаты братствуют. − Прием городскими властями русских морских офицеров. − Восторженная народная демонстрация. − Российский крест сплетает свои складки с звездами и полосами. − Посещение эскадры. − Представление резолюции общинного комитета и речь адмирала Лесовскаго. − Возвращение в порт. − Военный и официальный прием. − Большой парад в пятой улице и Бродуее и проч. и проч. и проч.»

Под этим заглавием или, вернее сказать, собранием заглавий, напечатана в американской газете New York Herald¹⁰ весьма длинная статья, в которой описывается официальный прием, сделанный городскими властями Нью-Йорка нашим морским офицерам с эскадры контр-адмирала Лесовского. Статья занимает пять столбцов самой мелкой печати, в которых помещены малейшие подробности, относящиеся до этого случая»¹¹. Газета подробно описывала радушную встречу, которую оказали российским морякам граждане города, и русский журнал очень охотно переводил этот полный восторга текст. Первое, что захотелось сказать американскому журналисту и процитировать русскому: «В четверг, 1 октября, между Yankee Doodle и "русским медведем" совершился братский союз»¹². Это желание воздать должное России, ее поддержке, благодарность «за доброжелательство, обнаруженное во многих случаях русским правительством к правительству и народу Соединенных Штатов, и в особенности при настоящих несчастных затруднениях, в которых находится американская нация»¹³, слышались во многих речах, которые звучали на приеме в ратуше Нью-Йорка. Обращаясь к С.С. Лесовскому, мэр города говорил о «мужественном и предприимчивом» русском народе, который «идет быстрым шагом по пути прогресса. Мы высоко ценим сочувствие и дружбу такого народа. Эта дружба существует с тех пор, как мы сделались отдельной нацией, и сочувствие вашего государя к нашим национальным бедствиям, выраженное официально, глубоко тронуло нас»¹⁴.

Американский репортер рассказал и о том, как встретили на пристани русских гостей салютом почетного караула и войск, как громкими «ура» приветствовали жители Нью-Йорка экипажи с русскими моряками на протяжении всего пути от порта до ратуши; тротуары были полны, всюду были выставлены американские и российские флаги, «выражавшие дружбу обеих наций»; оркестры играли русские и американские песни; на ратуше «гордо развевался русский штандарт рядом с полосами и звездами американского флага»¹⁵.

Русские моряки вообще поразили американцев. В информации о прибытии в порт Нью-Йорка русского фрегата «Ослябя» в New York Herald говорилось: «Фрегат по всем частям был в отличном порядке. Матросы отличались опрятным и здоровым видом, и вообще все они – народ красивый и мужественный. Русские – лихие матросы, а как военные моряки они дали несомненное доказательство своего искусства в Крымскую кампанию. Нам редко удавалось при посещении иностранных судов встречать много офицеров, которые бы так хорошо говорили по-английски»¹⁶.

Корабли С.С. Лесовского 3 декабря прибыли в Вашингтон (из-за мелководья они поднялись только до форта Александрия). Здесь русским морякам тоже были оказаны почести. Во время торжественного обеда новый председатель палаты представителей С. Колфакс произнес речь, в которой отметил, что территория России охватывает три континента, и вместе с Соединенными Штатами, раскинувшимися на весь континент Северной Америки от одного океана до другого, эти две великие страны «почти опоясывают земной шар». Оратор выразил при этом надежду, что дружба этих стран «может стать вечной, как звезды» (цит. по: Болховитинов, 1996: 213). Президент Линкольн не смог сразу встретиться с россиянами, так как был болен ветряной оспой, но через несколько дней устроил прием для Лесовского и командиров кораблей у себя, где присутствовал дипломатический корпус, высшие должностные лица и члены конгресса.

Визит русской эскадры был с благодарностью воспринят всей Америкой. Приглашения российским офицерам посетить город в качестве почетных гостей поступили из нескольких городов, в том числе из Бостона. Восторженный прием, оказанный там русским морякам, прощальный банкет, данный муниципальным советом города Бостона 7 июня 1864 г. офицерам эскадры С.С. Лесовского, был описан в изданной здесь брошюре Complimentary Banquet given by the City Council of Boston to Rear-admiral Lessoffsky, and the officers of Russian Fleet, at the Revery House, 7 June 1864¹⁷. Материалы ее подробно цитировал «Морской сборник» в одиннадцатом номере за 1864 г. в разделе «Заграничная морская хроника», как «печатное заявление чувств искренней симпатии и неподдельного уважения, высказанных от лица северо-американских граждан представителям русского флота»¹⁸. О «чувстве международного братства, своем нравственном содействии», которое «русские принесли с собой», говорил мэр Бостона¹⁹. Один из почетнейших граждан Бостона, сэр Эдвард Эверетт подчеркнул, что «Россия была одной из первых держав, дружески приветствующих появление в среде наций юной северо-американской республики… во все время самостоятельного существования северо-американской республики отношения ее с Россией оставались самыми дружественными»; она «показала себя в отношении к нам мудрым, постоянным и надежным другом [курсив наш. – Г.Л.]»²⁰.

В «Морском сборнике» отметили и речь президента городского совета сэра Джона Гейла: «Многие удивляются сердечным отношениям между двумя нациями, которых учреждения, по-видимому, столь различны. Но те, которые поглубже изучили их, находят это совершенно естественным. Величайшая империя и величайшая республика, могущественный самодержец и влиятельнейшая демократия, поддерживают равновесие на политических весах мира, − что ж удивительного, что они с интересом взирают друг на друга? [курсив наш. – Г.Л.]»²¹. На банкете проводились параллели между совершившимся освобождением крестьян в России и желаниям освободить рабов в Соединенных Штатах²².

Крейсерскую эскадру С.С. Лесовского к берегам Америки снаряжал контр-адмирал И.А. Шестаков, который в 1856−1859 гг., еще будучи капитаном 1-го ранга и адъютантом руководителя морского министерства и флота, великого князя Константина Николаевича, осуществлял в Соединённых Штатах наблюдение за постройкой фрегата «Генерал-адмирал», создававшегося по его проекту и чертежам²³. В мае 1859 г. в «Морском сборнике» появилось сообщение об окончании постройки фрегата «Генерал-адмирал» из лучшего американского дуба на верфи Уэбба в Нью-Йорке, с отделкой и вооружением и с машиной в 800 сил. В заметке говорилось, что «постройка производилась под наблюдением Адъютанта Его Императорского Высочества Генерал-Адмирала, Капитана 1 ранга Шестакова», «фрегат спущен на воду осенью 1858 г., в начале с.г. он отправится в Россию»²⁴.

Спуск корабля стал для нью-йоркцев праздником, который был описан на страницах «Морского сборника». На спуске собралось до 50000 человек, «присутствовали члены русской миссии генерального консульства, капитан 1 ранга Шестаков с супругою, все наши офицеры и многие американские граждане, стоящие во главе различных отраслей здешней промышленности <…> В 6 ч. вечера адъютант его Императорского Высочества генерал-адмирала, капитан 1 ранга Шестаков дал обед»²⁵. В журнале обращалось внимание на то, что «обед этот имел еще то важное значение, что на нем в первый раз так резко высказалась симпатия и дружеское расположение между русскими и американцами [курсив наш. – Г.Л.]. К нему собрались представители различных сословий американского народа и в дружеских речах выразили свои чувства и поменялись мыслями с русскими представителями в лицах членов нашей миссии, нашего генерального консульства и наших морских офицеров. Представителями американской промышленности были: некоторые известные судостроители, судохозяева, капитаны купеческих паровых судов, один из директоров компании атлантического телеграфа и другие. Флот имел представителем капитана Hudson'a, известного командира «Ниагары». Армия − полковника Lay, адъютанта генерала Скотта, мексиканского героя. Журналистику представляли издатели и их сотрудники. Гражданскую власть − окружной прокурор (district attornеy) и другие»²⁶. Редакторы журнала процитировали речи выступавших на обеде. Так, отвечая на тост И.А. Шестакова в честь Нью-Йорка и его граждан, представитель городской власти сказал, что он «считает за честь для его отечества, что русский император избрал нью-йоркского мастера для постройки одного из самых больших своих паровых фрегатов, и надеется, что дружеские чувства между двумя государствами, так ощутительно теперь выражаемые, будут вечно продолжаться»²⁷, а владелец верфи, на которой строился фрегат для России, − Уэбб заявил: «Россия и Америка, два младшие члена в семье наций; пусть идут они рука об руку, просвещая мир»²⁸.

Иван Алексеевич Шестаков был не только блестящим морским офицером и талантливым инженером, он обладал еще и прекрасным литературным даром. Свои впечатления от визита в Соединенные Штаты Шестаков опубликовал в нескольких номерах «Морского сборника» под заголовком «Между делом» за подписью Excelsior. Эта публикация открывала раздел «Часть неофициальная» ноябрьского номера журнала за 1858 г. Автор сразу вводил читателя в совершенно новый мир, предлагая ему критически отнестись к тому, что говорится о Северо-Американских Штатах в многочисленных книгах большей частью английских авторов, которые, видимо не могут «простить американцу его удачной попытки освободиться от опеки и, в бессилии снова подчинить его, видят в нем только дурное». Этот мир открывается сразу на пароходе из Ливерпуля: «Как бы ни лежал ваш путь, до сих пор не было ощутительной разницы в обычаях, роде жизни и общественных отношениях. Разделенная на классы, старушка Европа доставляла вам возможность везде знаться только с равными вам по воспитанно или происхождению. На палубе парохода нужно проститься со всеми приятными европейскими заблуждениями и, может быть, впервые в жизни допустить мысль отсутствия классов между людьми. Чем скорее вы сделаете это по доброй воле, тем лучше для вас; иначе заставят убедиться в том самым неприятным образом [курсив наш. – Г.Л.]». На пароходе по большей части американцы, которые восторженно приветствуют родную землю, «где несносная для низших разница каст не существует, где после долгого унижения, которому они подвергались в Европе как поверенные в делах, вновь ожидало их независимое положение в обществе, допускающее в каждом чувство достоинства»²⁹.

И.А. Шестаков был убежденным патриотом России, которой деятельно будет служить всю жизнь на любых поприщах, куда бы ни определяла его судьба, поэтому его взгляд на Америку очень прагматичен. «Я черчу абрис Штатов, − напишет он в январском номере "Морского сборника" за 1859 г. − карандашом собственного направления, беспорядочного по временам, может быть, слишком резкого, − это свойственно образованию без прочной базы и бродяжнической жизни, соединенной с некоторой независимостью, но во всех моих странствованиях и в памятованиях о них образ родины, отечества непременно следит за мною, я и не могу и не желаю расстаться с ним [курсив наш. – Г.Л.]»³⁰. Он не просто постоянно сравнивает виденное здесь с реалиями России, не скрывая, что почти все представшее тут перед глазами отнюдь не в ее пользу, но всегда выстраивает мысленно свое видение того, как можно модернизировать русскую жизнь. Так, при входе в порт Нью-Йорка, пораженный во многом его размахом, он рисует картину возможного развития порта Петербурга³¹. Столь же прагматично и одновременно эмоционально и остроумно Шестаков передает свои впечатления от американских гостиниц: «Американские трактиры в больших городах вообще хороши, нигде не путешествуют столько, сколько в Штатах, и даже многие местные жители предпочитают жить в гостиницах целыми семействами. <…> Трактиры и все дома в Нью-Йорке снабжены ваннами и водою в изобилии. Вода проведена за 60 верст из речки Кротон, впадающей в Гудсон, собрана в верхней части города в резервуар и тысячами труб пущена во все улицы. Сколько раз, моясь во всю охоту, вспоминал я о нашем православном способе посылать в трескучий мороз захватить бочку, ушат или кружку воды в матушке Неве, с опасностию заморозить человека, со всеми случайностями таски воды в верхние этажи, ведущей к ломке голов и шей на обмерзшей от пролитой воды лестнице, с издержками на содержание особой водовозной лошади и проч. …Конечно, воды довольно в роскошных будуарах и спальнях, но загляните в кухни, в людские комнаты и убедитесь, что опрятности здесь быть не может. Какой толк, если подают на серебряном блюде грязными руками? Стыдно нашему щеголю Петербургу походить на красавицу в блестящем наряде с грязными юбками. <…> Неужели вы ждете, чтоб правительство мыло вас и ваши дворни? Если до того дойдет, поверьте, мытье обойдется дорого. Чего проще, если нет предприимчивых людей, домовладельцам составить капитал, взнося несколько процентов со стоимости дома, и самим, чрез выборных, взять дело в собственные руки? С проведенною водою уменьшится пожарная прислуга и число лошадей; ведь их содержат на ваш же счет. Взвесьте все это и увидите, что однажды устроенный водопровод поведет не только к облагорожению жилищ, но и к экономии [курсив наш. – Г.Л.]»³².

Капитан Шестаков предлагает русскому читателю взгляд «беспристрастного наблюдателя», для которого главное, что поражает его, − «простота», как «вывеска здравого смысла, и нельзя отказать в нем американцам». Он видит ее и в названии улиц Нью-Йорка, в удобной адресной системе, с иронией говоря, как в России «кастовость» отразилась даже в ней: «Привыкли же мы, отвечая на просьбу прийти обедать, тратить полминуты на ответ "буду", а пять минут на надпись конверта: "Его Высокопревосходительству Никанору Евстигнеевичу Зелочванову (еще обижается, что пропускаешь "Милостивому Государю"), на Гагаринской пристани в доме действительной статской советницы Знатнородовой". И это привычка, а воля ваша, китайщина, весьма смешная, неудобная и бессмысленная»³³. Автор «Между делом» афористически емко подытоживает свои первые наблюдения и рассуждения о жизни Америки: «Европа − хорошо написанный систематической трактат, а Штаты – произведение, наполненное свежими, оригинальными мыслями, поражающими практичностью»³⁴.

Но Шестакову, конечно, были важны причины этой поражающей практичностью и удобством жизни. Первое, что подмечает его цепкий, острый взгляд, − то, что американцы много работают: «Любопытно смотреть на пробуждение Broadway около 8 часов утра. По числу омнибусов вы подумаете, что весь верхний город валит в нижний, что почти так и есть. В Нью-Йорке нет человека, не занимающегося делом, и вообще в Штатах почти не знают, что такое жизнь приятная, изящно праздная»³⁵. В одном из последующих очерков Шестаков напишет: «Невольно уничижаешься, видя, что наделал этот ненасытно деятельный народ в течение семидесяти лет, и невольно спрашиваешь себя: чего он не достигнет?»³⁶ При этом автор не скрывает (но и не осуждает), что деятельность эта непременно должна приносить американцу денежную выгоду. Шестаков был не только офицером, но и инженером, т.е. человеком дела, и ему не чужды были настроения манчестерства. В очерке «Дедушка Миссисипи» он скажет: «Будьте учеными, филантропами или поборниками святой истины; чтоб побуждения не оставались бесплодными и прилагались к делу для пользы человечества, нужны неистощающиеся средства, нужно пополнять тратимое, торговать. Торговля − животворный неиссякаемый источник всего полезного»³⁷. В одной из главок «Между делом» Шестаков напишет: «Не вините меня в матерьяльном взгляде на вещи. Повторю еще раз: не ищите в Штатах высоких нравственных побуждений, они не существуют. Зато во всем найдете здра­вый смысл, а для счастия масс он нужнее и полезнее порывов сердца. Чувствами можно обнимать семью, а не государство, не народ. Великий закон − любить ближнего, как самого себя! − прекрасный и удобоисполнимый в частных отношениях, в общем устройстве значит: любить ближнего ради себя!³⁸

Он видит все «прелести» непрерывной борьбы за существование, которая движет этим обществом, рисуя яркими густыми мазками картины Бродвея и Пятой авеню, отмечая «поступательное движение труда вниз и богатства, из него проистекающего, вверх», как «отличительную черту Нью-Йорка [курсив наш. – Г.Л.]»³⁹. Да, «американцу некогда трудиться» для искусства и науки, «он схватывает то только, что ведет к непосредственному материальному благосостоянию», «вовсе нельзя найти музея или хранилища наук, которые приманили бы своею занимательностью»⁴⁰. Вместе с тем это общество, где высоко ценится право и возможность всем получить образование, прежде всего начальное, как первый шаг на пути к благополучию и отдельного человека, и нации в целом: «Вы можете спорить с американцем насчет великолепия Broadway, хулить его дивные пароходы… даже порицать Конституцию, разумеется, не трогая Вашингтона − на этого геркулеса честности и бескорыстия у вас самих не поднимется рука, − американец снесет все с терпением, уважая во всяком право мнения; но не говорите с ним против народного воспитания. Высшего воспитания он не понимает и пока не видит в нем нужды или, лучше, понимает, что каждый, будучи вскормлен с младенчества чувством человеческого достоинства, приобретет высшее воспитание по желанию, а низшее действительно в Штатах распространено без сравнения более, нежели где-либо [курсив наш. – Г.Л.]»⁴¹.

Об образовании в Америке (и в России!) Шестаков продолжит говорить в связи с поездкой в Бостон, который он называет «рассадником образования в Северной Америке»⁴². Он подчеркивает, что в конституции штата Массачусетс закреплена «идея дарового воспитания, доступного всем без исключения», что здесь к воззрению на воспитание не «примешиваются политические соображения». И следующий его страстный (и горький) пассаж прямо обращен к России: «Образование масс, составляя источник силы животворящей дары природы, не может вредить государству, какой бы ни был политический состав его, и, не вдаваясь в рассуждения, которыми нетрудно доказать не только совмест­ность, но необходимость общего просвещения с возможными формами государственного быта, замечу, что весьма нетрудно направить это просвещение путем, не сближающим массы в то же время с развратом. Благонамеренная сила, народ про­свещающая, будет тем более могуча, чтоб не допускать до него элементов растления, чем действие этой силы сосредоточеннее. Нужно только, чтоб оно было живое, чтоб благиe и полезные помыслы в самом деле приводились в исполнение. Этого нельзя достичь иначе, как определивши полезный предел действия центральной власти и предоставив все за ним мелочному, ближайшему наблюдению тех, которые наиболее выигрывают от меры, не строя между благодетелем и благодетельствуемыми китайской стены из бессердных наем­ников или закоснелых в предрассудках почитателейstatus quo, которые, вопреки внушениям природы, показывающей, что все должно расти и развиваться, <…> хотят, чтоб все вокруг стояло и спало сном непробудным [курсив наш. – Г.Л.]»⁴³.

Шестаков посвящает не одну страницу рассказу о системе обязательного начального образования в штате Массачусетс и подводит итог: «Из 1 200000 жителей Массачусетса только 40000 безграмотны, и те, без исключения, ирландцы, беспрестанно прибывающие для работы и беспрестанно сменяющиеся. <…> Массачусетс – штат, в котором наиболее порядка, где… преступления несравненно малочисленнее, где <…> при бедности природы, по словам Уэбстера, производящей только гранит и лед, пространства изборождены дорогостоящими железными путями, не обремененными, однако ж, долгами, <…> где, наконец, с каждым поселянином вы можете беседовать с пользой для себя»⁴⁴. Говоря о распространении образования как одной из причин мощного развития Северной Америки, автор «Между делом» мыслями с аграрной Россией. Он делает сопоставления между ней и Штатами, в которых тоже сильна земледельческая струя, и пишет, что «причиной такого богатства и просвещения … мануфактурная промышленность, соединенная с земледелием. При этом условии она создает селения и города, способные учреждать и поддерживать школы; она избавляет земледельца от издержек перевоза, предоставляя сбыт его произведений им самим на самом поле; она возвращает удобрение, для земли необходимое; она, наконец, развивает народ»⁴⁵.

По мере продвижения по Соединенным Штатам Шестаков подводил читателя к главной причине процветания страны − к ее гражданскому устройству. Он обращается к нему сразу по прибытии в Филадельфию − город, где была принята Декларация независимости и подписана Конституция США, где прозвучал легендарный колокол свободы, который в 1853 г. Президент США Франклин Пирс назвал символом американской революция и свободы. В год, когда русская печать получила дозволение писать о политике, автор «Морского сборника» рассказал о Конституции Америки, которая была «выведена из нужд народа, высказавшихся при постепенном прогрессивном развитии его»⁴⁶. Шестаков обращал внимание не только на ее жизненность, но и на жизнеспособность: «Написанная для людей со страстями и слабостями, Конституция удобно приложилась к делу и, противно многим европейским сверстницам своим, состоящим из пышных фраз и составленным людьми, мечтавшими о какой-то общественной Аркадии, продолжает свое действиe уже 75 лет, несмотря на то, что народонаселение Штатов увеличилось вдесятеро»⁴⁷. В очерке о Филадельфии в описании городской ратуши подчеркивается скромное величие республики в Америке, хотя самого слова «республика» Шестаков не произносит: «Филадельфийская ратуша, колыбель американского величия, очень скромное кирпичное здание, разросшееся сообразно нуждам большого города, но сохранившее историческую часть свою в целости. Зал, в котором представители тринадцати тогдашних штатов решились, сильные единственно духом, объявить конец владычеству Англии, не более шести сажень в квадрате и украшен весьма схожим деревянным изображением Вашингтона с надписью: "Первый в брани, первый в мире". Портреты сподвижников его в великом деле создания американской самобытности развешаны по стенам в скромных рамах; между ними не забыт и восторженный Лафайет. Из оригинального убранства сохранилась скромная хрустальная люстра, в которую, к сожаленью, проник газ, и два кресла. Решение представителей было прочитано народу, собранному звуком колокола − с башни ратуши. Этот исторический вестник хранится в зале, на особом пьедестале, с надписью − "и возвестишь ты свободу народам миpa сего". Во всем здании нет ничего художественного, лелеющего вкус почитателя искусств; но в Штатах этого искать не должно; все становится знаменательным по размышлении только, имея глубокое нравственное значение [курсив наш. – Г.Л.]»⁴⁸. В этом городе, символе американской свободы, Шестаков наконец-то видит и достижения науки. Это механический институт, «окрещенный именем Франклина», его публикации изучаются и в Парижской академии, и в английском Королевском обществе. В институте богатая специальная библиотека. Внимание автора очерка привлекает Филадельфийская академия естественных наук с прекрасным музеем. Все это «содержится <…> в полном смысле слова для пользы»⁴⁹.

Нельзя сказать, что автор очерков о Соединенных Штатах был апологетом их политической системы. Рассказывая о Балтиморе, он с известной долей иронии изображал ход местных выборов, показывая и издержки американской выборной системы, причем вкладывал эти свидетельства в уста жителя этого города: «Не в кулачных боях ищите опровержения нашей системы; это забава. Зло таится выше. Полуневежды и полуджентельмены лезут на места, к которым не приготовлены ни воспитанием, ни жизнью. Самый легкий способ достичь их – понравиться толпе, места раздающей. Вот грех нашей системы»⁵⁰. И чуть позже уже более жестко: «Федерализм и права Штатов, партии рабства и свободного труда, за тариф и против тарифа, демократы, республиканцы и американцы (know nothings) − более ничего как внешние вывески, которыми политики заманивают толпу для своекорыстных видов и собирают так называемый политической капитал»⁵¹. Однако Шестаков готов «простить» эти недостатки гражданского устройства Соединенных Штатов за их независимость, за желание развиваться самостоятельно, «тратя все силы на улучшение быта, на разработку и осушку полей, прокладку дорог, каналы и проч.».

И все же Шестаков не смог скрыть своих симпатий к демократическим реалиям Америки, что особенно ярко проявилось в его описании Вашингтона: «Федеральная столица не удовлетворит ожиданию европейца, привыкшего соединять идею о главном городе края с пышностью власти и великолепием окружающего ее общества»⁵². Столь же скромно выглядит и президентская резиденция: «На широкой улице, называемой Пенсильванскою аллеею, скромный дом с греческим портиком и небольшим двором, выжженный известью, привлекает первое внимание приезжающего в Вашингтон. Вы идете к портику смело, видя множество входящих и выходящих без всякой церемонии, вступаете в обширную прихожую, где нет не только признаков власти, но даже барства, и спрашиваете, можно ли видеть хозяина. Если он не занят, лакей, по всей вероятности черный, спросит вашу карточку, и через минуту вас зовут к президенту [курсив наш. – Г.Л.]»⁵³. С добрым юмором автор «Морского сборника» рисует невероятную для русского читателя картину публичного приема у президента: «В следующую пятницу, день публичного приема, я думал найти некоторые атрибуты величия, но и тут ошибся, хотя в пpиеме много любопытного. Толпа дам и мужчин, в нарядах всякого рода, валила в Белый дом (официальное название жилища президента) и прямо проходила во внутренние комнаты. У входа в гостиную стоял президент, обреченный в этот день быть любезным с людьми вовсе ему не знакомыми и большею частью того не заслуживающими. Он приветствовал всех одинаково, опасаясь выказать кому-либо предпочтение, и походил на автомат, с судорожным движением в правой руке, сжимавшейся чрез известные промежутки времени. Каждый, подходя, говорил президенту, с кем он имеет честь знакомиться, и проходил в смежный зал. Всякий американец, приезжающий в Вашингтон, считает необходимым потрясти за руку представителя народной власти, и в публичный вечер можно видеть в американском Тюильри презабавных субъектов. <…> Но вот несчастная рука президента попалась в кузнечные клещи, тело сильно тряхнулось, и на мускулах лица сдержанное выражение боли. Мистер Уилли из Кентукки так приветствует свое избрание. Отдавивши президенту ноги, чтоб он не мог убежать из Белого дома, и оставя на ковре следы своего по­сещения, полудикий житель запада пробирается в общий зал, раздает всем толчки, и все спешат дать ему дорогу: у него в карманах пистолеты, на всякий случай, и соседство с ними не очень приятно» [курсив наш. – Г.Л.]⁵⁴. Но Шестаков оставляет в стороне юмор, когда говорит, по сути, о демократическом принципе гражданского устройства американского общества: «При такой простоте в приемах главы народа нельзя ожидать важности и в его помощниках, и в этом отношении кажется позволительно считать старушку Европу очень отставшею от могучего птенца Нового Света. Значение американского министра не может быть менее, нежели европейских сверстников его. Между последними и верховной властью, непоколебимой, основанной на началах наследия, несравненно более расстояния, нежели между секретарями и президентом, избираемым из среды народа на четыре только года[курсив наш. – Г.Л.]». Для автора очерка главное, что министры в Штатах считают себя только «работниками», в них «нет бюрократической спеси», ими движет «здравый смысл и чистые понятия о долге»⁵⁵.

Автор очерков не мог не коснуться, несомненно, поразившей его политической системы, но делал он это достаточно осторожно: «Описание состава сената и конгресса ввело бы меня в сложный очерк политической системы штатов, требующей глубокого изучения и потому пера искусного, трудолюбивого и добросовестного. Желая удержать за моим одно последнее качество, я отошлю читателя к многим книгам, в которых он может изучить политический состав союза, и скажу только, что штатные выборы несколько связаны с федеральными, потому что штатное законодательное собрание, избираемое народом, в свою очередь выбирает федеральных сенаторов. Каждый штат, какое ни было бы его значение, имеет в сенате двух представителей, что составляет вместе 64. Члены конгресса избираются непосредственно народом, и число их соответствует народонаселению штатов. Всякое решение, относящееся до внешней политики и важных внутренних мер, расходы сумм и уступка государственных земель, тем более каждый закон, не могут иметь силы без общего согласия сената, конгресса и президента [курсив наш. – Г.Л.]»⁵⁶. Шестаков показывает, как сочетаются «демократические принципы», вследствие которых «сенат и конгресс, несмотря на свое могущество, не перестают зависеть от избирающего их народа», и сильная власть президента: «Президент решительный и настойчивый имеет не менее власти, нежели самый неограниченный правитель, и такова шат­кость человечества, что народ, особенно дорожащий свободою, беспрестанно придумывающий новые средства к утверждению ее, не только не противится избранному правителю, забирающему в руки власть, но по непривычке к произволу со стороны властителя, плещет его твердости [курсив наш. – Г.Л.]»⁵⁷.

Однако автор «Морского сборника» видит и огромную опасность для дальнейшего развития Соединенных Штатов − рабство: «Вопрос о невольничестве становится тем более занимательным, что грозит союзу бедственными потрясениями»⁵⁸.

Он много пишет о нем, когда передает свои впечатления от юга Америки («Невольничество в штатах − чистое рабство во всей отвратительной наготе»⁵⁹), прежде всего от жизни в штате Вирджиния. Именно она станет во главе Конфедерации во время Гражданской войны, которая разразится в Штатах всего через два года. Когда читаешь строки из июньского очерка Шестакова, кажется, что он все это предвидел: «Вопрос о рабстве − вулкан, вечно горящий и дышащий раздором. <…> Он ежеминутно угрожает распадом»⁶⁰. Он показывает несовместность сосуществования проживающего в трудах промышленного Севера и, по сути, феодального Юга: «Виргиния вообще подвержена лени, свойственной спесивому барству <…> Виргинец, благородный виргинец, как он называет себя, по непривычке и презрению к труду, занимается возвращением невольников для выгодной продажи в южные штаты <…> Главная промышленность Виргинии − торг человеческим мясом»⁶¹. Показывая картины невольничества в тот момент, когда в России при Главном комитете по крестьянскому делу действовала Редакционная комиссия под председательством Я.И. Ростовцева, разрабатывавшая более радикальный проект освобождения крепостных по сравнению с предложениями губернских комитетов, Шестаков отдает себе отчет в том, что может «увлечься слишком далеко и вдаться в рассуждения, которые могут быть приняты за намеки на нашу собственную язву – крепостное состояние»⁶².

Он, пожалуй, и «увлекается слишком далеко», когда так же, как и публицисты в демократических изданиях России, с гневом говорит, что «рабство отвратительно, неестественно»⁶³, что «между крепостным правом и рабством разница не так велика, как уверяют защитники первого, не решающиеся оклеймить себя любовью к последнему»⁶⁴, и описывает отвратительные картины работорговли⁶⁵.

Вместе с тем он видит сложную ситуацию, которая складывается в Соединенных Штатах, когда Север не только не приемлет рабства, но хочет заставить Юг пойти по этому пути. Это смущает Шестакова, для которого важен факт Конституции, как символа демократии, а она узаконила самостоятельность каждого штата, и «вмешательство одних штатов в дела других совершенно противно основанию Союза. Как бы ни было оно благонамеренно, им явно нарушаются условия самостоятельности штатов, а на них основана Конституция [курсив наш. – Г.Л.] »⁶⁶. Надеясь, что «никто не примет его за поборника рабства», автор очерка хотел бы быть уверенным, что «вопрос непременно решится сам собою; что не следует ради ускорения решения жертвовать другим общим и большим благом [курсив наш. – Г.Л.]»⁶⁷. Шестакову важно, чтобы сохранилась мощь «юного богатыря Нового мира», а она зависит от его «внутреннего спокойствия», «только тогда он будет в состоянии противостоять соперникам и завистникам»⁶⁸. И все же, предчувствуя возможное столкновение Севера и Юга, Шестаков с надеждой напишет, что уничтожение невольничества может не только не повести к распадению государства, а, видимо, «будет споспешествовать дальнейшим его успехам и величию» и что «при таких условиях продолжение системы рабства становится политическим преступлением [курсив наш. – Г.Л.]»⁶⁹. Он в этом уверен, ибо «сношения с рабом несомненно унижают человека свободного; в нем исчезает энергия, высокие идеи о значении человека и даже тупеют самые умственные способности»⁷⁰.

Эта взвешенная позиция И.А. Шестакова по отношению к Соединенным Штатам: неприятие рабства, уважение к Конституции этой страны и абсолютная убежденность в той роли, которую может играть Америка как единое государство в развитии мировой цивилизации, − и стала причиной назначения его на роль куратора экспедиции русской эскадры С.С. Лесовского к берегам Северо-Американских Соединенных Штатов, которая сыграла такую важную роль в сохранении целостности этой страны в тяжелое для нее время Гражданской войны.

 

---

Примечания

1. Цит. по: Александр II: pro et contra. Антология. Серия Русский Путь: pro et contra. Изд-во РХГА, СПб, 2013. С. 329.
2. В № 8 «Морского сборника» за 1866 г. была напечатана корреспонденция Н. Коха «Американцы в Кронштадте».
3. На «истинную» причину этого акта существуют разные точки зрения, среди них и стремление связать визит русских кораблей в Америку с обострением отношений России с европейскими государствами в связи с событиями в Польше. Итог этим исследованиям подвел академик Н.Н. Болховитинов (1995): «Есть все основания полагать, что результаты визита русских эскадр в США превзошли первоначальные расчеты и ожидания морского министерства. Простое пребывание русских военных кораблей в портах США заставило Англию и Францию отказаться от своих намерений вмешаться в польские дела, укрепило отношения с федеральным Союзом и продемонстрировало, что русский флот вновь стал действенным фактором международной политики».
4. В 1874 г. С.С. Лесовский станет управляющим Морским министерством России.
5. По мнению академика Н.Н. Болховитинова (1996: 206), Попов «самостоятельно пришел к выводу о необходимости сосредоточить суда своей эскадры в Сан-Франциско. Интуиция и опыт не подвели русского моряка. Он принял совершенно правильное и своевременное решение».
6. На визит русской эскадры к Атлантическому побережью СШ так или иначе откликнулись и русские газеты: «Голос», «Московские ведомости», «Кронштадтский вестник». См. об этом подборку газетных, архивных и дипломатических материалов в публикации: Русские эскадры в США. Режим доступа: http://art-of-diplomacy.ru/books/item/f00/s00/z0000009/st013.shtml, а также О.Ю. Казакова (2006).
7. В 1856 г. тираж журнала составлял 6 тыс.
8. В 1855 г. он станет адмиралом, а в 1864 г. − президентом Академии Наук.
9. См. о нем публикацию заместителя директора Российского государственного архива Военно-Морского Флота: Мазур Т.Л. Великий князь генерал-адмирал Константин Николаевич // Пятые Константиновские чтения. Кронштадт, 2005. Режим доступа: http://www.liveinternet.ru/users/3330352/post117404788.В это время в кораблестроении многих стран совершался коренной переворот, технические открытия и усовершенствования следовали одно за другим. Парусный флот уступал место паровому броненосному флоту. Ведущие мировые морские державы стремительно модернизировали свои флоты. На выполнение этой задачи была направлена вся деятельность великого князя Константина Николаевича. Это хорошо видно и по материалам «Морского сборника», в том числе посвященным жизни Америки. Рассказы о строящихся броненосцах, чертежи, подробное описание их заполняли многие страницы журнала.
10. Тираж газеты в эти годы был более 80000.
11. Морской сборник. 1863. № 11. Заграничная морская хроника. С. 1.
12. Там же.
13. Там же. С. 3.
14. Там же. С. 6.
15. Там же. С. 5.
16. Морской сборник. 1863. № 10. Смесь. С. 18.
17. В брошюре было 58 страниц.
18. Морской сборник. 1864. № 11. Заграничная морская хроника. С. 1.
19. Там же. С. 2.
20. Там же. С. 3, 4. Конечно, было и нечто сугубо экономическое, что двигало взаимоотношениями России и США, – Аляска. Мы сознательно не касаемся этого вопроса, хотя об этом, в т.ч. о деятельности Российско-Американской Компании, «Морской сборник» писал достаточно много, поскольку есть интересная литература, связанная с этой ситуацией (подр. см.: Н.Н. Болховитинов (1990); С.В. Фетисов (2014); И. Виньковецкий (2015)).
21. Там же. С. 7.
22. См.: Там же. С. 8.
23. В 1882 г. Шестаков будет назначен управляющим морским министерством.
24. Морской сборник. 1859. № 5. Официальная часть. С. 180.
25. Морской сборник. 1859. № 2. Часть неофициальная. С. 276−278.
26. Там же. С 279.
27. Там же. С. 280.
28. Там же. С. 283.
29. Морской сборник. 1858. № 11. Часть неофициальная. С. 3, 9.
30. Морской сборник. 1859. № 1. Часть неофициальная. С. 5.
31. Морской сборник. 1858. № 11. Часть неофициальная. С. 11−12.
32. Морской сборник. 1858. № 11. Часть неофициальная. С. 13−14.
33. Там же. С. 16.
34. Там же.
35. Там же. С. 18. Шестаков продолжит эту тему через два года, рассказав о путешествии в Новый Орлеан в большом очерке «Дедушка Миссисипи»: «… причина вечного труженичества делает человека самостоятельным, сильным духом и развивает способности…Сделавшись богачом, он не перестает уважать труд в других» (Морской сборник. 1861 № 3. Отдел неофициальный. С. 4). О том, что «у американцев труд в почете, у нас в презрении», говорил автор некрасовских «Отечественных записок» (Энгельгардт, 1937: 358). Подр. см.: И.М. Супоницкая (2003).
36. Морской сборник. 1859. № 6. Часть неофициальная. С. 209.
37. Морской сборник. 1861. № 3. Отдел неофициальный. С. 13.
38. Морской сборник. 1858. № 11. Часть неофициальная. С. 25
39. Там же. С. 19−20.
40. Там же.
41. Там же. С. 21.
42. Морской сборник. 1859. № 1. Часть неофициальная. С. 55.
43. Там же. С. 56.
44. Там же. С. 68−69.
45. Там же. С. 69.
46. Морской сборник. 1859. № 5. Часть неофициальная. С. 13.
47. Там же.
48. Там же. С. 1.
49. Когда читаешь размышления Шестакова об Америке, время от времени «слышится» «голос» Писарева.
50. Там же. С. 29.
51. Там же. С. 30.
52. Морской сборник. 1859. № 6. Часть неофициальная. С. 189.
53. Там же. С. 191.
54. Там же. С. 192−193.
55. Там же. С. 193, 194, 195.
56. Там же. С. 201.
57. Там же. С. 205, 208.
58. Там же. С. 220.
59. Там же.
60. Там же С. 221.
61. Там же. С. 214−215. Вот одна из картинок Юга, нарисованных беспристрастным пером Шестакова: «Большой южный город резко отличается от северных сверстников своих. Нет и тени северной деятельности. Обветшалые колымаги с оборванным кучером, стаи грязных мальчишек и бездна мух… напомнили мне давно знакомые сцены» (Там же. С. 231−232).
62. Там же. С. 216.
63. Там же. С. 224.
64. Там же. С. 232.
65. Через два года, в мартовском номере «Морского сборника» за 1861 г., когда крепостничество было уже фактически отменено при сохранении главного его постулата – крупной помещичьей собственности на землю, Шестаков напишет, что он далеко не сторонник крупного землевладения, что «раздробление владений есть вернейших залог народного благополучия» (Морской сборник. 1861. № 3. Отдел неофициальный. С. 31).
66. Там же. С. 217.
67. Там же. С. 225.
68. Там же. С. 226.
69. Там же. С. 225.
70. Там же. С. 232.

 

Библиография

Болховитинов Н.Н. Историки в поисках истины: визит русского флота в США в 1863−1864 гг. // Американский ежегодник, 1994. М.: Наука, 1995. С. 194−207. Режим доступа: http://america-xix.org.ru/library/bolkhovitinov-russian-fleet/

Болховитинов Н.Н. Русско-американские отношения и продажа Аляски. 1834−1867. М.: Наука, 1990.

Болховитинов Н.Н. Русские эскадры в США в 1863–1864 гг. // Новая и новейшая история. 1996. № 5. С. 195−216.

Виньковецкий И. Русская Америка: Заокеанская колония континентальной империи.
1804–1867 / пер. с англ. С. Константинова. М.: Нов. лит. обозр., 2015.

Казакова О.Ю. Американская тема в газетной периодике пореформенной России (1850−1860-е гг.): от информации к образу. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006. С. 58−95.

Супоницкая И.М. Успех и удача: отношение к труду в американском и российском обществе // Вопросы философии. 2003. № 5. С. 44−56.

Фетисов С.В. Первая Антанта. Как мы потеряли Аляску. М.: Библио-Глобус, 2014.

Энгельгардт А.Н. Из деревни. 12 писем, 1872−1887. М.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1937.