Русский
English
Русский EnglishOn a New Understanding of the Term “Journalist” in the Normative Acts
Новаторова Дарья Сергеевна
аспирантка кафедры истории и правового регулирования отечественных СМИ факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, novatorova.darya@gmail.com
Darya S. Novatorova
PhD student at the Chair of History and Legal Regulation of Domestic Media, Faculty of Journalism, Lomonosov Moscow State University, novatorova.darya@gmail.com
Аннотация
В статье рассматривается расширение термина «журналист», которое произошло в последние несколько лет на уровне межгосударственных организаций в связи с развитием Интернета, социальных сетей и гражданской журналистики. Отдельное внимание уделено четырем ключевым документам ООН, а также недавним инициативам российских и американских законодателей в области новых медиа.
Ключевые слова: ООН, журналист, блогер, новые медиа, Интернет.
Abstract
This article deals with the extension of the term “journalist” in response to the development of the Internet, social networks and citizen journalism, which has become apparent in the latest documents of the United Nations. The article also analyzes some new initiatives of Russian and American lawmakers in the field of the new media.
Key words: the United Nations, journalist, blogger, new media, the Internet.
Развитие технологий в последние 20 лет повлекло за собой структурные изменения в журналистике и сказалось на позиции журналиста. Как отмечает профессор Е.Л. Вартанова, «традиционная монополия на новости им утрачена»1. Посредством социальных сетей и блогов рядовые пользователи все чаще не только создают новости, но и проливают свет на факты коррупции, нарушения прав человека, рассказывают о том, чему сами становятся очевидцами, т.е, по сути, выполняют прямые функции журналиста, не будучи связанными его обязанностями или наделенными его правами.
Оставим сейчас вопрос, насколько достоверна информация блогеров и должны ли они нести ответственность, если сведения не соответствуют действительности. Эти люди имеют доступ к той информации, которая не всегда известна сотрудникам традиционных средств массовой информации, и уже в силу этого в интересах общества должны иметь возможность распространять эту информацию свободно и без опасений за свою жизнь и жизни своих близких – т.е., иметь право на особую журналистскую защиту. Это тем более актуально, что порой блогеры пишут из мест вооруженных конфликтов, криминогенных зон или просто затрагивают в своих сообщениях интересы «сильных мира сего», не имея при этом поддержки редакции или профессиональной юридической защиты.
Руководствуясь такими соображениями и принимая во внимание, что количество убитых журналистов и блогеров велико, многие межгосударственные организации поставили на повестку дня вопрос безопасности журналистов, параллельно расширив само это понятие, с тем чтобы обеспечить защиту всем, кто пишет на социально-значимые темы, вне зависимости от их взаимодействия с редакциями традиционных медиа.
Например, в 2012-2013 гг. безопасность журналистов и блогеров вышла на первый план в повестке дня Коммуникационного и информационного сектора ЮНЕСКО. Для сведения, эта организация приводит следующие цифры2: за последние 10 лет в мире более 600 журналистов и работников медиа были убиты при исполнении своих профессиональных обязанностей, т.е., в среднем − по одному журналисту в неделю. Активные действия по решению этой проблемы начались в апреле 2012 г., когда по инициативе ЮНЕСКО было организовано совещание Координационного совета руководителей системы Организации Объединенных Наций. На совещании был принят План действий ООН по обеспечению безопасности журналистов и проблеме безнаказанности – ключевой документ в данном вопросе. Для целей настоящей статьи интересно то, что План не ограничивается защитой исключительно «официально признанных журналистов» − в нем также отдельно упоминаются работники общинных медиа, внештатные журналисты и лица, «которые могут использовать новые средства массовой информации в качестве инструментов работы со своей аудиторией»3.
Этот последний пункт не случаен: он прямо говорит о тенденции, которая еще более четко была обозначена этой организацией во время празднования Всемирного дня свободы печати, который ЮНЕСКО ежегодно отмечает 3 мая. Концепция праздника в 2013 г. − «Говорить без опасений: за свободу выражения мнений во всех средствах массовой информации». В ней есть третья подтема – «Безопасность в Интернете», в которой, в частности, говорится: «В связи с переходом медиа в цифровой формат увеличивается число независимых журналистов, и журналистская среда выходит за круг штатных работников средств массовой информации. На сегодняшний день распространением новостей также занимаются гражданские репортеры и блогеры. Хотя у таких «новых» журналистов может отсутствовать установившаяся форма институционного кураторства, в интересах общества они должны быть так же защищены, как и профессиональные журналисты»4.
Как видно из приведенных цитат, ЮНЕСКО отдает должное роли гражданских репортеров в современном обществе и стремится распространить на них право на защиту. Эта межгосударственная организация разделяет «официальных журналистов» и блогеров, называя последних то «лицами, которые могут использовать новые средства массовой информации», то гражданскими репортерами, то «новыми журналистами». Между тем некоторые их европейские и американские коллеги пошли еще дальше, сделав попытку пренебречь каким бы то ни было терминологическим различием, попросту расширив понимание термина «журналист».
В настоящей статье мы рассматриваем эту тенденцию, сосредоточившись преимущественно на четырех ключевых документах ООН. Необходимо подчеркнуть, что речь здесь идет исключительно о нормативных документах – международных и некоторых национальных. Позиция журналистской общественности, озабоченной сохранением стандартов профессии, не является темой настоящей статьи: этическая составляющая расширения термина «журналист» − вопрос действительно очень обширный и сложный, к нему обращался Европейский суд по правам человека, но мы оставим его для последующего анализа. Нас, в первую очередь, волнует то, что, как уже было отмечено выше, многие блогеры, гражданские репортеры, новые журналисты и прочие независимые авторы под тем или иным названием все чаще и чаще в своих расследовательских репортажах выполняют главную журналистскую функцию − функцию «сторожевого пса общества». Вероятно, в интересах самого общества распространить на этих людей правовую и иную защиту, имеющуюся у профессиональных журналистов. Этим целям служит расширение понимания термина «журналист».
Мы заранее признаем, что разделяем расширенное понимание термина «журналист». Однако в настоящей статье мы постарались последовательно рассмотреть актуальные нормативные документы, приводя исходные цитаты и таким образом давая читателю возможность самостоятельно включиться в дискуссию и (если он сочтет это необходимым) возражать и спорить с автором. Нам представляется, что на данном этапе невозможно говорить о конечном результате исследования проблемы, а потому материал, собранный здесь, даже при субъективном анализе, может служить отправной точкой для дальнейших исследований.
Отметим также, что мы сознательно не разделяем понятия «свобода слова», «свобода информации» и «свобода журналистики» («свободы массовой информации») – разумеется, все это разные вещи, однако тесно взаимосвязанные и взаимозависимые. Разделение этих понятий не является необходимым для целей настоящей статьи.
Наконец, прежде чем мы перейдем к анализу расширения понятия «журналист» в нормативных документах, попробуем определить традиционное понимание этого термина.
Традиционное понимание термина «журналист»
Отечественные исследователи средств массовой информации традиционно определяют термин «журналист» через взаимодействие с редакцией. Так, профессор Е.П. Прохоров считал, что под «журналистом» должны пониматься «штатные и внештатные работники редакций (от корреспондента и работника отдела писем до руководителя корреспондентской сети и главного редактора), которые по редакционному уставу определяют направление и характер изданий или программ, ведут авторскую, редакторскую, организационную работу по сбору, обработке, компоновке массовой информации в номера газет и журналов, программы радио и телевидения, выпуски агентской информации и.т.д.»5. А его коллега из СПБГУ, профессор С.Г. Корконосенко, в своей книге приводит два определения: одно – из российского Закона о СМИ и второе, которое было предложено руководителем одной из комиссий ЮНЕСКО, лауреатом Нобелевской премии Ш. Макбрайдом. Как отмечает С.Г. Корконосенко, это определение «в целом совпадает с российским, но в нем подробнее перечисляются виды деятельности (издатель, репортер, фотограф, кинооператор, техник) и подчеркивается, что журналист должен иметь документ, подтверждающий его профессиональную принадлежность. Согласно российскому законодательству, журналист тоже обязан по первому требованию предъявлять удостоверение. Однако обратим внимание на то, что в Законе «О средствах массовой информации» не говорится, каким образом удостоверяется факт работы по заданию редакции. Значит, допускаются различные формы подтверждения связей со СМИ»6. Профессор С.Г. Корконосенко отдельно подчеркивает эту обязательную принадлежность к редакции, даже задокументированную связь с ней, поскольку, по его мнению, «из документов следует, что на этот статус не вправе претендовать люди, которые собирают и распространяют информацию по собственному почину и не могут подтвердить деловых связей с какой-либо редакцией или агентством»7.
У западных исследователей и ранее, до тенденций последнего времени, существовал несколько иной подход в определении того, кто является журналистом. Например, немецкие исследователи С. Вейшенберг, М. Малик и А. Шолл в своем исследовании о журналистах в Германии в 2006 г. определяли их как «всех людей, основная деятельность которых – в штате или во внештатном сотрудничестве – участвовать в производстве журналистских материалов»8. В той же работе исследователи называют журналистами тех, кто «половину своего дохода зарабатывает журналистским трудом или более половины своего времени работает в журналистских медиа»9. Оба эти определения также можно считать традиционными, поскольку требования «основной деятельности» или «половины дохода», «половины времени» исключают из понятия «журналист» блогеров, которые занимаются журналистикой на нерегулярной основе, либо не зарабатывают этим себе на жизнь. Однако между двумя этими внешне схожими традиционными подходами заметна одно маленькое, но, как оказалось впоследствии, принципиальное различие. Согласно первому подходу (Е.П. Прохоров, С.Г. Корконосенко-Ш. Макбрайд), журналист определяется по роду деятельности/принадлежности к редакции СМИ (в случае с российским Законом о СМИ, о котором речь пойдет далее, еще и зарегистрированного). Согласно второму (С. Вейшенберг, М. Малик и А. Шолл), определяющим является только деятельность, уже без упоминания о редакции, хотя и с сохранением финансового критерия.
Очевидно, что с развитием конвергентных СМИ и Интернета вообще, с появлением разнообразных социальных сетей, традиционный подход к определению журналиста уже не способен охватить всех, кто в той или иной мере занимается журналистикой. Сам термин «журналист» в новой медиасреде «размывает» свои границы и становится расплывчатым. Так, известный британский исследователь массовых коммуникаций, профессор Д. МакКуэйл, в своей недавней монографии «Журналистика и общество» не дает точного определения журналиста, а только отмечает, что «позиция журналистов в контексте Интернета очень неопределенна, причем непротиворечивое определение их роли отсутствует»10.
Отталкиваясь от этого тезиса исследователя, перейдем к рассмотрению того, как термин «журналист» трактуется в международном праве.
Международные тенденции в определении «журналист»
Функциональный подход к определению термина «журналист» на международном уровне берет свое начало еще на рубеже тысячелетий, в Рекомендации Комитета министров Совета Европы № R (2000) 7 относительно права журналистов не раскрывать свои источники информации, принятой 8 марта 2000 г. Под термином «журналист» в этой Рекомендации определяется «любое физическое или юридическое лицо, которое регулярно или профессионально участвует в сборе и распространении информации для общественности, используя любое средство массовой коммуникации»11. В 2000 г. о социальных сетях, блогах, гражданской журналистике даже в Совете Европы имели еще очень условное представление − но, предвидя дальнейшее развитие технологий, попали в точку. Оторванность определения термина «журналист» от традиционных редакций и появление в этой формулировке «любых средств массовой коммуникации» − существенный шаг вперед.
После такого решительного начала последовал десятилетний перерыв, во время которого так называемые гражданские журналисты и блогеры в полной мере заявили о себе во всем мире. Стало очевидным, что игнорировать появление новых «игроков» в сфере коммуникации и информации нельзя, да и невозможно. Более того, стало понятно, что гражданские журналисты играют очень важную роль в реализации прав и свобод человека, особенно в тех странах, где в силу тех или иных причин традиционные медиа не в состоянии выполнять свою главную функцию «сторожевого пса общества» или не в силах дать этому обществу объективную картину происходящего.
В результате уже осознанное, продуманное расширение понятия «журналист» нашло место в международных документах 2010−2012 гг., в частности, в четырех ключевых документах ООН, на которых мы остановимся подробнее.
Хронологически первый из них – Доклад Специального докладчика ООН по вопросу о поощрении и защите права на свободу убеждений и их свободное выражение (A/65/284), представленный Генеральной Ассамблее 11 августа 2010 г. Среди прочего Специальный докладчик говорит в нем о необходимости защиты журналистов и свободы печати (пункт III), а также о защите «гражданской журналистики» (пункт IV). Давая определение «журналист», в Докладе оговаривается, что журналисты − это «лица, которые занимаются расследованием, анализом и распространением информации на регулярной основе и в специализированной форме через любые органы печати, радиотелевизионные или электронные средства. С возникновением новых видов связи журнализм распространился на новые области деятельности, включая «гражданский журнализм»»12. В то же время такие условия, как обязательное членство в профессиональных организациях или университетский диплом, по мнению Докладчика, не являются необходимыми для того, чтобы считаться журналистом.
Наконец, перейдя в защите «гражданской журналистики», Специальный докладчик сначала отмечает, что универсального определения этого понятия не существует, однако под ним понимается представление независимых репортажей, которые созданы любителями с места событий и которые «распространяются по всему миру через современные медиа, чаще всего через Интернет»13. В то же время в следующем пункте Докладчик подчеркивает, что «представители «гражданской журналистики» не являются подготовленными профессиональными журналистами», их информация бывает ненадежной или необъективной, но важность такой новой формы журналистики все равно нельзя недооценивать14. Особенно если речь идет об информации о тех слоях населения, которые нуждаются в дополнительной защите – о меньшинствах, об общинах и группах, либо же когда такие гражданские журналисты пишут из стран, где «свобода печати не является реальностью»15, из районов военных действий или из зоны бедствия.
Иными словами, в Докладе перед Генеральной Ассамблеей ООН в 2010 г. Специальный Докладчик разделяет традиционных журналистов и «гражданских», но закрепляет за последними те же функции, а главное – то же право на особую защиту. Докладчик подчеркивает, что гражданские журналисты подвергаются тем же угрозам, что и профессиональные, вплоть до убийства. И в данном случае ситуация осложняется еще тем, что гражданские журналисты зачастую работают в одиночку и находятся в изоляции, так что, по мнению Докладчика, «пользуются меньшей степенью защиты, чем их коллеги в традиционных средствах массовой информации»16.
Следующий документ ООН, который интересен для целей настоящей статьи, это Замечание общего порядка № 34, принятое Комитетом по правам человека ООН на 102 сессии 11−29 июля 2011 г. в Женеве. Этот документ представляет собой примечания к статье 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, принятого Генеральной Ассамблеей ООН в 1966 г. (Статья 19 Пакта − «Свобода мнений и их выражение»). Фактически это анализ 19 статьи Пакта с дополнительными рекомендациями государствам по её реализации. Суть Замечания состоит в том, что, написанное почти через полвека после принятия Пакта, оно стремится актуализировать его положения в новой реальности. Среди прочего в 44 пункте авторы Замечания отмечают, что «журналистские функции выполняет широкий круг лиц, в том числе профессиональные штатные репортеры и аналитики, блогеры и другие лица, которые публикуются в печатных изданиях, Интернете или где-либо еще»17. Как и в предыдущем рассмотренном докладе ООН, в Замечании общего порядка № 34 речь идет об одинаковых функциях журналистов и блогеров, но сами эти два понятия в этом документе также разводятся.
Хронологически следующий − Доклад Специального докладчика по вопросу о внесудебных казнях, казнях без надлежащего судебного разбирательства или произвольных казнях Кристофа Хейнса (A/HRC/20/22), представленный им 10 апреля 2012 г. на Двадцатой сессии Совета по правам человека. В этом докладе речь снова идет о защите права журналистов на жизнь, поскольку, как уточняет Специальный Докладчик, около 8% всех сообщений, которые были направлены в период 2003−2011 гг. в рамках его мандата, касались именно убийств или угрозы жизни журналистов. В этой связи важно отметить, что для целей настоящего доклада при определении, кого считать журналистом, также используется функциональный подход. В пункте 26 Докладчик прямо приводит определение журналиста, которое содержалось в Рекомендации Комитета Министров Совета Европы № R (2000)7 и уже было упомянуто выше. В 2012 г. это определение имеет уже куда более глубокий подтекст, нежели в 2000 г. Теперь всем понятно, какие средства массовой коммуникации имеются в виду и какие новые игроки медиасреды автоматически включаются в это расширенное понятие «журналиста». В этом документе ООН, в том же пункте 26, находим такое дополнение: Докладчик уточняет, что не только репортеры и фотографы, но и лица, «оказывающие непосредственную поддержку их работе, например, внештатные корреспонденты», находятся в потенциально уязвимом положении. И далее Докладчик отмечает: «К этой категории относятся работающие в «новых средствах массовой информации» или «граждане и журналисты, работающие для онлайн-ресурсов»18. Это перечисление всех возможных определений гражданских журналистов охватывает их всех и включает в понятие «журналист», таким образом распространяя на них свою защиту.
Наконец, в Ежегодном докладе Специального докладчика ООН за 2012 г. по вопросу о поощрении и защите права на свободу убеждений и их свободное выражение (A/HRC/20/17), мы находим как прямое, так и косвенное доказательство расширенного понимания термина «журналист». Этот доклад посвящен в основном вопросу безопасности журналистов вне вооруженных конфликтов, Интернету, и защите онлайн-журналистов в нем уделяется всего несколько пунктов (61−64). Для нас особенно важен пункт 61, в котором говорится, что «Интернет стал существенной и экономной средой для распространения новостей для глобальной аудитории, это привело к появлению «онлайн-журналистов» − профессиональных и так называемых «гражданских журналистов», которые не обладают специальной подготовкой, однако играют крайне важную роль в документировании и распространении новостей по мере их развития»19.
В этой цитате самое главное, что под «онлайн-журналистами» Специальный докладчик понимает не только медиапрофессионалов, чьи традиционные средства массовой информации создали альтернативные онлайн-медиа, но и так называемых «гражданских журналистов» − это прямое и четкое указание на расширенное понимание термина «журналист», принятое ООН. Но есть еще и косвенное, в пунктах 63-64 указанного доклада. Там Специальный докладчик выражает глубокую обеспокоенность участившимися случаями преследования онлайн-журналистов и блогеров и призывает государства обеспечивать такую же защиту права на свободу выражения мнения онлайн, как и офлайн. Из этого видно, что функции, которые ранее были свойственны исключительно традиционным журналистам, теперь окончательно признаются и за онлайн-журналистами − как профессиональными, так и гражданскими, или, по-другому, блогерами – и именно поэтому право на защиту должно распространяться и на тех, и на других. Наименования «гражданские журналисты» и «блогеры» используются в этом документе в качестве синонимов, а понятие «онлайн-журналист» включает в себя и их, и профессиональных сотрудников онлайн-версий традиционных средств массовой информации.
Подводя итоги всему вышесказанному, хочется заметить явную параллель между расширением понятия «журналист» и переосмыслением термина «средство массовой информации», которое произошло в международном праве не так давно20. Напомним, что 21 сентября 2011 г. Комитетом Министров Совета Европы была принята Рекомендация № Rec(2011)7 государствам-членам о новом понятии СМИ, авторы которой постарались создать универсальный алгоритм для определения онлайн-медиа и отделения их от обычных интернет-сайтов и так называемых «посредников» − провайдеров, операторов платформ, и.т.д. Пытаясь как-то охарактеризовать онлайн-медиа, Совет Европы пошел по очень интересному и нестандартному пути и не стал давать какую-то одну четкую дефиницию. Вместо этого в Рекомендации были предложены методы и критерии для определения средств массовой информации, исходя из их функций и целей, природы контента и характера аудитории, а не формы распространения. Получившееся определение очень подвижно и открыто, с расчетом на будущее развитие технологий. Но главное – в нем делается смысловой перенос с формы на образ деятельности. Т.е., по сути, когда Специальный докладчик ООН предлагает использовать функциональный подход и определять журналиста через его журналистскую деятельность, а не через профессиональную взаимосвязь с редакцией, он поступает так же, как и Совет Европы в Рекомендации о новом понимании СМИ. Поскольку в обоих случаях такой подход кажется нам наиболее логичным, можно попробовать сделать вывод, что, вероятно, развитие технологий и возникновение новых участников медиаэкосистемы видоизменило форму (внешний вид средства массовой информации, профессию журналиста, текст и язык, способ коммуникаций и.т.д.), но не затронуло ее внутреннее содержание (цели и задачи медиа, журналистскую деятельность, суть профессии и.т.д.).
Определение «журналист» с точки зрения российского законодателя
Традиционного подхода в определении термина «журналист» до самого недавнего времени придерживался и российский законодатель. Так, в Законе о СМИ определение «журналист» четко дано в Статье 2 «Средства массовой информации. Основные понятия»: «под журналистом понимается лицо, занимающееся редактированием, созданием, сбором или подготовкой сообщений и материалов для редакции зарегистрированного средства массовой информации, связанное с ней трудовыми или иными договорными отношениями либо занимающееся такой деятельностью по ее уполномочию»21. Иными словами, для того чтобы человек был признан журналистом, с точки зрения этого закона, необходимо наличие двух условий: а) он должен заниматься определенной деятельностью, признанной журналистской, и б) он должен делать это по заданию редакции зарегистрированного СМИ. Слово «зарегистрированного» хочется подчеркнуть, т.к. такое понятие в принципе отсутствует в западном информационном праве, и, следовательно, подобное определение журналиста там невозможно априори.
В 2014 г. российский парламент пошел дальше: был принят Федеральный закон22, определяющий понятие «блогер» и обязывающий популярных блогеров выполнять требования, которые обычно предъявляются к СМИ. Речь (по крайней мере, пока) идет не о всех блогерах, а лишь о тех владельцах сайта или страницы, «на которых размещается общедоступная информация и доступ к которым в течение суток составляет более трех тысяч пользователей сети «Интернет»23. Таковым блогерам, среди прочего, отныне предписано:
С другой стороны, согласно новому закону, блогер имеет право:
Приведенные цитаты из ФЗ от 05.05.2014 № 97-ФЗ «О внесении изменений…», как и весь закон в целом, вызывают ряд вопросов. Например, подтвердив право блогера публиковать свои суждения и оценки с указанием псевдонима, законодатель чуть ниже, в п.5 вводимой статьи 10.2, постанавляет: «Блогер обязан разместить на своих сайте или странице сайта в сети «Интернет» свою фамилию и инициалы, электронный адрес для направления ему юридически значимых сообщений». Таким образом, с одной стороны, у блогера есть право высказываться под псевдонимом, а с другой – он все-таки должен опубликовать на странице свою фамилию.
Интересно также следующее разграничение законодателя, прописанное в п.7: «Владельцы сайтов в сети «Интернет», которые зарегистрированы в соответствии с Законом Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. «О средствах массовой информации» в качестве сетевых изданий, не являются блогерами». Следовательно, законодатель разграничивает СМИ и популярных блогеров, хотя и обязывает последних подчиняться требованиям законодательства Российской Федерации, регулирующим порядок распространения массовой информации. Так, далее в законе прописано, что Роскомнадзор будет отныне вести реестр популярных блогов и страниц, для чего организует мониторинг сайтов и утверждает методику определения количества пользователей в сутки. Новый закон также наделяет Роскомнадзор правом запрашивать у блогеров информацию, необходимую для формирования реестра, и эта информация должна быть предоставлена им в течение 10 дней после получения запроса. Касательно сути такой информации, закон оговаривает, что это должны быть данные, «позволяющие идентифицировать блогера» − т.е. использование псевдонима вновь оказывается невозможным.
Прекращение анонимности популярных блогеров – не единственное тревожное нововведение закона. Сам факт того, что блогеры (пусть даже отдельная их часть – но ведь наиболее активная, а значит – наиболее важная для свободы слова и свободы выражения мнения) отныне обязаны проверять достоверность информации, соблюдать законодательство о выборах, в целом подчиняться требованиям законодательства о распространении массовой информации, фактически приравнивает их к СМИ. При этом в законе нет ни слова о том, что популярные блогеры наделяются какими бы то ни было правами журналиста: ни о защите журналистских источников, ни о защите самих блогеров речи не идет. Более того, если журналист может писать под псевдонимом, то блогер лишается и этого права. Так называемые «права», которые предоставлены блогеру в новом законе (п. 3 вводимой статьи 10.2), больше похожи на формальное упоминание общегражданских прав, нежели на реальные права, необходимые тем, кто занимается распространением информации.
Иными словами, ранее российский законодатель четко определял, что такое «СМИ» и кто такой «журналист», сохраняя регистрацию сетевого СМИ добровольной. Теоретически так и осталось: в новом законе нет ни слова про журналиста, это понятие не расширяется как таковое, и права журналиста не распространяются даже на популярных блогеров − распространяются обязанности. Вместо того чтобы сделать регистрацию сетевых СМИ обязательной, законодатель просто ввел дополнительную категорию – «популярные блогеры» – и ввел ее в сферу контроля Роскомнадзора, не наделив журналистскими привилегиями.
Рассматриваемый закон только недавно вступил в силу, и говорить о его последствиях, основываясь на реальных результатах, пока еще невозможно. Тем не менее можно сказать, что такая ситуация, с одной стороны, отражает международную тенденцию в расширенном понимании термина «журналист», а с другой стороны, в корне ей противоречит. Как видно из вышесказанного, в последние несколько лет межгосударственные организации все более склонны придавать значение именно функциональной, содержательной характеристике и распространять понятие «журналист» на всех лиц, занимающихся журналистской деятельностью, вне зависимости от их взаимосвязей с редакциями традиционных или сетевых медиа. И здесь российский законодатель вроде бы действует в русле международной логики: распространяя на популярных блогеров обязанности СМИ, он практически приравнивает их к журналистам, исходя из сути их деятельности. Однако, на наш взгляд, наибольшее значение имеет цель, которую ставят перед собой межгосударственные организации и российские законодатели: зачем, в сущности, и те и другие занимаются таким, казалось бы, глубоко теоретическим вопросом, как расширение понятия термина «журналист»?
ЮНЕСКО, Совет Европы и ООН хотят расширить понятие «журналист», чтобы наделить так называемых гражданских журналистов и блогеров правами журналистов и обеспечить им защиту, необходимую для реализации права на свободу информации и свободу выражения мнения. Можно ли то же самое сказать о новой инициативе российского законодателя? Очевидно, что при внимательном прочтении закона, где детально прописаны требования к популярным блогерам и их обязанности, правила внесения в реестр Роскомнадзора, правила предоставления информации о владельцах сайтов, штрафы и последствия неисполнения предписаний и только бегло упомянуты несколько не журналистских прав, ответ на этот вопрос будет отрицательным.
Дискуссия вокруг американского закона Free Flow of Information Act
Было бы неправильно считать, что переосмысление понятия «журналист» присуще только межгосударственным организациям. Этим же самым вопросом не так давно озаботились законодатели США, после того как весной прошлого года президент Обама призвал Конгресс принять новый федеральный закон, защищающий средства массовой информации. Однако в США вопрос, кто является журналистом, имеет несколько другую специфику и связан, прежде всего, с главным журналистским правом – правом не раскрывать свои источники.
Предыстория законопроекта, который получил название Free Flow of Information Act («Акт о свободном потоке информации»), связана с целой серией скандальных прецедентов, когда Министерство юстиции США вмешивалось в расследования ведущих средств массовой информации страны и работающие в нем прокуроры получали доступ к записям телефонных разговоров журналистов и собранной ими информации26.
Принятие Free Flow of Information Act в США сопровождалось бурной общественной дискуссией, и главное, что вызывало споры законодателей и рядовых граждан, было именно определение «журналист». Ведь в зависимости от этого закон будет или не будет распространяться на тех, кто, как мы увидели, уже считается онлайн-журналистами с точки зрения ООН и Совета Европы, а следовательно, они либо получат, либо не получат право не раскрывать свои источники информации.
В мае 2013 г. Конгресс представил сразу два проекта закона, предложенные Палатой представителей и Сенатом. В обоих случаях американские законодатели предусмотрительно и очень осторожно попытались совсем избежать употребления слова «журналист», используя вместо него специальный термин «covered person», что можно попробовать перевести как «субъект закона». При этом в законопроекте, предложенном Палатой представителей, такой человек определен как тот, кто «в силу финансовой выгоды или для обеспечения своего существования вовлечен в журналистику, включая менеджера, работодателя, покровителя, помощника или компаньона такого человека»27.
В свою очередь, в законопроекте, предложенном Сенатом США 16 мая 2013 г., дается куда более развернутое определение все того же «covered person»: «Это человек, который – с основным намерением расследовать события и добыть материал, с тем чтобы распространить для общественности новости или информацию, затрагивающую местные, национальные или международные события или другие вопросы, представляющие общественный интерес, регулярно собирает, подготавливает, фотографирует, записывает, пишет, редактирует, сообщает или публикует такой материал посредством <…>)»28, − и далее следует длинный перечень, посредством чего все это возможно.
Сразу за публикацией этих законопроектов на их авторов обрушилась критика, суть которой сводилась к тому, что если Конгресс примет этот закон без изменений, то он, может быть, сможет обеспечить защиту журналистам, но никак не свободе информации. К тому же, как отметил один из критиков, такой закон сам по себе «ужасная идея», поскольку позволяет государству решать, кто является журналистом, а кто нет29. В свою очередь, критики законопроектов также обратились к расширенной, функциональной трактовке понятия «журналист», предложив своим законодателям лучше сосредоточиться на определении «журналистика», предоставив правовую защиту журналистской деятельности, а не профессии как таковой30.
В дополнение к проблеме безнаказанности, которую мы осветили выше, надо отметить, что на примере этой дискуссии в США хорошо видно, что определение понятия «журналист» не является чисто теоретическим вопросом, интересным только исследователям или законодателям. Прежде всего, расширенное функциональное понимание термина «журналист» необходимо самому обществу, в чьих интересах иметь самые разные источники информации, включая блогеров, фрилансеров и кого бы то ни было еще. Распространение на них журналистских прав – в случае, если они действительно занимаются журналистской деятельностью – поможет обеспечить их безопасность, независимость и высокое качество их работы.
Руководствуясь этими соображениями, американские законодатели все-таки пересмотрели законопроект Free Flow of Information Act и пришли к компромиссу между сторонниками традиционного и расширенного понимания термина «журналист». В результате в сентябре 2013 г. Сенат поддержал законопроект в таком варианте, в котором «журналист» определяется как человек, который «имел трудовые отношения на протяжении года за последние 20 лет, или на протяжении трех месяцев за последние 5 лет, или кто-либо имеющий “существенный послужной список” фрилансера за последние 5 лет»31. Второе условие, которое ставит американский законопроект, заключается в том, что «этот человек должен регулярно собирать новости и информацию по вопросам общественной важности в целях распространения этой информации для общественности и должен заниматься такой деятельностью в тот момент, когда он или она получает информацию из конфиденциального источника»32.
Такое широкое и несколько расплывчатое определение американских законодателей, вероятно, устроило медиасообщество страны, поскольку оно все-таки охватывает блогеров33. Во всяком случае, Ассоциация онлайн-новостей оказала поддержку законопроекту в его нынешней редакции, отметив, что, по ее мнению, Free Flow of Information Act сможет обеспечить привилегию журналистов не разглашать свои источники, которая до настоящего момента не была закреплена в федеральном законодательстве США. Смысл термина «журналист» сама Ассоциация понимает именно «в широком смысле»34.
Вероятно, это еще не конец американской дискуссии о понимании журналиста – рассматриваемый законопроект все еще остается проектом. На фоне лаконичных и четких определений нового понимания термина «журналист», которые мы видели в документах ООН, длинное определение в американском законопроекте кажется перегруженным и излишне усложненным, как будто законодатели преследовали какие-то свои дополнительные цели. Например, во что бы то ни стало исключить Wikileaks и им подобных участников новой медиасреды из определения «журналист» и лишить их соответствующих привилегий. Однако, как бы там ни было, дискуссия о новом понимании в США термина «журналист» показывает актуальность темы и иной подход к её осмыслению, нежели тот, который мы рассмотрели на примерах документов ООН и Совета Европы.
Заключение
Мы попытались дать общее представление об изменениях в понимании термина «журналист», которые произошли в последние несколько лет на уровне межгосударственных организаций в связи с развитием Интернета и гражданской журналистики. Основываясь на нескольких ключевых документах 2010−2012 гг., обнаруживаем последовательный переход к функциональному подходу понимания термина «журналист»: ООН (в т.ч. ЮНЕСКО) и Совет Европы все более склонны определять журналиста через его профессиональную деятельность, а не через формальную принадлежность к той или иной редакции СМИ или исходя из его доходов от профессиональной работы. Таким образом эти организации пытаются распространить журналистские привилегии и особую защиту на блогеров, подчеркивая их неоспоримую важность в осуществлении свободы информации и свободы выражения мнения.
Рассмотрены были некоторые инициативы российского и американского законодателя в этой области, выделена их специфика. При этом было обнаружено различие в целях и задачах российского и американского закона, оба парламента действовали исходя из собственных и не всегда явных интересов. Существует различие между этими национальными инициативами и теми тенденциями, которые были определены нами в документах межгосударственных организаций.
Итак, можно сделать вывод, что новое расширенное и функциональное понимание термина «журналист» может иметь различное толкование и поэтому служить различным целям в каждом конкретном случае.